Страница 2 из 15
Мы, представляя Запад, часто брали отдельные срезы, но не видели целого – оно от нас ускользало, и мы ошибались. Легче было взять несколько суждений из «Капитала», чем изучать российское бытие. Надо трезво представить эту неудачу разработки политэкономии: во времени «оттепели» Хрущева сообщество аналитиков-практиков и мыслителей, работающих в парадигме становления, было демонтировано, и система стала распадаться на частные отрасли и системы. Этот распад ослабил строительство латентной политэкономии, и это сообщество утратило условия для того синтеза, мышления и инноваций, которые были двигателем большого проекта СССР. Кризис 1980-х гг. разрушил слабеющую конструкцию политэкономии, которая соединяла главные срезы бытия.
Что касается Маркса, он обещал, что скоро капитализм преобразуется в социализм – Царство добра на земле. Для масс Маркс был пророком, а не теоретиком. Но в России требовался, кроме веры, рациональный большой проект реального преобразования. Классическая (англо-саксонская) политэкономия не годилась для России, да и для иных цивилизаций и культур, даже капиталистических. При этом Маркс опирался на труды ученых, которые в ходе научной революции создали за три века новый метод познания и продвинули этот метод в обществоведение. При этом он предупреждал, что предмет его учения – западный капитализм и западный пролетариат. Даже образ ожидаемого социализма, созданного из капитализма западным пролетариатом, Маркс представлял категорически иным, чем вызревал в России. Для нас главное было то, что Маркс изучал капитализм и его будущее.
Да, Маркс создал огромный массив знания, и в СССР надо было организовать группу молодых исследователей для изучения западного капитализма в его генезисе и развитии – с точки зрения СССР. Ведь многие идеи и предвидения Маркса для нас были бы понятны только в ходе актуальных процессов, но методологию синтеза капитализма XIX и XX вв. у нас не разработали.
На деле у советских теоретиков-экономистов основой разработки политэкономии стали труды Маркса и Энгельса – в отрыве от реальности и СССР, и Запада. Притом, что будущий лидер компартии Италии А. Грамши в статье под названием «Революция против “Капитала”» (5 января 1918 г.) высказал важную мысль о русской революции: «Это революция против “Капитала” Карла Маркса. “Капитал” Маркса был в России книгой скорее для буржуазии, чем для пролетариата».
Как же можно было для ключевой доктрины советского социализма взять за основу политэкономию капитализма Маркса!
И теперь тем, кто старается разобраться в процессе сдвига СССР к своему краху, надо рационально и трезво представить вызревание деградации нашей картины мира во второй части XX века – от создания классических политэкономий Нового времени и до их глубокого кризиса и распада. Но есть надежда, что разобраться в этой проблеме для нас легче, чем на Западе, – мы еще не углубились в пещеры капитализма и постиндустриализма, а симптомы нашей болезни еще видны.
Введение
Все мы с детского возраста участвуем в хозяйственной деятельности и постоянно думаем о ней – и непроизвольно, и обдумывая какую-то житейскую проблему или принимая решение. Хозяйство (экономика) – один из важнейших «срезов» нашей жизни и жизнеустройства всего народа. Нетрудно представить, что хозяйство «пропитывает» все наши формы деятельности и почти все человеческие отношения. Даже новорожденный младенец кричит матери, чтобы она дала ему пищу. У него еще работают инстинкты, но уже через полгода подключается культура, быстро расширяется его система потребностей, и он подает знаки близким людям.
Первые люди с зачатками языка и разума развивались очень быстро, и инстинкты влияли на социальную природу и общественный порядок человека. Так возникли первые институты (точнее, протоинституты) – нормы и запреты. Почти все они были связаны с хозяйственной деятельностью, отношениями и поведением людей в этой сфере. Позже разум и культура отослали инстинкты на дно сознания, хотя многие ученые считают, что из глубины инстинкты подают свой голос[1].
Не трудно видеть, что в хозяйстве сочетаются все элементы культуры – представления о природе и человеке в ней, о собственности и богатстве, о справедливости распределения благ, об организации совместной трудовой деятельности, технологические знания и умения, красота и мерзость.
С самого начала существования рода и племени люди с детства осваивали нормы и запреты хозяйственной деятельности своего этноса. С развитием человечества и его хозяйства представления о хозяйственной деятельности, правилах и запретах, о добре и зле, о привычках и открытиях становились все более изощренными и разнообразными. Они были важной частью политики и войны, философии и искусства, пронизывали духовную сферу человека. Этот срез человеческого бытия непрерывно действует и ведет людей, воздействуя и на разум, чувства и воображение. Это особая сторона мировоззрения и мироощущения. Как сказал Хайдеггер, «человеческая масса чеканит себя по типу, определенному ее мировоззрением».
И в то же время люди редко задумываются об этой сфере, а только реагируют на частные события – радостные или неприятные. Когда состояние хозяйства благополучное, то это воспринимают как хорошую погоду, когда неурядицы – как непогоду или бурю. Хотя если задуматься, эти бури и кризисы возникают в обществе – своем или чужом. И главное, очень часто эти кризисы возникают из-за того, что слишком большая часть общества не думала о своем народном хозяйстве, не изучала его и не замечала, что оно заболело – по ошибке, по халатности общества или вызрел нарыв конфликта с общностью диссидентов.
Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в тяжелые времена написал: «Вера в то, что бессмертие народа в какой-то мере гарантировано, – наивная иллюзия. История – это арена, полная жестокостей, и многие расы как независимые целостности сошли с нее. Для истории жить не значит позволять себе жить как вздумается, жить – значит очень серьезно, осознанно заниматься жизнью, как если бы это было твоей профессией. Поэтому необходимо, чтобы наше поколение с полным сознанием, согласованно озаботилось бы будущим нации» [1].
Сейчас мы переживаем смутные времена, и многие наши люди задумались: как развивалось наше хозяйство, как оно было устроено и как к нему относилось общество, в чем мы ошиблись и не поняли, что происходит в хозяйстве, что нас ждет впереди и в чем мы должны измениться – или, наоборот, укрепиться. Нам придется учиться и думать. Видно, что будет трудно, мы долго были беззаботны.
Начнем распутывать клубок с самых верхних ниток, а дальше, надеемся, начнут нам помогать честные и умные ученые. Первая ниточка нас ведет к факту, который даже многие ученые отрицают или стараются о нем не говорить. Этот факт в том, что любое народное хозяйство – это одна из главных ипостасей национальной культуры. А национальные культуры различны, хотя все они непрерывно обмениваются людьми, идеями, вещами. Поэтому над каждым народом клубится покров из нитей связей хозяйства и людей.
В 1966 г. в США вышел большой труд антрополога Р.Э. Сервиса «Охотники» – об изучении оставшихся на Земле «примитивных» людей, живущих общинами племен и народов. Как-то он получил от эскимоса кусок мяса и поблагодарил его. Охотник огорчился, а старик-эскимос объяснил ученому: «Нельзя благодарить за мясо. Каждый имеет право получить кусок». Сервис пишет, что в общинах нельзя и даже неприлично благодарить за пищу – этим ты как бы допускаешь саму возможность не поделиться куском, что нелепо и противно. Этнографы подчеркивают, что в общине право на пищу – это абсолютное (естественное) право. Поэтому голод в ней возможен лишь как следствие природной или политической катастрофы – засуха, война, «великие переломы» [2].
Шаманы, жрецы, прорицатели создавали мифы и предания, в разных формах представлялись нормы и отношения их племени. Государство создает и контролирует институты и законы. Ученые пишут трактаты и учебники, поэты – поэмы.
1
Т. Веблен считал, что поведение хозяйствующего субъекта определяется не расчетами, а инстинктами и институтами, определяющими средства достижения целей. Так, у Веблена привычки являются одним из институтов.