Страница 3 из 11
Ага, уже Арина!
— Но по закону вы должны отработать две недели!
В эти две недели семинар не втискивался, зато умещались лекция и встреча с писателями.
— Тогда возьму больничный, — опять глядя ей в глаза, заявила я, — отдохну пару неделек. Надоело работать за всех. Надоело! В центре Бармина мне предложили заняться научными исследованиями. За вполне приличную зарплату.
— Ариадна Кирилловна, да постойте же! — начальница устремилась за мной в коридор и на глазах у изумленной вахтерши зашептала:
— Ариадна Кирилловна, я как раз собиралась повысить вам категорию — вы уже вполне тянете на высшую…
Я усмехнулась.
— А если вам тяжело, мы ведь всегда можем договориться… Хотите, возьмете сегодня отгул?
Это был мой звездный час. И в этот момент мне, конечно, следовало, немного поломавшись, сказать:
— Хорошо, Вера Андреевна, я должна подумать. Сегодня я действительно возьму отгул, а завтра сообщу о своем решении.
Ведь никакой центр Бармина меня, разумеется, не ждал — там полно своих Мил и Кать. Все места заняты.
А тут мне удалось напугать начальницу до такой степени, что она предложила мне повышение и, кажется, впервые задумалась о том, что на мне и Боре держится вверенное ей учреждение.
В подтверждение этой истины мимо нас проскочила Катя.
— Вера Андреевна, можно отлучиться на полчасика? — спросила она на бегу.
Заведующая обреченно кивнула.
По-человечески я могла ее понять. Могла, но не хотела. И я сказала:
— Нет, Вера Андреевна, не хочу. И договориться мы с вами не сможем — у меня ведь нет дачи с огурцами и пасеки с медом, нет машины, чтобы забирать из садика вашего внука, и мужа-прокурора тоже нет. И только потому, что у других все это есть, выполнять чужую работу я больше не буду. За трудовой зайду позже. Прощайте!
Вера Андреевна, остолбенев, осталась стоять на лестнице, а я, хлопнув дверью, вышла в свежее декабрьское утро.
ГЛАВА 3
Неожиданная свобода обрушилась на меня, как лавина. Что же мне теперь делать с ней? Куда идти? Я никак не могла осознать, что привычный за почти шесть лет уклад единым махом разрушен, и больше не надо, скрючившись за узким столом, готовить вечера, зубрить лекции и сочинять выступления для семинара.
А как же теперь жить? На что?! Помочь мне некому — родители мои давно умерли, всю жизнь я прожила с бабушкой. Четыре года назад умерла и она, и сейчас я живу одна в ее большой старинной квартире на Ярославской улице, в самом центре города. Друзей у меня немного, в основном, таких же, как я, перебивающихся от зарплаты до зарплаты, и даже на то, что кто-то даст в долг, рассчитывать особо не приходится. Правда, у меня есть любовник — Мстислав Ярополкович, доктор филологических наук, и он периодически помогает свести концы с концами. Но, к сожалению, Мстислав Ярополкович очень жадный, и взносы его хороши только как прибавка к зарплате, как говорит моя подружка — «на шпильки на булавки», а без зарплаты долго на них не протянешь.
Я достала из сумки кошелек и заглянула в него. Двести двадцать рублей. Негусто… Дома, кажется, еще пятьсот… И в заначке десять тысяч — я коплю на поездку в Трансильванию. Все это испарится меньше, чем за месяц. А Мстислав Ярополкович, как на грех, уехал на симпозиум в Новосибирск.
В общем, надо искать работу.
В душу поневоле полезли сожаления о собственной несдержанности. Вот склонила бы голову перед начальницей, и сидела бы сейчас в тепле, за столиком у окошка, перебрасывалась интеллектуальными шутками с Борей, над которыми басовито смеялась бы Маргарита Тихоновна… Все текло бы по своему проторенному руслу…
Но вместо этого я бреду по посветлевшей от снега улице и гоню прилипчивые мысли прочь — к чему они, если назад дороги нет? И работы у меня теперь тоже нет… Зато я увидела растерянное и даже испуганное лицо семенящей за мной и едва не хватающей за рукав Веры Андреевны. Я же мечтала об этом? Похоже, моя мечта сбылась.
Я криво усмехнулась.
Надо свернуть к ларьку и купить газету «Работа сегодня». Авось, там и найдется что-нибудь для меня.
Бабушка всегда говорила, что Господь все управит. Но, как ни хотела я поверить в это, оснований для веры было немного. О нас с бабушкой Господь редко вспоминал. Похоже, он был занят тем, что все управлял для Кати, хотя она не похожа на верующую и ведущую нравственный образ жизни. Она пуста, высокомерна, глуповата, однако у нее точеная фигурка, хорошенькая мордашка, и ее выбрал в жены зампрокурора. Поэтому ей не нужно читать лекции в девятой школе и вовремя приходить на работу. А вечерком за ней заедет муж, у которого пузо уже рвет пиджак, он занесет Вере Андреевне огромного судака, и Катюша выпорхнет из библиотеки и, грациозно тряхнув кудряшками, усядется в «Рено Меган»…
А вот для Бори Клокова Господь ничего не управил. У него пенсионерка-мать и прикованный к постели отец. Они живут в разваливающейся части дома на отшибе — я была там однажды, когда навещала занемогшего Борю. И его острый ум, и обширные знания, и красный диплом историка ничем не помогли ему…
И не поможет таким, как я и Боря, ни диплом, ни Господь!
Нам скорее поможет черт с рогами и ведьма на помеле — раздраженно подумала я, завидев вдалеке центр Бармина — крупнейший исследовательский центр области.
Куда меня не пустят даже на порог, а не то, что с ходу предложат должность с высокой зарплатой!..
Неожиданно я заметила, что на улице поднялась настоящая вьюга — усилившийся ветер погнал по дороге прямо на меня белую поземку, капюшон слетел с головы, и в лицо ударил колючий снег.
Прячась от резкого ледяного ветра, я забежала на крыльцо маленького магазина на углу. Руки без перчаток быстро посинели от холода.
Дверь магазинчика приоткрылась, и оттуда вышла молодая женщина, облаченная в длинное темное пальто и меховую шляпку. Она остановилась на крыльце, вглядываясь в кружащуюся в воздухе белую пургу.
Потом повернула ко мне голову, мельком окинула взглядом и отвернулась. Но тут же снова повернулась и пристально вгляделась в меня.
Я тоже невольно обратила на нее внимание. Что-то едва знакомое показалось мне в ее облике.
— Ариша! — вдруг воскликнула дама, и лицо ее осветилось радостной улыбкой. — Здравствуй! Не узнаешь?
В этой улыбке опять почудилось что-то знакомое, и в то же время окончательно узнать женщину я никак не могла. У меня отвратительная память на лица.
— Н-нет… — смутилась я, засовывая кисти рук поглубже в короткие рукава пальто.
— Марианна, Марианна! — слишком восторженно закричала элегантная дама, приблизившись ко мне. — Мы учились на одном курсе, неужели не помнишь? Только ты на библиотечном факультете, а я — на социологическом.
Я напрягла память, но никакой Марианны вспомнить не сумела.
— Ну как ты, Ариша? — схватила меня под локоть незнакомка, и, не дав опомниться, повлекла за собой к стоящей неподалеку красной машине.
— Тебе куда? Подвезти?
— Мне никуда, — почему-то шепнула я. И добавила:
— Если хочешь, подвези.
Не удивившись странному ответу, Марианна ловко уселась за руль, втянула меня за собой, и мы поехали вперед, сквозь несущуюся над землей белую снежную метель.
«Мне никуда. Если хочешь, подвези…»
И она повезла меня куда-то. Куда?..
Но мне действительно было все равно.
Марианна сняла шляпу, и по плечам рассыпались каштановые локоны. Да, кажется, припоминаю… Марианна… с социологического…
— Ты куришь?
Я кивнула, и мы обе тут же задымили.
— Где работаешь? — выдыхая дым дорогих сигарет, поинтересовалась Марианна.
— Уже нигде. Только что уволилась. Вот ищу работу, деньги нужны позарез, — помимо воли обременила я попутчицу своими проблемами. Я произнесла это очень горько, так, что она опять пристально вгляделась в меня.
На некоторое время Марианна замолчала, и я была ей благодарна за это и, уютно откинувшись в кресле, погрузилась в свои мысли.