Квазар

Когда мы с Вин Ар пришли на ужин в ресторан, где нас уже ждал ее брат, я была одета в розовую дубленку, обитую светлым мехом, в белые теплые брюки и кофту, и высокие коралловые сапоги с серебристой опушкой сверху.

— Все купили? — спросил Ан Ар, довольно разглядывая мои обновки.

— Вин Ар выбрала мне целый гардероб, — весело призналась я.

— Это и было ее главной миссией, — признался гурутиец, рукой приглашая нас за стол.

Его вечернее появление взволновало меня. Мое сердце начало трепетать и тревожиться в тот момент, когда Вин Ар сказала, что ее брат ждет нас на ужин. Я не могла подавить эту тревогу, и ее причина была мне понятна. Было сложно отрицать мое физическое к нему влечение. И вот сейчас, когда я сидела напротив него за столом, я могла ощущать, как волны жара периодически гуляли по моему телу от его магнетизма. Я знала, что скоро мы окажемся наедине, и он снова ляжет со мной в одну кровать и от этих мыслей я горела от стыда.

Во время еды Ан Ар периодически поднимал на меня свои горящие глаза и пристально смотрел на меня и мне казалось, что о видит мое состояние, мою на него реакцию. Снова вспомнилась его фраза «То, что ты дрожишь от моих прикосновений, не означает, что у тебя при этом нет чувств ко мне, просто ты не хочешь себе в этом признаваться». И я действительно внутри дрожала от мысли о том, что он может сделать со мной, когда мы останемся наедине.

Наконец, когда мы оказались в его одиноком заснеженном доме, я боялась посмотреть Ан Ару в глаза. От неловкости я немедленно убежала в ванную и сидела там не меньше часа, а когда вышла, тут же юркнула под одеяло, притворяясь уставшей.

Когда он вернулся после вечерних процедур, я прикинулась спящей, и на мое счастье он не стал меня кантовать. Однако я полночи не могла провалиться в спасительный сон, каждой клеткой ощущая его близость.

На следующий день мы должны были ехать в провинцию, мы договорились об этом накануне в ресторане. Из одежды я выбрала индиговую яркую шубу, рубиновые шерстяные брюки и шапку такого же цвета. Ан Ар сегодня снова был одет во все черное, и его настроение почему-то было не самым радужным.

— Ты сегодня угрюмый, — сказала я, когда мы шли с ним по заснеженной простой деревушке с небольшими домами, окруженными невысокими дощатыми изгородями.

— Это место напоминает мне мое детство, — ответил он уклончиво.

— Оно было тяжелым? — поинтересовалась я.

— Наоборот, очень счастливым, — признался Ан Ар, и я могла ощущать его внутреннее напряжение. Он не хотел рассказывать, и я не стала вытягивать информацию из него клещами. Я просто разглядывала единственный здесь двухэтажный дом из красного элитного дерева, к которому мы направлялись.

— Мне нужно поговорить с главой деревни, — объяснил Ан Ар, — ты можешь погулять здесь пока, если пойдешь вниз, — он указал на протоптанную дорогу на склоне, — выйдешь к реке, она замерзшая, но там обычно очень красивый вид на заснеженный лес.

— Отлично, — воодушевилась я от его предложения, — телефон у меня с собой, позвони мне, как освободишься. И я тут же двинулась вниз, прибавляя шагу, потому что утро было волшебным. Небольшой мороз дарил свежести воздуху, и я радостно вдыхала его, сбегая к реке. Чем дальше я спускалась, тем больше внутри меня нарастало странное чувство, напоминающее дежавю. Сначала я решила, что эта деревня была просто похожа на наши обычные земные поселения, и поэтому я чувствовала то, что чувствовала, но это было что-то другое. Спустившись к замерзшей воде, я уставилась на ряд заснеженных деревьев, которые величаво красовались, словно на подиуме. Чувство дежавю усилилось. Постояв немного перед лесом, я двинулась вдоль реки, очищая темный лед от налипшего снега. Эта игра на какое-то время увлекла меня, и я пыталась разглядеть возможных рыбок под ледяной коркой. Через какое-то время я вдруг заметила небольшой домик, стоящий на холме у реки и меня пронзило чувством сильной тоски. Я встала, как вкопанная, понимая, что на глаза накатываются слезы. — Что со мной? — думала я, — от чего у меня такая реакция на это место? Я смахнула слезы с глаз и решила рассмотреть это место получше. Я бродила по окрестностям и понимала, что чувство дежавю не покидало меня. Наконец, я подошла к невысокой ограде, оплетенной безлистными ветками вьющихся растений. Я смотрела на небольшой внутренний садик, и мне казалось, что я знаю то, что находилось внутри. И вдруг меня осенило. Это было место из моего сна, который я видела на горе ордена, только в моем сне было лето, а сейчас зима!

— Уф, — выдохнула я, найдя объяснение этому тревожному внутреннему ощущению, — теперь все ясно, это место просто напоминает мне мой сон. Почувствовав облегчение, я уже собиралась возвращаться назад, как вдруг дверь дома отварилась и оттуда вышла высокая пожилая женщина. Она явно направлялась ко мне, и я почувствовала неловкость. Что я ей скажу, не зная ее языка? Да если бы и знала, было как-то неловко от вторжения на чужую территорию.

Женщина открыла калитку и вышла на улицу, пристально смотря мне в глаза. И это было очень странно, потому что ее взгляд казался мне знакомым. Я слегка поклонилась, чтобы поздороваться, но она проигнорировала мой жест. Вместо ответного приветствия, она медленно шагнула ко мне и прикоснулась к моему лицу своей шершавой ладонью. Я онемела. Она продолжала смотреть мне в глаза и к своему шоку я вдруг увидела покатившиеся по ее щекам слезы. Я отреагировала мгновенно. Решив, что ей плохо я тут же схватила ее за руку и стала тихонечко гладить. И в этот момент в меня вдруг ворвалась лавина информации, которую я не могла распознать. Мелькали незнакомые лица, сменялись времена года, и мне казалось, что время будто отматывалось назад до тех пор, пока перед моим взором не появилось лицо молодой девушки, той самой девушки, которую я видела в своих снах. Ее глаза были полны счастья, и она сияла, словно отблеск полуденного солнца на кристально чистой воде.

— Агния, — услышала я вдруг голос своего гурутийского мужа за спиной и дернулась в сторону от женщины.

— Ты напугал меня, — выпалила я, делая глубокий вдох.

Женщина тут же поклонилась и направилась в сторону дома.

— И ее испугал, — пожаловалась я, — что ты здесь делаешь? Ты уже закончил?

— Нас приглашают на обед, — ответил он хмуро, — прогуляемся еще немного и пойдем, поедим.

— Ладно, — согласилась я, ощущая какую-то тревогу, которая фонила от пришельца. Опять эта дурацкая его скрытность или я просто сама себя накручивала, придумывала, фантазировала? Я откинула тревожные мысли и с удовольствием прошлась до дома, в котором прошло детство гурутийца. Все здесь почему-то казалось мне родным, но, когда мы подошли к бедно украшенному обветшалому маленькому домику, в котором вырос глава ордена, на мои глаза снова набежали слезы. Я объяснила себе это тем, что мне было его жалко. Похоже, он рос в нужде, и я была рада, что сейчас его материальное положение значительно улучшилось. Он как-то странно смотрел на меня, его лицо стало еще мрачнее, и я решила сказать ему об этом.

— Ты очень необычно себя ведешь, — призналась я, заглядывая ему в глаза.

— Устал, — уклонился он от искренних объяснений и, взяв меня за руку, потащил в сторону красного дома. Я не стала пытать его, хотя внутри была уверена, что происходило что-то, что было укрыто от меня.

Когда мы вошли в просторное помещение первого этажа, нас встретило не менее десяти гурутийцев, и все они почтенно кланялись, как моему мужу, так и мне.

— Прошу вас, угоститесь нашей едой, — сказал седовласый крепкий старик на гурутийском, но я поняла фразу. Постепенно я начинала отлавливать значение некоторых предложений, особенно простых, как это.

— Благодарю, — сказала я на русском и слегка поклонилась. Взгляды всех присутствующих были направлены на нас, и в них сквозило уважение, восхищение, в каком-то смысле даже преклонение.

— Почему они так смотрят на нас? — тихонько спросила я Ан Ара во время трапезы.

— Как? — спросил он напряженно.