Квазар

Через какое-то время он вдруг развернулся и пошел вверх по лестнице, оставляя меня одну.

— Наверное, в душ, — подумала я, — слава Богу, хоть я пока тут, чтобы не видеть, как он расхаживает полуголый по комнате.

У меня было странное ощущение, когда я была вынуждена взаимодействовать с Ан Аром. Однозначно он вызывал у меня опасение, неприятие, но меня удивляло, что внутри себя я обнаружила нечто, напоминающее обиду. На что я могу быть обижена? Испытывать к нему ненависть, как к врагу — было нормой. Но то чувство, которое беспокоило меня изнутри не было связано с моим похищением. Было что-то еще, что сознательно не поддавалось анализу. Что-то, что будто толкало меня на конфликт с ним.

Я стала размышлять, не напоминал ли он мне кого-то, с кем я была в отношениях на Земле. Возможно, я просто проецировала свои внутренние психологические недоработки на его образ. Но никто не приходил мне в голову. Каждый раз, как Ан Ар появлялся, внутри меня поднимался протест, желание его уколоть, вступить в противоборство. Когда я вспоминала сегодняшнее утро, меня бросало в жар. Его тело, прижатое ко мне, его рука на моем бедре, его запах. Это будоражило мое воображение, и я гнала это от себя, не позволяя даже на секунду этим воспоминаниям застрять в моей голове. И мне было вовсе не на руку его общество на целых три дня. Сейчас я жалела, что не успела улизнуть с улицы в свою комнату раньше, чем он пришел. В результате я наткнулась на новую стычку с ним, да еще и рассказала ему о своих переживаниях. Он, предсказуемо, оказался равнодушным к ним. В прочем, я ничего не ожидала от него. Это просто был мой личный момент слабости.

Я смотрела на огонь и старалась гнать от себя грустные мысли. Вспоминалась Земля и наши с друзьями ночные посиделки у костра. Всплыла в памяти моя подруга Наташа, окажись бы она сейчас со мной рядом, мне было бы гораздо легче. Я так глубоко ушла в свои мысли, что дернулась от неожиданности, услышав голос Ан Ара.

— На Земле у тебя есть семья? — вдруг спросил он, и я вытаращила на него глаза от удивления. Зачем ему было это? Какая ему разница? Ан Ар спустился вниз переодетый в одежду, напоминающую спортивный костюм. С мокрыми волосами и в этом одомашненном виде он выглядел не так строго, и я сделала над собой усилие, чтобы не обращать внимания на его привлекательность.

— Дети и родители, — неохотно сказала я.

— А куда делся муж? — поинтересовался он недовольно, садясь на кресло, стоящее напротив моего.

— Я разведена.

— Да, я слышал, что на вашей планете есть такое понятие, — с иронией промолвил он.

— А на вашей нет? — в том же тоне спросила я.

— Нет, — отрезал он, — на Гуруте, если ты свяжешь свою жизнь с человеком, то это навсегда.

— Ну, и, как, у вас тут все счастливы? — поинтересовалась я, раздраженная от его ироничной интонации.

— Не могу сказать, что все, но у нас так просто в брак не вступают, это непростое решение и не так много пар решаются на такое.

— А как же у вас тогда рождаются дети? — удивилась я.

— Рождаются у тех, кто женат, многие предпочитают свободу и творчество.

— Наверное, это правильно, — буркнула я себе под нос, — некоторые из вас невыносимы.

Мне показалось, что я услышала тихий смешок, однако, когда я подняла свои глаза, Ан Ар просто смотрел на камин.

— Я люблю огонь, — вдруг сменил он тему, проводя ладонью по своим волосам. Я тут же отвернулась, понимая, что моя животная природа реагирует на его сексуальность. В романтическом свете костра в домашней обстановке он больше не выглядел безжалостным тираном, особенно, когда стал упоминать о своих предпочтениях. Это было первое, что он вообще сказал о себе.

— Зимой он весьма кстати, — ответила я. Гурутиец вдруг поднял на меня свой черный взгляд и мне показалось, что в нем отображалась мука. На несколько секунд наши взгляды пересеклись, и меня неожиданно окатило жаром, мощным, словно камин резко придвинулся ко мне, воспламеняя мою кожу. Я тут же отвела глаза, ощущая сильное смущение. Нужно было немедленно ретироваться.

— Пойду к себе, — сказала я, пытаясь встать с кресла.

— Хм, — тут же хмыкнул он, вставая и направляясь в мою сторону, — хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь. Не давая мне времени, чтобы опомниться, он подхватил меня на руки и понес наверх.

Я не стала противиться, понимая, что это будет бесполезно. Моей главной задачей было остановить бешеную гонку моего сердца, которое буквально неслось вскачь от крепких объятий гурутийца. Я ощущала сильную неловкость от Ан Ара так близко. Мои губы были всего в нескольких сантиметрах от его шеи, и я не могла не замечать, как привлекательно было его тело. На мое счастье он взлетел вверх буквально за несколько минут и аккуратно положил меня на кровать.

— Вин Ар придет завтра утром, — сказал он, и мне казалось, что он тоже ощущал неловкость.

— Я очень рада, что она согласилась помочь, — призналась я.

Он ничего не ответил и просто вышел из комнаты. Я упала головой на подушку и закрыла глаза. Я стала убеждать себя в том, что реагирую на прикосновения Ан Ара потому, что уже несколько лет не была с мужчиной в физическом смысле. Мой развод оставил на моем сердце тяжелые раны, поэтому я долгое время оставалась одна. Сейчас, когда горячие мужские руки касались меня, тело начинало реагировать, словно на глоток воды среди раскаленной пустыни. Сколько бы я не дышала, я никак не могла прийти в себя, это была пытка, которая вызывала у меня внутри протест. Я не хотела испытывать то, что испытывала. Казалось, мое собственное тело предавало меня, и я стала злиться сама на себя. Промучившись пару часов, я все-таки, сморенная переживаниями и больным телом, уснула.

На следующий день я твердо решила вообще не смотреть в сторону гурутийца. Когда утром он пришел в душ, я отвернулась на бок, притворяясь спящей. После процедур Вин Ары, я снова осталась одна и мне начало казаться, что я сойду с ума от безделья. Я пыталась отвлечь себя медитацией, останавливая поток мыслей, но в мою голову лезло то, от чего я пыталась избавиться. Образ ненавистного гурутийца стал навязчивым и это окончательно испортило настроение. Поэтому, когда вечером пришла сестра главы Ордена и сказала, что уговорила своего брата сыграть для нас вечером на хангах, я не знала, радоваться мне этому или прийти в ужас.

В конце концов, я решила, что развлечение мне не помешает, ибо это вынужденное заключение в доме Ан Ара уже сводило меня с ума. Когда гурутиец пришел в комнату, чтобы спустить меня вниз, я старалась не смотреть ему в глаза.

— Сегодня тебе лучше? — сухо поинтересовался он.

— По-прежнему, — недовольно буркнула я.

Он помотал головой и поднял меня на руки. Я тут же задышала быстрее, но постаралась сделать равнодушный вид, расспрашивая при этом его сестру о том, умеет ли она сама играть. Она ответила, что училась когда-то, но ее особой любовью это не стало.

Когда мы спустились вниз, я увидела, что на диване лежало два круглых крупных инструмента с многочисленными выемками в форме кругов. Ан Ар посадил меня в кресло, а сам, умастившись на диване, уложил инструменты подле себя. Я намеренно не смотрела на мужчину, разглядывая лишь ханги, а затем то, как он играет. Однако стоило ему только сделать первый удар рукой по металлическому кругу, как во мне тут же всколыхнулись какие-то давно забытые чувства. Сердце мгновенно открылось, и на глаза набежали слезы. Такая эмоциональная реакция часто возникала у меня при соприкосновении с искусством, а музыка, которая полилась из-под рук гурутийца, была восхитительной. Опешивши, я уже не могла остановить себя. Чем больше он играл, тем сильнее нарастало чувство благоговения и эйфории. Слезы невозможно было остановить. Слишком сильным был эффект музыки, которая проникла слишком глубоко внутрь моего существа. Так вот, что это были за медитации, которые они проводили! Теперь мне стало понятно, что это было настоящее волшебство, то, которое помогало вдруг соприкоснуться с самим собой. Эта музыка, она открывала для тебя все двери к глубинным частям твоей души и я, пораженная и потерявшая дар речи, исступленно слушала, боясь прервать это чудо. Через какое-то время я стала ощущать, что мои руки хотели движения, словно они знали, как играть на ханге. Они, возбужденные душевным порывом, мечтали прикоснуться к этому чарующему инструменту.