Квазар

— Агния, можно войти?

— Да, — автоматически ответила я, вскакивая, судорожно поправляя волосы и поглубже запахивая халат.

Двери моей каюты разъехались, и я в смущении уставилась на Флора, стремительно входящего в комнату. Он был одет в ту же одежду, что и утром, но его волосы были немного больше растрепаны, чем прежде. Янтарные глаза сверкали волнением, и я буквально кожей могла ощущать какую-то неловкость между нами, которой я так боялась. Скорее бы это все закончилось, и я бы смогла остаться одна в своей комнате.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, останавливаясь напротив меня.

— Нормально, — в недоумении ответила я. — Кажется, я немного задремала.

— Присядем, — предложил Флор, указывая рукой на большое кресло.

Я нервно сглотнула от перспективы оказаться с ним на таком близком расстоянии. Накануне с Фильей у меня такого переживания не возникало.

— Хорошо, — неуверенно сказала я и опустилась в кресло. Он тут же сел рядом, казалось, не испытывая тех же тревожных чувств, что и я. Я вдохнула, боясь посмотреть ему в лицо. Господи, почему же меня всю трясло? Его тело находилось всего в нескольких сантиметрах от моего, и от такой близости у меня закружилась голова. Он что радиоактивный? Что со мной происходит?

— Во-первых, я должен извиниться за поведение Кирея, — сказал Флор, глядя на меня, — глава красных уже проинформирован об инциденте, не тревожься, больше этого не повторится. Меня тут же накрыло тревогой. Если Кирей получил нагоняй от начальства, я нажила себе врага.

— Во-вторых, — продолжил он с небольшой заминкой в голосе, — мне нужно немного синхронизировать тебя с группой, чтобы твое тело во время нашей совместной энергетической работы не несло большой перегрузки.

— А как это делается? — спросила я, все-таки подняв на него взгляд. Его красота, как вспышка, вновь поразила меня. Совершенные черты лица, мужественные, но в то же самое время прекрасные, пухлые губы, пленительные и манкие, пылающие светом глаза, напоминающие сияние солнца. Нет, я никогда не смогу привыкнуть.

— При помощи апперцепции, просто посидим немного, держась за руки, ты сама почувствуешь изменения, хорошо? — спросил он и я поняла, что мне конец. Он и так видит, что я словно блаженная, а если коснется меня, то я буду как на ладони перед ним, хуже, чем голая. Мое тело похолодело.

— А по-другому нельзя, — с надеждой спросила я, — ну, фильм какой-нибудь посмотреть обучающий? Я увидела, что его глаза заулыбались. Ему еще и весело! Отлично, опозорюсь перед ним окончательно, в конце концов, это не надолго и через пару недель обо мне все равно забудут.

— Фильм не расширит твоих ощущений, а наша ежедневная работа поможет тебе полноценно встроиться в систему группы.

— Еще и каждый день? — выпалила я, не способная контролировать свой ужас в голосе.

Флор широко улыбнулся.

— Это не так страшно, как ты думаешь, — мягко сказал он и аккуратно взял меня за руку. Мое сердце шарахнулось вокруг своей оси, кровь бросилась по венам, лицо стало пунцовым.

— Ужас, — подумала я и закрыла глаза. Так оказалось легче. Не смотреть на него, не терять рассудок от его совершенства. Его руки оказались теплыми, и меня тут же окутало его энергией. Как и днем, когда он прижал меня к своему телу спиной, я ощутила, что, как только мы соприкоснулись друг с другом, наши энергетические оболочки слились в одну. Это ощущалось примерно так, как будто ты только что сделала какое-то потрясающее открытие, прорыв в целой области науки, озарение вселенского масштаба. Я вдруг увидела Флора таким, какой он был, полностью, до малейших деталей, но эти детали вибрировали единым полем, не вычленялись, если я не нуждалась в их понимании. Но стоило мне только сосредоточиться на чем-то, это тут же осознавалось, понималось так четко, будто я знала это всегда. Стоило ему взять меня за руку, как я сразу могла осознавать, что он видит во мне, на что обращает особое внимание. Это было волнение за мое состояние, он действительно заботился обо мне, и его чувство было гораздо глубже, чем я могла себе представить. Он не ощущал меня чужой, не был испуган моим человеческим телом, не находил меня отталкивающей, как я боялась. Наоборот, он испытывал сильную тягу ко мне, и от этого озарения меня пробило очередной волной жара. Он это почувствовал и тут же из него словно вышел успокаивающий охлаждающий поток, как ветер в полуденный зной. Я открыла глаза и посмотрела на него. Он ничего не говорил, но продолжал открываться передо мной в своем сердце. Его глаза затуманились, и я поняла, что это был признак погружения вглубь меня. Он смотрел на мою жизнь, на то, как я жила в своем земном воплощении, он хотел понять, через что мне пришлось пройти. Словно в замедленной съемке я уловила, как он видит предательство моего первого мужа и ту бездну отчаяния, которую мне пришлось пережить, оставшись одной на руках с двумя грудными детьми. Нет! Я не хотела, чтобы он это видел, это было мое, личная агония, которая должна быть укрыта в недрах моего бессознательного. Но сейчас к своему ужасу я могла ощущать, что моя боль ранит и его, режет не меньше, чем вспарывала меня все эти годы. Не понимая, как я это делаю, поддаваясь какому-то встроенному инстинкту, я выставила внутренний щит, ограждающий его от моих травм. Информационный обмен прекратился, и Флор тихо спросил, не отпуская мою руку:

— Почему? Почему ты не пустила меня?

Борясь с чувством всколыхнувшейся из прошлого боли, я вынула руку из его большой ладони и посмотрела в окно.

— Я не думала, что подготовка к групповой работе предполагает выворачивание всего грязного белья.

— Почему ты так оцениваешь свои переживания? — спросил он с тревогой в голосе. — Чувства, пережитые тобой, не предмет того, чтобы их стыдиться. Я хотел поддержать тебя. Работа в группе предполагает абсолютное доверие и взаимоподдержку.

— Работа в группе предполагает слияние со всеми членами команды? — возмутилась я с оттенками боли и гнева в голосе.

— Нет, ты останешься собой, но в группе мы полностью открыты и никак не оцениваем переживания и опыт друг друга. Наоборот, это дает нам бесценное взаимообогащение. Это групповое знание продвигает нас в эволюционном развитии гораздо быстрее, чем по одиночке.

Я встала, не в силах больше находиться от него так близко и замерла у окна.

— Для меня это слишком непривычно, чтобы кто-то залазил ко мне под кожу, — сказала я, борясь со слезами.

Флор встал и подошел ближе, развернув меня лицом к себе.

— Хорошо, я понимаю, это первый раз для тебя, ты привыкнешь.

— А если нет? — с вызовом спросила я, не в силах удержать бушующие внутри чувства. Это было слишком, это вторжение. — И теперь, когда ты увидел, как я жила, вся группа будет об этом знать? — спросила я в отчаянии.

— Не совсем, — ответил Флор, — информация будет в поле группы в латентном состоянии и при необходимости вскроется, как опыт для того, кому он понадобится на пути его эволюции. Это меня немного приободрило. Хотя бы ни каждый будет информирован обо всех унижениях, через которые я прошла.

— Агния, — сказал Флор и снова хотел взять меня за руку, но я не позволила, увернувшись и делая шаг назад.

— Не надо, можно мне побыть одной? — попросила я, опуская глаза.

Он замолчал, видимо борясь с какими-то своими чувствами. На его лице отображалось множество эмоций и было заметно, что он делает над собой усилие, чтобы справиться с ними.

— Хорошо, — наконец, промолвил он и быстро вышел из комнаты. Он был зол. Я могла это чувствовать. Вот и начались мои проблемы. Снова. Даже здесь я никак не могла преодолеть ту драму, с которой я живу всю свою жизнь. Это не закончится. Никогда.

Я упала на кровать и разрыдалась. Увидев все мои страдания через восприятие Флора, я вновь погрузилась в эту, казалось, давно пережитую агонию. Но в поле аквентийца я заметила его реакцию на мои чувства. И дополнительно к моей боли прибавилась еще и его. Это было невыносимо.