Валид

— Поздно уже. Саид не остановится. Ты знаешь его. Знаешь всех нас. Ни один не остановился бы. Но я надеюсь на твоё благоразумие. Оставь это, Валид. Отступись. Я не хочу видеть, как мои братья уничтожают друг друга за кусок власти. Ты же понимаешь, что всё это дерьмо — дело рук отца. Он снова стравливает своих сыновей, как бойцовых собак. Не поддавайся.

Валид лишь качнул головой, мстительно прищурился. Хаджиевы не отступают. Даже если придётся проливать кровь. Лишь бы не кровь брата…

— Не я объявил эту войну.

*****

Шах ждала его в гостиной. В чёрном пеньюаре, с высоко подобранными волосами. Такая гордая, неприступная. Захотелось взять её прямо на диване. Разорвать все эти проклятые, дико соблазнительные шмотки и войти в податливое лоно до упора. Чтобы вскрикнула и запрокинула голову вверх. А он бы врезался между её ног, вбивался своим членом и…

— Добрый вечер, — она поднялась на ноги, не спеша зашагала к нему. Опустил взгляд на её босоножки на высоком каблуке и сглотнул.

— Где ты всё это взяла?

Подошла вплотную, встала на носочки и потянулась к его губам.

— Домработницу попросила… Купить. Я велела взять деньги из тех, что ты выделил на расходы по дому. Это было унизительно, потому что я жена обеспеченного мужчины, но должна почему-то просить деньги у прислуги.

Обалдел. Не от того, что она сказала, а от того, как она это сделала. С придыханием, шёпотом, едва касаясь своими губами его губ. Так что не только штаны затрещали, а и мозг.

Понятно, что играет. Но как она это делает… Актриса, блядь.

— Ты была наказана. За то, что мужа не уважаешь, — скользнул языком по ямочке над её верхней губой и, жадно схватив стройное тело, впечатал его в себя.

— Я поняла свои ошибки и буду исправляться. Не будь со мной строг, если не получится сразу. Я стараюсь, — закрыла глаза, дрогнули тёмные, длинные ресницы. И пока Валид держался, чтобы не наброситься на неё, сама прижалась сочными, влажными губами.

— Убью тебя, Шах, — прорычал ей в лицо и, вытащив заколку из глянцевых длинных волос, растрепал их.

— А может обойдёмся без этого? — она сбросила с плечей халат и Хаджиев голодно уставился на красивую, высокую грудь, соски которой выпирали из полупрозрачной сорочки, будто грозились порвать невесомую ткань.

— Дааа, — сжав одну горошину пальцами, кровожадно усмехнулся. — Ты на многое пойдешь, чтобы поиметь меня. Какая плохая девочка, Шах, — отпустив её, расстегнул ремень на брюках и резко рванул его. Не без удовольствия отметил испуг в больших, карих глазах. — Будем воспитывать.

ГЛАВА 16 Ред.

— Ты что задумал? — попятилась назад, но Хаджиев перехватил за талию и ловко закинул меня себе на плечо. — Валид! — запоздало трепыхнулась, схватилась за его рубашку, впиваясь в неё пальцами, будто это могло меня спасти.

Он шёл быстро, уверенно, отшвыривая ногами всё, что стояло на пути. Я притихла. Во-первых, было больно говорить — его плечо сильно давило в живот. Во-вторых, стало даже интересно, что в голове у этого ненормального. Ну и, конечно, немного страшно. Кто знает, чего ожидать от сумасшедшего дикаря. До этого дня, конечно, он не вредил мне физически, но всё ведь бывает впервые, да?

Валид взбежал по лестнице, толкнул ногой дверь нашей новой спальни и не особо заботливо швырнул меня на постель.

— Решила поиграть со мной, да? — ухмылка дерзкая, многообещающая… И мне становится душно от того, как он смотрит. Как скользит взглядом по моему декольте, ниже, туда, где задралась сорочка и виднеется край трусиков. Я сдерживаюсь, чтобы не одёрнуть её вниз и стаскиваю с себя болтающийся тряпкой халат.

Ноги слегка согнуты в коленях и я, подавляя стыд и другие неприятные ощущения, развожу их в стороны, не прерывая зрительного контакта с Хаджиевым. Его взгляд опускается туда, куда нужно и ухмылка превращается в хищный оскал.

— Не отступаешь от намеченной цели, да? Что ж, это будет весело, — он наматывает края ремня на пальцы обеих рук, и сделав резкий выпад вперёд, нападает на меня.

Вскрикнув, пытаюсь отползти назад, но удерживает ремень, который он обвил вокруг моей шеи.

— Не бойся, маленькая Шахи, больно не будет. Будет очень приятно, — его дыхание щекочет мои губы, а мне кажется, что он уже их целует.

Всё настолько остро, что кружится голова и между ног горит от уже знакомого желания.

— Зачем это? — опускаю взгляд на ремень и рвано вздыхаю, когда Валид натягивает его сильнее. Чувствую запах кожи и еле уловимый аромат алкоголя. И сама пьяной становлюсь. Будто моё тело уже мне не принадлежит.

— Сейчас увидишь, — дёргает за ремень, заставляя меня податься вперёд. Я выполняю его немое требование, а когда прихожу в себя, понимаю, насколько опытный он кукловод…

Помимо желания во мне вспыхивает гнев. Я стою на четвереньках перед Хаджиевым, лицом напротив его ширинки… Как унизительно. И как волнует. Так, что пересохло в горле и пылает кожа, словно меня в костёр бросили.

— Теперь ты доволен? Ты ведь этого хотел, — поднимаю на него злой взгляд и Валид приподнимает брови. Издевается. Потешается. Как же я его ненавижу… И как хочу. Чтобы наклонился и поцеловал. Впился своими губами в мои и искусал их до крови… Хоть как-нибудь насытить эту злость.

Я сошла с ума. Помешательство заразно. Он отравил меня своим ядом паучьим.

— Ещё нет. Расстегивай, — указывает взглядом на свои штаны и я чувствую, как лицо заливает краской стыда.

— Что? — всё ещё теплится надежда, что он шутит или просто я неправильно поняла его желание.

— Ну вот и всё. Раз игра закончена и ты снова проиграла, я могу пойти выпить после тяжелого дня? — ремень на шее слабнет, а я понимаю, что и правда проиграла. Потому что не умею играть по его правилам.

— Стой, — перехватываю его руку, кладу её на ремень, а сама хватаюсь за пуговицу его штанов. Она выскальзывает из влажных, дрожащих пальцев, но я упорно пытаюсь её победить.

Валид молча наблюдает за происходящим и, похоже, посмеивается. Что ж. И это я выдержу. Однажды он вот так же будет у моих ног.

Мне почти удаётся расстегнуть пуговицу, но Хаджиев вдруг накрывает своей рукой мою, убирает её.

— Тебя сейчас удар хватит, расслабься, — сам расстегивает проклятые брюки и, схватившись за ремень, заставляет меня выровняться. Его губы накрывают мои, влажно скользят и сминают, а руки разрывают на мне сорочку, как тонкую паутинку. Лоскуты летят в разные стороны и по моему телу уже в который раз пробегает дрожь.

Руки Хаджиева опускаются на мои плечи, надавливают. Я падаю на спину и Валид мгновенно сдёргивает с меня трусики, взбирается сверху.

— Как тебя трахнуть сегодня? — от этого грубого вопроса меня начинает колотить и едкий ответ застряёт в горле. — Сзади? Или в классической позе? Нееет, — отвечает сам себе и, хитро усмехаясь, заваливается на спину. — Иди ко мне, — он берёт мою руку и кладёт на свою плоть. — Возьми его. Я охватываю пальцами тугой ствол, опускаю на него растерянный взгляд. Как это порочно, как, должно быть, ужасно. Но мне не противно. Вообще. — Сожми. Не сильно, — приказывает мне вполголоса и внимательно следит за каждым движением. По его телу проходит дрожь и еле слышный хриплый стон срывается с губ, когда я проявляю инициативу и касаюсь кончиками пальцев крупной головки. — К минету готова?

Я поднимаю взгляд на его лицо, нервно облизываю губы.

— Что?

— Возьми его в рот.

Когда до меня доходит смысл этих слов, рука, ласкающая его плоть каменеет.

— Нет… Это же…

— Это нормально, — взгляд его вспыхивает, а ремень на моей шее затягивается туже. — Это секс.

Может это и нормально. Но не для меня. Для меня это дико и жутко. Взять в рот мужской орган?! Да вы шутите… Что может быть в этом приятного?

— Нет, — опускаю глаза на его член и во рту становится сухо.

— Хорошо. Отложим это на следующий раз, — он вроде как соглашается со мной, идёт на уступки, но звучит это так, что я понимаю — теперь минет его идея фикс. Вопрос времени.