Страница 8 из 24
– Не бойся, Максим. Не дадим ни полякам, ни своим умникам оплести Хмеля! Вот на то тебе моя рука! – Джалалия протянул Кривоносу руку.
– И моя! – сказал Гиря.
– Не стесняйся молодости! Давай и ты свою длань, сын! – Кривонос пожал казакам руки. – Скоро будет много тревог. Опять какие-то послы едут.
– Не больно велики, знать, послы, – сказал Гиря. – Богдан встречать их Остапа Черноту отправил, обозного.
– С шестью тысячами казаков! – сказал Кривонос.
6
Богдан Хмельницкий, блюдя королевское достоинство и показывая, сколь ценит он регалии гетмана Войска Запорожского, встречать посла вышел из дому и, пройдя ровно до половины двора, остановился.
Посол Смяровский хитрил, двигался медленно, словно бы утомленный дорогой, но Богдан дальше не шел и ждал на месте.
«Уступок от такого не добьешься», – подумал Смяровский, но от своего плана, продуманного и всячески взвешенного за четыре дня пути, решил не отступать.
Пока посольство размещалось, ловкие люди пана посла встретились с Павлом Тетерей. Тетеря передал просьбу Смяровского генеральному писарю, и поздно вечером того же дня гетман тайно принял посла. Встретились в доме местного ксендза.
Яков Смяровский дал Хмельницкому прочитать письмо короля. Ян Казимир писал:
«Как ранее письмом нашим, посланным перед счастливым выбором нашим, мы выразили свое расположение к Войску Запорожскому и к вождю того войска за то, что они, помня благодеяния всемилостивых королей, отца и брата наших, просили Господа Бога и желали, чтобы не кто иной, а только мы были избраны на трон, как теперь, сделавшись уже королем и государем Вашим, к вящему удовольствию Вашему, мы объявляем Вам об этом устроении Промысла Господня и выражаем нашу королевскую милость вождю и всему Войску Запорожскому».
Принимая письмо короля, Хмельницкий встал и поклонился, а прочитав, опять поклонился и поцеловал письмо.
– Благодарю короля за его милость и все исполню по его государевой воле.
– Король требует, чтобы Войско вернулось в пределы Украины.
– Я послал к его величеству Гунцеля Мокрского говорить о том, что мы уйдем по первому слову короля, и просить у его милости прощения для всех казаков, взявшихся за оружие по лютой неволе, ибо нам грозили уничтожением. Мы нижайше просим короля подтвердить старинные казацкие вольности и надеемся, что король возьмет Войско Запорожское под свою руку. Казаки хотят подчиниться выборному гетману и его королевской милости. Все казаки, весь народ Украины ожидает от его величества уничтожения унии.
– Король не обойдет милостями тех, кто служит ему, – сказал Яков Смяровский. – У меня к вашей милости, пан гетман, есть личная просьба. Один из ваших людей, а именно Кривонос, является моим личным врагом. В местечке Полонное он взял и ограбил замок, принадлежащий мне. Ущерб в сорок тысяч злотых велик, но поправим. Кривонос, однако, совершил злодеяние непоправимое. Он вырезал мою семью, а восьмилетнего сына продал в Орду. Я не смогу вести переговоры, если Кривонос будет присутствовать не только на этих переговорах, но и на самой раде.
Хмельницкий почернел лицом.
– Казаки совершили много злодеяний, – сказал он глухо. – Они люди темные и жестокие, но это всего лишь ответ на злодеяния просвещенных людей, за которых себя почитают князь Вишневецкий и многие из шляхты. Мы не варили детей в котлах, не набивали детьми и женщинами колодцы! – Черные жилы вздулись на лбу гетмана, но только на миг. – Посол, ваша просьба будет удовлетворена.
– Благодарю, пан гетман. – Яков Смяровский поклонился. – Я, однако, обязан сказать о Кривоносе нечто большее. Верные люди ставят нас в известность о том, что Максим Кривонос собирается поднять чернь и забрать у вас, пан Хмельницкий, булаву гетмана. Он говорит: «Богдан умел поднять Украину, потому что обещал свободу всему народу. Теперь же, когда судьба вознесла его, он окружил себя теми же шляхтичами, только украинскими, и они захотят удержать то, что приобрели: власть, богатства, земли. Богдан уже целые города себе цапнул. Теперь он и его подбрехи будут искать возможности договориться с поляками, и они договорятся: шляхтич шляхтича поймет. Простые же люди как пришли на эту войну ни с чем, так и уйдут ни с чем».
Богдан выслушал, спокойно поглядел на Смяровского. И ничего не сказал.
7
Торжественный прием посла был устроен в лучшей зале Лубунекского замка.
Гетман, в пурпурном жупане с серебряными петлями, в фиалкового цвета ферязи на соболях, стоя ждал появления королевского посла. Едва посол переступил порог, гетман взял булаву со стола и кинул ее на пол.
– Я прибыл к Войску Запорожскому от новоизбранного короля Польши его величества Яна Казимира, – сказал посол Смяровский.
При имени короля Хмельницкий, все его полковники и старшины поклонились, Кривоноса в зале не было.
Посол взял из рук Олдаковского письмо короля, зачитал его и передал Хмельницкому. Хмельницкий поцеловал письмо и передал Выговскому. Выговский проверил печать.
– Яков Казимир, король Швеции. Печать правильная.
– Как же это правильная?! – изумился вдруг Данила Нечай. – Тут написано – король Швеции, а не король Польши.
– Новую печать не успели вырезать. До избрания на престол Польши его величество Ян Казимир носил титул шведского короля, – объяснил пан Смяровский.
– Он был кардиналом, как и брат его Карл Фердинанд! – возразил Богдан.
– Измена! – закричал Данила Нечай.
– Мои полномочия может подтвердить архиепископ Гнезенский! – топнул ногой посол.
– Целуй крест у своего попа! – потребовали полковники.
Пришлось послу целовать крест.
– Недоверие не есть лучший способ переговоров, – сказал с обидой пан Смяровский и поглядел на Хмельницкого, ища опоры, но тот подлил масла в огонь.
– Даже самые искренние речи не заставят меня прекратить войны, покуда Конецпольский и князь Иеремия Вишневецкий не дадут мне и всему народу украинскому удовлетворения.
– Во как! – хлопнул ладонью о ладонь, заулыбался во все лицо доверчивый, верный гетману Данила Нечай.
У посла были крепкие нервы.
– Видимо, переговоры, чтобы они имели успех, надо вести по пунктам. Не начать ли нам с вопроса о всеобщей амнистии для казаков, мещан и прочего народа Украины?..
8
Всего один день понадобился на разговоры за столом. Наутро собралась рада.
Близкие к Хмельницкому казаки кричали с высокого помоста угодное старшине, а Данила Нечай так сказал:
– По мне – недоброе дело мы делаем. Простояли подо Львовом, простояли под Замостьем, только время упустили. Чтоб Украина свободу получила навечно, нужно было идти на Варшаву. Сполна отплатить панам за все их зло! И теперь еще не поздно. Посол нынешний пришел с изменой, печать на его грамоте фальшивая.
Часть казаков зашумела, поддерживая Нечая, но последним говорил гетман Богдан Хмельницкий. Речь его была короткой:
– Как предки мои самоотверженно и с пролитием крови служили королям польским, так и я, не изменяя им, с подчиненным мне, – глаза сверкнули бешено, – мне! – и еще раз обвел орлиным взором поле, поросшее казачьими головами, не поленился в третий раз повторить: – С подчиненным мне рыцарством хочу верно служить его величеству королю, моему милостивому государю и Речи Посполитой и по приказу его королевского величества сейчас же отступлю с войском на Украину!
– Пусть печати покажут! Пусть покажут письмо! – закричали люди Кривоноса, но голоса их заглушил рев всеобщего одобрения и залпы пушечного салюта.
Посла повели на торжественный обед.
В светлых залах второго этажа на белоснежных скатертях сверкала фарфоровая и серебряная посуда.
Богдан Хмельницкий первый кубок осушил за здоровье короля, и тотчас снова грянули пушки.
Под залпы гетман взял пана Смяровского под локоть и подвел к окну.
Как борода роящихся пчел, густо и словно бы привольно, но подчиненная своим особым силам, текла за горизонт орда.