Страница 48 из 101
— Не стрелять! — кричу командным голосом и выстрел в зеркальный потолок становится единственным. Тяжело поднимаюсь, опираясь на Данилу.
Да что же это? Сначала мне руку прострелил, теперь помогает. И как этих мужчин понять? Или муж? Сначала в долги влезает и в последний момент спасает. Уроды. Все они уроды.
Артем, пылая яростью надвигается на Макара, целясь ему в голову, за его спиной двое мужчин и еще целая кавалерия в черном. С автоматами.
Вот это группа поддержки.
Встаю перед ним.
— Не надо. Давай просто уйдем.
— Они тебя…
— Не тронули. Не успели, — шепчу и подхожу ближе, наседая голосом. — Давай просто уйдем.
Он колеблется почти десять секунд, смотрит на толпу мужиков, камеру, задерживает взгляд на Даниле.
Вижу, как ему хочется перестрелять здесь всех. И я его понимаю. Лучше всех понимаю. Как никто. Но я не хочу трупов. Ведь трупом, может оказаться кто угодно.
— Сейчас мы уйдем, — говорит он мне, и все слышат. Все понимают. что он имеет ввиду. Он вернется. Но меня это уже не касается. Пусть эти сгустки тестостерона делают что хотят.
Только бы побыстрее свалить отсюда.
Артем сдергивает с себя спортивный пиджак и накрывает мне плечи, подталкивая к выходу.
— Ствол оставь, — вдруг слышу голос Данилы и понимаю, что все это время сжимала его в руке. Защитная реакция организма. Мельком взглянув на Данила, замахиваюсь, целюсь, бросаю ствол. Как и предполагала, словил и даже восхищенно присвистнул.
Один из гражданских за спиной Артема, вытаскивает Влада, он выводит меня.
Уже на улице оказалось, что Влад может сам ходить и даже говорит сносно.
Остальные мужчины держаться в стороне, пока он извиняется передо мной.
Я пытаюсь слушать, правда. Но меня настигает мощным потоком ветра облегчение.
Уже становится на все наплевать.
Спаслась. Спаслась. Я спаслась. Я не стану одной из тех женщин, которые после насилия боятся слова «секс»
Я люблю секс. И люблю Артема. А Влада не люблю. И брошу. Вот доедем домой и закончу то, что сегодня хотела. Подам заявление на развод.
— Ты меня слушаешь? Я тут извиняюсь вообще-то — заплетающимся голосом произносит этот, когда-то красивый мужчина.
— Нет, если честно. Откуда деньги взял? Как ты их потратил, даже знать не хочу.
Влад долго мнется, и я краем глаза замечаю, как ко мне рвется подойти Артем, но я чуть качаю головой. Не сейчас. У нас будет время.
— Отец твой дал.
Вот так номер. Невольно оглядываюсь и вижу припаркованный на другой стороне улицы тонированный джин с черными номерами.
Отлично, папа, маскировка что надо. Спасибо, что спас.
— Это он тебя разукрасил? — возвращаю взгляд на окровавленную рожу и невольно морщусь.
И я ведь думала, что люблю его. Когда-то он был моим билетом из ежедневных криков, ругани и мрака. В таком мире я жила, когда погиб Вася.
Влад нашел меня в столовой, где я проходила практику после техникума, и долго кормился бесплатно.
За мой влюбленный счет.
А потом пригласил на свидание. Он был так не похож на других. Солдафонов, с которыми я привыкла общаться, и которых от меня палкой гнали отец с братом. Я даже немного захмелела от его тонкого юмора, галантности, рассказов о богемной, московской жизни. Как захмелела? Откровенно напилась, пока Влад раздевал меня под сенью деревьев в нашем парке. Долго ждала, что придет тот самый пресловутый оргазм. Но член, возившийся во мне, принес разве что немного приятной щекотки.
— А когда будет оргазм, — спросила я после, натягивая одежду и невольно любуясь его тонким телом.
— Ты разве ничего не почувствовала? — хмурится он.
— Ну, — пыталась я понять свои ощущения, которые были после вспышки боли от лишения девственности. — Немного щекотно было… там.
— Ну, вот так это и есть оргазм. И я подарю тебе их еще очень много.
Знала бы я тогда, что такое настоящий секс с нормальным мужчиной, я бы даже не согласилась встретиться с Владом снова. Буквально через пару недель, я узнала что беременна.
Боялась ему сказать, но он казалось был счастлив. Пока отец не показал ему неприличный знак, сказав что если обрюхатил, то должен и обеспечивать.
Вспышка воспоминаний утихла, и я снова посмотрела на лицо мужа, освещенное солнцем.
Влад что-то мямлит, но я не говоря ни слова, разворачиваюсь и, держа пиджак Артема на груди, иду к машине отца. Стучусь в окно и смотрю в его суровое, появившееся лицо.
Когда-то оно умело быть привлекательным, и даже вечное ворчание матери этого не меняло.
— Спасибо, папа.
— Вход в казино Москвы ему заказан. Надеюсь, теперь ты сможешь приструнить этого утырка. Или ты не моя дочь?
Он, наконец смотрит мне в глаза, а в моих начинает щипать.
— Твоя? — еле слышно спрашиваю.
Отец Насти, полковник Ланкин 
— Вот и докажи, что моя. — грубит он. — Не марай память брата нытьем и гони этого пидора в шею. Есть же нормальные мужики.
— Ты запрещал мне с ними встречаться.
— Чтобы они тебя у меня прямо на плахе разложили? Пришли бы руки попросили. Я же не зверь, — заканчивает разговор.
Потом дает отмашку водителю и тот заводит двигатель.
— Тронули тебя… эти?
— Нет. Царапина, — сглатываю слезы и вспоминаю о ранение на руке.
— Зеленкой не забудь помазать — говорит он и уезжает, не попрощавшись.
Сделал дело и на боковую.
Спустя минуту чувствую как глаза все-таки застилают слезы и закрываю их ладонями, чтобы никто не видел моей слабости.
Сзади чувствую прикосновение твердой груди и резко оборачиваюсь.
— Артем.
— Да, моя сильная, смелая Голубка. Это я.
Прижимаюсь к его надежной груди и даю волю слезам, желаю поскорее забыться в его объятиях, почувствовать его член во рту, его в себе и все забыть. Он обязательно даст мне забыть.Стоит только его рукам оказаться на моем теле я почувствуя себя дома. Счастливой.