Страница 8 из 11
— Офис в среднем приносит… — распинается Вердин, точно говорит о своих заслугах.
— Восемь миллионов в год, — спокойно перебиваю. — При вычете зарплат, коммунальных и прочих затратах, составляющих примерно 550 тысяч в месяц, а соответственно шесть и шесть миллиона в год, чистый доход в один и четыре миллиона.
Лицо Марата Олеговича, до этого момента расплывающееся в улыбке, меркнет.
— Я не кота в мешке покупаю, — поясняю строго, — знаю о бизнесе если не больше вашего, то столько же. Меня всё устраивает, — заключаю и поворачиваюсь к Дегтерёву: — Когда будем подписывать договор купли-продажи?
Вернувшись в отель, падаю на кровать. Закидываю руки за голову и бесцельно рассматриваю потолок. С ума сойти! От счастья готова свернуть горы, но на такие пустяки нет времени. Уже вечер! Москва с её чокнутым ритмом. Без собственного вертолёта успеть в назначенное время практически невозможно. Кажется, только прилетела, а нет же — уже скоро подписание договора.
Дегтерёв… Мысли сводятся к нему. Ни разу не видела его таким потерянным, молчаливым, точно сомнамбула. Если случилось нечто скандальное, сплетни бы уже обмусолили в жёлтой прессе, а любители — промыли кости. Так ведь ничего подобного не слышно. Остаётся пара вариантов, но один мразматичней другого. Первый: Дмитрий устал от бизнеса и хочет отдыха. Второй: заколдовали… Скептически усмехаюсь и тотчас хмурюсь. Идиотизм, конечно, но самое подходящее. Особенно, если учесть область деятельности, в которой работаем — аномальные туры, чёрные зоны, ведьмаки. Дегтерёв знал немало колдунов, экстрасенсов… Кхм, перешёл кому-то из них дорогу?
Даже мурашки по коже бегут, по позвоночнику холодок. Ладони потеют. Если так: дело — дрянь! Вероятно, хворь нагнали, сглазили или порчу навели. Нервно сглатываю — а что же меня тогда ожидает?.. Брр…
Чуть помучавшись — отдохнув, выуживаю из сумочки телефон. Нужно позвонить Вадиму. Давно пора, но так хочется тишины. Быстрым набором вызываю:
— Да! — звучит взволнованный голос мужа.
— Привет, — с нежностью мурлычу, снова откинувшись на подушки. Улыбка против воли касается губ. — Ты как? — лениво интересуюсь.
— Всё отлично, как у тебя? — тон Вадима меняется на довольный.
— С Дегтерёвым договорились на вечер, — отчитываюсь, вновь кипя от радости. — В ресторан приедет его адвокат с документами. За ужином подпишем. Единственное, торговаться не стала, — кривлюсь мыслям, — и так золотую жилу покупаю.
— Ведьмочка, дело твоё. Ничего не жаль, если считаешь, что кровь из носу надо. Дерзай!
— Спасибо, Вадимушка! — с чувством шепчу. — Твоя поддержка для меня много значит.
— Правда?.. — игриво протягивает муж. Не удерживаюсь от очередной улыбки: давненько Вадим так интимно мне не отвечал. — Извини, что не смог быть с тобой…
— Перестань, — отмахиваюсь. — Главное выздоравливай.
Приняв душ, облачаюсь в вечернее платье. Ничего вычурного и супердорого — классическое чёрное короткое платье с округлым декольте. М-да, вроде не полная и не тощая, но общий вид чуть портит, с моей точки зрения, крупноватая грудь. Долго перед зеркалом не кручусь: чуть подкрашиваю ресницы, оттеняю веки, скулы, ретуширую синяки под глазами, — всё же усталость берёт вверх, — губы выделяю алым перламутром. Так как о вечере подумывала ещё дома, не забыла прихватить подарок мужа к юбилею совместной жизни. Набор — серьги, колье и кольцо… Сегодня как никогда кстати — яркие сапфиры подчеркивают глубину взгляда, мраморность кожи, утончённость пальцев.
Оставшись довольной отражением, ещё раз сверяюсь с часами — пора, ужин должен начаться, — выхожу из номера.
***
Спускаюсь в банкетный зал. Блики от драгоценностей, приглушённое освещение, тихое перестукивание ложек, бокалов, переговоры людей. У закрытой вип-зоны суета, официанты, охрана… Видимо, там Лаурьер. Осматриваюсь и нахожу Константина, Дмитрия Бенедиктовича, и ещё одного мужчину — вероятно, адвоката Дегтерёва.
Приближаюсь, неспешно лавируя между столиков. Костя почтительно встаёт:
— Выглядишь отменно! — расплывается в улыбке, не ответить невозможно:
— Спасибо! — обвожу остальных взглядом: — Всем добрый вечер.
— Добрый… — эхом отзываются мужчины, приветливо улыбаясь.
Друг галантно отодвигает стул — сажусь, беру папку пурпурного цвета с выгравированными золотыми буквами «Меню». Листаю. Выбираю рататуй и бордо, откладываю меню. В полной тишине дожидаемся официанта. Делаем заказ и пока его готовят, смакуем вина.
— Думаю, самое время подписать документы, — Костя отпивает и ставит бокал на место.
— Конечно, — чуть отстранённо кивает Дегтерёв и даёт негласную команду своему адвокату: — Юрий Агапович…
Мужчина достаёт из чемодана увесистую папку и протягивает мне. Изо всех сил скрывая дрожь в руках, забираю. Открываю… Договор «купли-продажи». Быстро пробежавшись по строчкам, пролистываю, акцентируя внимание на нескольких пунктах: «требования к продавцу», «…покупателю», «оплата», «штрафные санкции». Всех тонкостей не знаю, поэтому, найдя второй экземпляр договора, вручаю Константину. Мы ему платим — вот пусть и вчитывается в подробности. Мичурин изучает минут десять — тёмные глаза забавно бегают из стороны в сторону, будто курсор, поспевающий за змейкой букв при наборе текста.
— Все в порядке, — констатирует и протягивает мне ручку, а Дегтерёву второй экземпляр. Мы дружно ставим резолюции, обмениваемся копиями. Адвокаты в этот момент созваниваются с сотрудниками банков — убеждаются, что операция по переведению денег со счёт на счёт завешена. Как только все формальности улаживаются, договора у адвокатов, мы, наконец, расслабляемся.
— За успешную сделку! — открыто улыбаюсь. Официант нам наполняет бокалы, мы недружной волной поднимаем, чокаемся, закрепляя сделку и пригубляем. Голод тихо подкрадывается и, только, сейчас, даёт о себе знать, — в желудке предательски урчит. Но выручает ещё один официант, появившийся как нельзя кстати, — светловолосый, миловидный парнишка лет двадцати. Ловко расставляет заказ перед Дегтерёвым, его адвокатом. Скрывается и вскоре уже передо мной и Костиком красуются наши тарелки с едой. Ужин проходит мирно.
— Так всё же, — не свожу взгляда с Дегтерёва и чуть подаюсь вперед. — Почему?..
Загадочность вопроса никого не смущает. Усталость на лице Дмитрия проявляется всё сильнее, под впавшими глазами ярче обычного виднеются синяки. Некогда бодрый и крупный мужчина, сейчас — похудевший, квелый, понурый. Облокачивается, как только официант убирает лишние приборы:
— Я болен! — смотрит внимательно, без тени улыбки. — Рак четвертой. Живу только на обезболивающих, и даже знаю примерную дату смерти!
С губ срывается горестный вздох:
— Дмитрий…
— Не стоит пустых: «я сожалею», — не грубо отрезает Дегтерёв с некоторым безразличием. — Я получил то, что заслужил.
После такого даже понятия не имею, что сказать. О «заслугах» и «подвигах» этого человека уж очень хорошо знаю. Но одно дело, когда видят и оценивают со стороны, а другое — ты сам! Разве бывает, чтобы настолько кардинально менялись?
Точно читая мои мысли, Дмитрий Бенедиктович поникши кивает:
— Звучит странно, но это так! Я сумел за короткий срок расставить приоритеты на свои места. Столкнувшись с жестокой правдой жизни, переоценил ценности.
— Вы меня пугаете, — опешив, кошусь на Костю. Мичурин серьёзен, вертит в длинных пальцах бокал с красным вином, но глаза бесстрастно следят за Дегтерёвым. На миг ловит мой взгляд и снова отводит.
— Не беспокойтесь по пустякам, — отмахивается Дмитрий, скупо улыбнувшись уголками губ. — Это моя переоценка, хотя она рано или поздно ждёт всех нас.
— И что же для вас теперь главное? — осторожничаю.
— Душа.
Простота ответа настораживает.
— О-о-о, — протягиваю и робко соглашаюсь: — она нетленна…
— Опять пустые слова. Чтобы понять их смысл, нужно проникнуться в их глубину. Или… быть зажатым в узкие рамки реальности: всё есть тлен!
Опускаю глаза. Уж больно колют слова Дегтерёва, словно тыкает в недалёкость.