Луна желаний

Яркие, рассыпанные словно сотня светлячков на лугу. 

Днем, когда слепит солнце и его лучи отражаются от песка, увидеть городок разбитых шатров, чей цвет сливается с окружающим пейзажем было нереально. Но вот ночью, когда таинственное светило делает мир грязно-серым, когда каждый, даже самый тусклый огонь виден за десятки миль, когда мириады звезд лишь подчеркивают контраст света костров и прохладного отражения россыпи светящихся драгоценных камней под небосводом, разглядеть лагерь участников забега не составило труда.

Еще через три четверти леора я входила в лагерь, больше суток оставалось на то, чтобы отдохнуть перед последней третью - Зыбучими песками. Название более чем красноречиво показывало, что ожидает участников забега. Но думать о предстоящем мне не хотелось, мысли мои крутились лишь вокруг приземленного: пить, есть, мыться и спать. Я плохо соображала, чего жаждала больше. 

Хабир встретил меня как близкий родственник после долгой разлуки, повторяя как он рад меня видеть и как сильно переживал, что к назначенному леору я не появилась, а уж когда Тума и её всадница не показались утром - забеспокоился всерьез. Тирбиш вернулся, как и один из сынов Тана, а меня всё не было.

- Заблудилась, - призналась я, захлебываясь ледяной водой. Опустошив два стакана, и больше в меня не вместится, я плотоядно посматривала на третий, а уж когда слуга принес мне пшенную кашу, сдобренную орехами, и сладости на меду, коими славился Рассаян, набросилась на неё с таким видом, что Хабир предпочел отойти на пару шагов и не стоять между мной и моей едой. – А каким пришёл наследник? – завуалированно спросила я, силясь выяснить какой из Арунаянов уже вернулся.

- Не знаю, хозяйка, это знает лишь Эмир.

Наевшись так, что в меня с трудом влезла бы еще хоть ложка, я с трудом дошла до наполненной бадьи и забралась в нее, расплескав воду на песчаное дно шатра. Несколько раз я ловила себя на том, что засыпаю прямо в ароматной ванне, но сражение с дрёмой всё же проиграла и провалилась в её сладкие объятия. Не помню, как оказалась в постели, да только проснулась я именно в ней, раскидав с дюжину разномастных подушечек и запутавшись в шелковом покрывале. Рядом со мной, с блаженной улыбкой художника, обрётшего свою музу в развязанной позе, дрых Фатих.

Голый.

Признаться, я потратила несколько долгих, томительных мгновений для того, чтобы рассмотреть его во всем природном великолепии, и не пожалела. Даже в расслабленном состоянии литые мышцы покрытые гладкой, бронзовой кожей, так и манили прикоснуться. Провести шаловливым пальчиком по плитам мускулистой груди, очертить полные, упрямые губы, сжать широкие бицепсы, больно царапая ноготками, огладить рельефный пресс, а затем обхватить ладонью то, что так приветливо выглядывает из-за спустившейся простыни и само просится в руки.

Эх.

Я дернула незваного гостя за косу, приводя его в сознание, конечно можно было бы разбудить нахала поцелуем, но я не была настроена на романтику, судя по яркому солнцу, пробивающемуся сквозь купол шатра, дневное светило уже давно минуло зенит своего расположения и неумолимо подбиралось к востоку, намереваясь уступить место ночной сестре. За четырнадцать леоров оставшихся до рассвета мне необходимо было сделать массу вещей, а он мне мешал.

- Я ожидал другого приема, Долор, - потягиваясь сильным телом и выставляя на показ лучшие его части, проговорил сын Эмира.

- Незваный гость – хуже мантикоры, Фатих, - пробурчала я и решительно вознамерилась встать, подтягивая простынь к себе и оборачивая в неё свое нагое со сна тело. Но не тут-то было, жадно и бескомпромиссно меня притянули к себе загребущие руки и повалили на импровизированное ложе из подушек и покрывал.

- Карииииимаааа, - хрипло протянул любовник, целую шею и медленно спускаясь к груди. Острые зубы на грани боли ухватили сосок, а рука спускалась вдоль ребер, щекоча, выписывая пальцами завитушки и направляясь к стремительно увлажняющемуся лону, - не спеши. Тебе понравится, обещаю.

- Я голодна, - резко отрезала я. – И хочу проверить Туму.

Я встала, оставив простынь вцепившемуся в неё Фатиху. Верно он думал, что смутит меня удерживая её, тем самым, не давая мне подняться. Я давно перестала стеснятся наготы, своей – подавно. Решительно одевшись, испытав сожаление лишь на доли мгновения, быстро, как умела всегда, я вышла из шатра, и отправилась в конюшни. Сыну Тана, даже ненаследному, меж гонками оказывают всю посильную помощь бесчисленные полчища слуг правителя, занимаются жеребцом, готовят снаряжение, лечат магически и многое другое. Короче у нас разные стартовые площадки, чтобы я еще теряла, убегающее как вода сквозь пальцы, время за постельными игрищами. Я же, хоть и понадеялась на Хабира, но ведь это моя лошадь, и всю ответственность за неё нести мне.

К тому же, я не собиралась афишировать свою связь с сыном Эмира, чем бы она не закончилась. В Рассаяне получить клеймо падшей женщины очень просто, это мужам разрешено содержать гаремы и иметь до семи жен, тем более правящим, а нам, простым авантюристкам, и в гонке то участвовать зазорно, от общего остракизма и отказа от участия меня спасло лишь доброе отношение Эмира, но я то понимала, что интерес этот как к чуднОй зверушке, и когда любопытство правящего исчезнет – останусь только я, а иногда этого слишком мало.

Тума услышала мое приближение и радостно зафыркала, перебирая ногами. Она подставила голову под привычную ласку и разомлела, стоило мне почесать за ухом. Слопав яблоко и несколько сухарей кобыла ластилась и радостно облобызала мою ладонь, щекоча горячим дыханием, в поисках новых вкусностей.

- Прости, больше ничего нет, не следует тебе наедаться. Вечером получишь торбу с овсом, и перед стартом половину, а пока отдыхай.