Страница 44 из 113
Конечно, я знала наверняка, что дед нынешнего Тана пренебрег традициями, которые соблюдали до него сентами и возвел в центре Алэка каменное строение, в последствии названное дворцом. Внешне оно походило на то, что я видела сейчас, но было более масштабным и надежным. По окончании этой аферы нужно будет обязательно посетить столицу, хотя бы для того, чтобы собственными глазами убедится в том, что было написано в книгах по новейшей истории государств Кватры.
Тума спешно трусила к единственному входу в охраняемый лагерь, предвкушая отличный овес и поилку с водой, я же из-под платка старалась разглядеть всадников и их жеребцов, точнее одного. Но долго искать не пришлось. На входе в городок, облокотившись на ограждение и практически сливающийся с другими туарегами, стоял Фатих, демонстрируя мне белозубую улыбку.
Когда кобыла поравнялась с ним, он сделал шаг вперед и положив руку на круп лошади рядом с моей ногой, практически касаясь её, и с облегчением произнес:
- Жива…
- Жив, - выдохнула я, намерено прикоснувшись коленом к его руке. Темные глаза вспыхнули, и он уже сознательно, погладил мою ногу обжигая через ткань, горячей ладонью.
Я сжала лошадиные бока и фыркнув от нетерпения, Тума направилась вглубь лагеря…
…Тан, восседающий в главном шатре поманил меня, а когда я спешилась и подошла поближе, выдохнул ароматную струю в мою сторону и отложив мундштук кальяна обратился ко мне:
- Больше сотни миль за двое суток, пережила песчаную бурю, - начал он перечислять мои подвиги, - пока вернулось меньше полусотни, а ты здесь… Я желаю завтра сыграть с тобой партию в шах, девочка, почему-то мне кажется, что ты меня удивишь.
А затем потерял ко мне всякий интерес и затянулся вновь. Меня окутал пряный запах корицы и фруктов, а сама я уже представляла себя отмокающей в деревянной бадье, которую мне обещал слуга, если я переживу первую треть, и если она не будет горячей и исходить ароматным парком, я на правах хозяйки…ну не знаю, высеку его, что ли.
Настроение было шальное, еще леор назад я думала лишь о том, как вымоюсь до скрипа, выпью мятный отвар и усну, но лагерь жил своей самобытной, ночной жизнью и мне тоже расхотелось спать. Я действительно приняла ванну, а слуга мой так обрадовался моему возвращению, что я даже немного растерялась. Он умудрился достать посреди пустыни мой любимый сыр, коровий, что само по себе было сродни чуду, и рыбу, белую, приготовленную на огне. Я проверила как устроили кобылу, освежилась и насытилась, а затем переодевшись – вышла из шатра.
Прячась в тени, скрываясь от посторонних глаз, избегая нежелательных встреч, я добралась до нужного мне шатра и затаилась. Прохладный ветер трепал шелк моей одежды, запутывал распущенные волосы и подгонял в спину, словно требуя, чтобы я ускорилась.
Охранный контур, вокруг палатки, на мне не сработал, а звуки, долетающие до моего слуха, были самые обычные, пожалуй, услышь я хоть намек на присутствие там кого-то еще кроме сына эмира – заходить не стала бы. Но разрезав кинжалом полог у шва и проскользнув змеёй внутрь я не увидела никого, кроме Фатиха, разлегшегося на подушках и выжидательно смотрящего на меня.
- В следующий раз воспользуйся дверью, Долор, - засмеялся он.
- Следующего раза может и не быть, - парировала я. Ложная скромность сейчас была ни к чему, я хотела этого мужчину, и он знал это, поэтому расстегнув пару булавок, удерживающих легкую ткань, я подошла к нему уже полностью нагая. Острые пики грудей вызывающе торчали, выдавая моё возбуждение. Щеки раскраснелись, а пониже живота скручивалось в спираль и пульсировало возбуждение.
Его глаза поменяли цвет, мерцая темным аметистом, черты лица заострились, становясь еще более хищными и опасными, улыбка превратилась в оскал волка-людоеда, а весь он подобрался словно пантера, готовая к смертоносному прыжку. Мгновение и он рядом со мной. Томительно, медленно, словно издеваясь над моим нетерпением, Фатих притянул меня, погрузив руки в распущенные волосы, и поцеловал.
Сначала ласково, пробуя на вкус мой рот, изучая губы, лаская языком мой, а затем, со стоном, сдаваясь опутывающей его, словно щупальца кракена, страсти, сильно, настойчиво, выдавливая по капле ненужную сейчас нежность. Он подхватил меня на руки и не прекращая, а лишь углубляя поцелуй, опустил на прохладные подушки.
Я обняла его, крепко, словно боялась, что у меня могут забрать любовника, вырвать из моих объятий, лишив меня будущего блаженства. Я подставляла под поцелуи беззащитное горло и хрипела от удовольствия, когда после острых поцелуев, брюнет прикусывал мягкую кожу. Горячее дыхание обожгло ушную раковину, зубы прикусили нежную плоть мочки, вызывая табун возбужденных мурашек по всему телу, я утопила ногти, царапая спину и выгибаясь на встречу ласке, подставляя чувствительную грудь под поцелуи.
Губы его сомкнулись на бледно-розовом соске, втягивая, лаская языком, покусывая и снова…Моя руки бессовестно шарили по всему его телу трогая, щупая, сминая, я кусалась и целовала всё, что попадалось под мой алчущий рот. Второй рукой он теребил сосок второй груди, то сильнее, то слабее, а я терялась в ярких всполохах страсти мечтая побыстрее закончить эту муку и продлить её как можно дольше. Его возбуждение упиралось мне между ног, тревожа размерами и заставляя предвкушать удовольствие, которое он обязан доставить мне.