Страница 2 из 7
С собой в этот мир они привели три народа. Орков, коблов и коблиттов. Наш народ и коблы были вассалами Древних. Коблитты же всегда были лишь слугами.
И всё было хорошо до тех пор, пока в этот мир не вторглись, невесть как прорвавшись сквозь барьер межмирья, человеки. И стали заселять материк, тесня Древних. И не желая решать проблемы миром.
Человеки были куда слабее Древних, и уж тем более нас, орков. Но было их куда больше, чем и Древних, и даже орков с коблами вместе взятых. А ещё было у них слишком много боевых магов. Маги человеков тоже уступали в силе магам Древних. Но Великий Торкус запретил использовать самые страшные заклятия, чтобы не разрушить мир, ставший для Древних новым домом.
Зато с помощью мастеров орков были созданы Каруки – кинжалы из чёрного золота, к которым шаманы коблов смогли привязать Духов Хаоса. Каруки стали главным оружием против человеческих магов. И очень эффективным.
Но даже несмотря на это, человеки продолжали свой натиск, заставляя Древних гибнуть и один за другим сдавать свои рубежи.
И когда Великий Торкус увидел, что поражение неизбежно, ибо победа возможна лишь очень дорогой ценой, он решил увести свой народ в иномирье.
И был открыт Магический Зеркальный Портал, и начался Великий Исход. Но не было уже у Древних столько сил, чтобы увести с собой и орков, и коблов, и своих слуг коблиттов. И тогда подлые коблитты, узнав, что Древние не станут забирать их с собой, предали своих хозяев и выдали человекам время и место исхода.
И пришлось тогда Торкусу Грозному приказать оставшимся верными вассальным отрядам орков и коблов прикрывать отход своего народа к порталу. И самому, переступив через свою честь, жечь нападавших человеков Диким огнём.
И сгорали в злых лучах тысячи вражеских магов и воинов. А те, кто выжил тогда, медленно подыхали потом, исходя гноем и невыносимой болью. И никто не мог им помочь.
И человеки прокляли Торкуса. И с тех пор не называют его иначе, как Про́клятым.
Голос шамана стал каким-то особенно хриплым и дребезжащим. Разнервничался старик. Переживает, будто сам там был.
Меруто немного помолчал, смиряя свои эмоции, а потом продолжил:
– Много тогда народу полегло, отправившись в Туманные Пределы. И у нас, и у человеков. Те так и вовсе столько магов потеряли, что до сих пор не могут вернуть себе былую силу. Редко у них маги рождаются. А секрет переходов между мирами человеки и вовсе утратили. Всё пытаются его раскрыть, изучая оставшиеся от Древних магические зеркала, да ничего у них не выходит.
С коблами и орками – теми, что выжили в этом противостоянии, – человеки так и не подружились. То воевали вновь, то торговали. А предавших Торкуса серых так и не приняли к себе. Ибо предатели – помните это, дети мои! – никому и никогда не нужны.
С этими презренными недомерками и поныне никто дел не имеет, предпочитая убивать тварей, даже не разговаривая с ними. Вот и одичал народец, разбредясь по свету и забившись в непролазные его уголки. Кто в болота, кто в дремучие леса, кто в горы и ущелья.
Мы к ним не лезем. И они нечасто выбираются из своих схронов. Но вот находит иногда на них что-то непонятное. Говорят, из-за того, что, перестав чтить Ушедших, нашли они себе новых хозяев и богов. Тех, что требуют полного подчинения и кровавых жертвоприношений. Вот и собираются твари в злобные орды и нападают на всех, до кого дотянутся.
И потому Старшими, вождями да шаманами нашего рода, запрещена вам, малькам, дорога в Серые скалы, где, как известно, обжились в пещерах подлые твари. Ибо вам, слабосильным, с ними пока не справиться, славы воинской не заслужить. А вот с жизнью своей никудышной расстаться можно запросто!
Шаман вновь ткнул пальцем в потолок, сурово нахмурившись.
Можно подумать, напугал. Ещё и слабаками назвал. Сам вон еле ноги переставляет, а слабаки, оказывается, они! Ха! Да Прут этих серых коблиттов, если потребуется, одной левой уделает! Даже без оружия.
– Так, всё, – подуставший старик шлёпнул себя ладонями по коленям. – Урок закончен. Можете идти, но к следующему уроку вам надлежит приготовить…
Что там и кому надлежит, Прут, сидевший ближе всех к выходу, дослушивать уже не стал – выскользнул из шатра на свежий воздух. Прочь, прочь из становища! Такая жара стоит, что сейчас самое оно – занырнуть в чистую и холодную воду реки, сбегающей с совсем недалёких гор. Какое тут, к Создателям, домашнее задание! Спросит потом у Плинто. А может, даже и у Ланы.
– Прут! Погоди! – из шатра выбрался здоровяк Торк. – Ты на речку?! Я с тобой!
– Купаться?! – сразу за ним показался шустрый и вёрткий Сунай. – Догоняйте!
Он рванул между шатрами в сторону реки так, что только пятки засверкали. Ещё и проорал, чуть обернувшись:
– Кто последний, тот тухлятина!
Вот же хитрец!
Прут лишь покосился на нерасторопного Торка и, не раздумывая, ломанулся вслед за Сунаем:
– Ага! Тот серая коблиттская тухлятина!
Глава 2
Конечно же, Сунай первым до реки добежал. Прут, как ни старался, догнать проныру так и не сумел. Хотя и выскочил следом на берег всего через несколько ударов сердца.
Вдвоём они, поскидывав обувь, одежду и оставив на себе одни лишь шерстяные килты, успели занырнуть с крутого бережка в леденящую воду и наплескаться там вволю, прежде чем из кустов, громко топая, на полянку у речки выбежал запыхавшийся Торк.
– Фу-ух! – вытер он со лба капли пота и принялся стягивать рубаху со штанами. – Жара какая!
– Тебе нужно больше бегать! – крикнул Прут здоровяку. Усевшись на дно, так чтоб только голова над поверхностью торчала, он упёрся ногами в гальку и активно двигал руками, стараясь удержаться на одном месте рядом с берегом и противясь стремительно-напористому течению реки.
– И есть поменьше! – хохоча, добавил Сунай, плавающий неподалёку. – Прыгай к нам, тухлятина!
– Что ты там сказал?! – грозно зарычал Торк и с разбегу сиганул с обрывчика в воду.
Вот это мощно прыгнул! Даже через Прута перелетел. И с воплем в воду бултыхнулся. Да так, что обоих его приятелей сначала волной снесло, а потом ещё и целым ливнем брызг накрыло. Словно не орк малой, а здоровенный горный трогл из детских сказок в реку плюхнулся.
– Парни! Я с вами!
Ух ты! Да это же задохлик Плинто на полянке образовался. Его-то как сюда занесло? Каким попутным ветром?
Прут чуть воды не хлебнул от удивления.
– Эй, зубрила! – заголосил Сунай. – А ты зачем сюда припёрся?! Чего увязался за нами?! Тебе в воду нельзя! Простудишься ещё!
– Я только немного! – Плинто сделал вид, будто и внимания не обратил на ехидный тон задиры. – Жарко сегодня.
– И что с того? – не унимался Сунай. – Кому ты тут нужен, замухрышка?!
Начавший было раздеваться, Плинто застыл в нерешительности.
– Оставь его! – вынырнув из-под воды и отфыркавшись, заступился за хиляка Торк. И замахал тому рукой: – Давай, залезай в воду! Никто тебя не тронет!
– А ты чего молчишь?! – Сунай обернулся к Пруту, ища у него поддержки. – Чего этому зануде тут делать?!
– Тебе жалко, что ли? – пожал плечами Прут. – Мне нет. Пусть себе купается. Речка-то общая.
– Ну вы вообще! – хлопнув ладонями по воде, возмущённо выкатил глаза Сунай. – Вы ещё девчонок сюда позовите!
– Э, нет! – засмеялся здоровяк, отворачиваясь от поднятых приятелем брызг. – Это ты загнул! Им с нами здесь точно не место! Плинто, чего застрял?! Да лезь ты уже в воду, не бойся!
Худой и какой-то чересчур угловатый, Плинто и впрямь забирался в реку так, словно ужасно страшился чего-то. Аккуратно спустился с обрывчика и, осторожно ступая, сделал несколько шагов от берега. Остановился, едва вода колени скрыла. Замер, втянув голову в плечи и прижав локти к бокам.
– Что, холодно? – усмехнулся Прут.
– Н-н-нормально, – еле выдавил из себя Плинто. – Сейчас только п-привыкну маленько.
– Ага, нормально, – подплыл поближе Сунай. – А сам уже синий весь и в пупырышку, как болотный жабак. Давай уже или туда, или обратно. А то стоишь тут, весь вид собою портишь.