Страница 11 из 18
Ехали до обеда. Опять постоялый двор, но уже без гостиницы. Тибетцы с любопытством
рассматривали нас, а мы – их.
Яки, овцы и бараны вызывали восторг у нас, мы их фотографировали, равно как и тибетских детей.
Чумазых и оборванных.
Тибетское кафе – это помещение в двести квадратных метров, расписанное драконами; резные
столбы поддерживают крышу; буддийские мотивы вдохновляли художников, расписывающих
стены. Но кухня сплошь мясная. Мясо яка во всех вариациях – это основа кухни. А как же буддийское
вегетарианство? Его нет. Но русское вегетарианство нуждалось в безмясной пище, так что угощаться
пришлось шоколадом и зелёным чаем.
После обеда – китайская застава. Офицер, в коротких салатовых брюках, так что были видны носки, и в таком же салатовом френче, висевшем на нём как мешок, сидел у шлагбаума с важным видном, как один из богов местного тибетского пантеона. Наш шофёр недовольно покачал головой и пошёл
договариваться. Как видно, ехать было можно, но нельзя. Некоторая сумма, перекочевавшая в
карман мешковидного френча, открыла нам шлагбаум, и мы поехали дальше.
Часам к шести вечера – очень высокий перевал, около пяти тысяч метров над уровнем моря. Ел
шоколад и пил чай, наверно, это помогало не чувствовать высоты вообще.
Перевал представлял собой склон горы, достаточно пологий, где-то вдалеке была видна снежная
шапка этой горы. Весь склон был вечной мерзлотой, к осени оттаивающей сантиметров на сорок, отчего всё, что окружало дорогу, было просто болотом по колено.
Насыпная грунтовая дорога возвышалась на полметра над этим болотом, но грунт таял, и текла
вода. Чтобы она не смывала дорогу, в некоторых местах вместо моста были просто понижения
дороги, как бы ямы, которые джипы миновали довольно легко. Но не только джипы ездили тут.
Явно индийского происхождения грузовик, преодолевая такую яму, сорвал себе карданный вал, да так и остался стоять, ожидая запчастей. Стоял уже не первый день. И все пытались объехать его
вокруг по этому болоту.
Выглядело это примерно так. Около двадцати лэндкрузеров разных лет выпуска и расцветки
съехали с дороги и застряли тут же. Кто чуть дальше, кто чуть ближе.
Разговорившись с туристами, мы выяснили, что сидят все с утра, мы их нагнали. Наш водитель
ходил с удручённым видом, что-то нашёптывая себе под нос.
Водители и самые крепкие из туристов пытались вытолкать джипы, сидящие на пузе, всеми
способами. Главный способ был такой: один водитель сидел в машине и отчаянно газовал, его
толкали столько людей, сколько могло поместиться сзади. Все остальные, ухватившись за длинный, метров двадцати, трос, тащили машину спереди. Мне вспомнилась картина «Бурлаки на Волге», но там бурлаки тащили, а здесь дело было дрянь. Джипы, как поросята, сидели в болоте, колёса
вращались на месте, и, как я понял, по причине экономии у многих передний привод был
отключен, лысая резина (опять по причине экономии) лобызала болотистую почву, и та отвечала
взаимностью, не пропуская эконом-класс дальше того места. Я сел за руль. Попробовал враскачку
(что это такое, никто не знал). Не помогло. Объяснил водителю, что такое раскачка, пошёл к нашему
водителю. Мы стали совещаться. Мой убогий английский и его тибетский дали нам надежду
прорваться. Не ожидая, что мы застрянем, он закрепил спереди трос и дал нам в его руки. Мы, трое
22
его пассажиров, плюс пара мужиков из соседнего джипа (кто ехал с нами в автобусе из Катманду), потихоньку пошли вперёд, ведя нашу лошадку «за верёвочку». Пока машина не проваливалась
и ехала по целине, неторопливо прорезая жирную почву, всё было хорошо. Но уже метров через
тридцать колея под колёсами стала становиться всё глубже. И мы стали тянуть. Машина, натужно
воя двигателем, двигалась. Все остальные участники процессии с других машин побросали свои
машины, стали наблюдать за нашими мучениями. И вот, когда машина наша уже почти села на
брюхо, я прикрикнул на сотоварищей:
- А ну, тянуть я сказал! Не останавливаться! Навались!
И сам, упершись в землю, приобретя почти горизонтальное положение, закряхтел от натуги. Мои
сотоварищи по несчастью, каким-то шестым чувством поняв, что я им сообщил, также напряглись
– и машина пошла. Вернее, не остановилась. От напряжения на высоте пяти тысяч метров у меня
появился привкус крови во рту, а в глазах стало красно, как если смотришь на огненно-красный
закат. В ушах появился гул, но я продолжал тянуть, и секунд через двадцать наша тибетская железная
лошадь стояла на дороге. Народ аплодировал, а мы просто упали рядом и лежали минут пять.
В это время навстречу нам ехал митсубиси паджеро второй. Он легко съехал с дороги, легко проехал
в сторону заснеженной верхушки горы метров сто. Народ смотрел на это чудо передвижения с
раскрытыми ртами. Все сидят, а он, нахал такой, едет! Где ж это видано, а?
Паджерик остановился, народ из него вышел, сделала вдалеке свои дела, опять сел в машину, она
тронулась, также легко преодолев оставшийся участок бездорожья, спокойно выехала на дорогу и
скрылась вдалеке. Народ сипел от зависти, но делать нечего – надо было тянуть.
Основную часть застрявших туристов составляли японцы, увешанные фотоаппаратами. Им всё
было в диковинку и в радость, они, как дети, бегали вокруг машин, что-то балабонили, совершенно
не задумываясь о перспективе заночевать тут.
Передохнув, мы сели в машину и поехали. Закат был безумно красив. И тут у меня в ушах начали
звенеть колокольчики. Тонко, но явственно. Их хрустальный звон сделал пространство вокруг меня
удивительно волшебным. Я спросил Мачека, слышит ли он. Нет, он не слышал. Это было очень
красиво, и никто не мешал мне наслаждаться хрустальным звоном высот.
Когда ночь уже опустилась на горы, мы въехали в городок, с трудом разыскали ночлег и пищу (всё
было оккупировано теми японцами: они забронировали почти все места), нам отвели кровати
в огромном сарае, мест на сто, без перегородок. Стёганые лоскутные одеяла, по два на каждой
кровати, да термос с горячей водой – вот и весь сервис. Ладно, хоть так, и то хорошо.
Соседи спрашивали меня, как перевал, – они собирались завтра ехать туда, откуда мы прибыли. Я
рассказывал им на ломаном английском. Слушая мою речь, они спрашивали, откуда я – Словакия?
Чехия? Нет, Россия. Понятно…
Утро встретило ледком на лужах, звенящим прозрачным воздухом и солнцем. Завтрак прост
– булочки и кексы, жареные орешки, нарезанные солёные огурчики, кофе, масло, варёные яйца.
Позавтракав, поехали. К обеду добрались до какого-то очень высокого перевала, откуда в ясный
день видна Джомолунгма. Было облачно, и мы не увидели ее, но всюду – на камнях и на высохшем
дереве – были пёстрые ленточки с текстами на тибетском и санскрите: так путники молили богов
гор об удачном пути. После обеда мы стали спускаться в долину, местами спуск был очень крутым.
Бурная горная река, тащившая даже валуны, питала долину и давала жизнь полям. Сентябрь был в
разгаре, и жёлтые пшеничные поля радовали глаз. Они ютились уступами, начинаясь с предгорий и
заканчиваясь у самой воды, чтобы захватить максимально больше плодородной земли. Постепенно