Школьный плен

А Коврин тут был чужой… Несмотря на то, что почти восемнадцать лет прожил в городке безвылазно. И все годы пытался стать своим. Но не вышло, не получилось. Конечно, это печально…

Только когда гоняешь на суперкаре, любая печаль притупляется. Потому, пытаясь искать позитивные нотки, парень бодро подошел к крыльцу. Легко вскочил на него, отломив кусок цемента от верхней ступеньки.

После этого, Коврин замер, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Замок. Школа закрыта на квадратный, добротный замок. Никаких признаков сторожа или вообще кого-то живого.

— Обалдеть блин… Это что значит, — промычал Виктор.

Как бывало много раз в его юности, осмотрел площадку, пробежавшись взглядом по серым просторам, декоративным кустикам, деревцам и футбольному полю.

— Так, ладно… Я человек, который смог вырваться из полного зада. Мои идеи ценят даже японские инвесторы. Я занимаюсь спортом и вообще, меценат. Не думаю, что мою репутацию испортит один поход по грязи. Тем более, раньше я барахтался в ней часами. Вспомним детство и все остальное…

Подумав так, Коврин решил направиться вправо. Там отчётливо было видно, что забор прерывался.

Да, в последнее время Виктор неплохо себя изменил. Из тщедушного паренька, которого избегали девчонки, он превратился в подкаченного, мощного дядьку.

Лицо приобрело волевой оттенок. Глаза смотрели прямо и грубо. Таких в городке называли «кабанами». И связываться с этим «вепрем» мало бы кто решился. Тем более что Коврин имел красный пояс по каратэ, зеленый по айкидо и три месяца тренировок по боксу.

В универе он активно пробовал себя в разных боевых дисциплинах. Да и теперь не прочь провести пару тренировок в неделю в личном спортзале.

Только, несмотря на это, сердце терзал жгучий холод. Хотелось броситься прочь со всех ног, хотя явно никто не преследовал.

— Так, если это чья-то тупая шутка, дам в морду… Походу цивилизованное общение здесь не прижилось, — сказал Коврин, стараясь разогнать беспокойство.

Но как только он сошел вниз, раздался громкий стук. Такое чувство, что кто-то пытался высадить окно, но для разбивания стекла сил не хватало.

Виктор резко развернулся, подняв кулаки. Эта глупая ситуация начинала не на шутку бесить. Но вместо потенциальной угрозы, мужчина увидел мальчика лет семи — десяти, в окне первого этажа.

Он был одет в белую рубашку, старомодный костюм серого цвета. Светло-русые волосы были взъерошены. А нежное лицо выражало тревогу.

— О, школьник… Парень!? Мальчик, ты чего хочешь? — Воскликнул Виктор.

Незнакомец опять постучал. Потом прижался к стеклу, изображая гримасу неимоверного страдания. Наверное, ему требовалась помощь.

— Чего? Я не слышу! Через стекло не слышно тебя, — воскликнул мужчина.

— Что? Закрыли что ли? Да меня самого закрыли.… Надо искать. Сторожа искать, понимаешь? Или кто там у вас, охрана! Чтоб открыли! Открыли, говорю! Ворота эти, и тебя тоже!

Но голос Виктора не достиг своей цели. Мальчик метался по плоскости окна, словно бабочка между рам.

Он выглядел явно напуганным. Его большие серые глаза смотрелись немного странно. Казалось, что это призрак, которого заточили внутри адской камеры. Было страшно глядеть на него. Хотелось поскорей отвернуться.

Виктор взялся за голову, утерев пот со лба. В тяжёлой одежде стало откровенно жарко. Еще недавно он просто вспоминал свое детство. А теперь должен спасти ребёнка, который кричит и бьется в истерике.

Бред… Надо удирать отсюда. Но с другой стороны, вдруг с парнем что-то случится? Вдруг он, в конце концов, разобьётся или порежется?

Тогда все это будет на совести Коврина. А совесть у него есть. Она чудом уживается в сердце вместе с жаждой коммерческой выгоды.

— Не кричи! Не ори, говорю! Окно не бей! Не-сту-чи! Я попробую! Постараюсь, говорю! Открыть, может получиться!

Как ни странно, но эти слова мальчик услышал. Он прекратил истерику, убравшись с подоконника. Теперь в окне виднелась его голова и плечи. Он с надеждой смотрел на большого дядю, который понятия не имел, что делать.

Проклиная себя за эту прогулку (да и за всю поездку) Виктор ходил кругами, словно заводной кролик. Противоречивые чувства разрывали душу. Логика путалась с эмоциями. Эмоции сливались с осенней тоской окружающего пейзажа.

В глупом порыве мужчина подошел к окну и сунул руку под стальной отлив.

— Черт! Черт! Когда-то запасной ключ от школы прятали тут… А может!

Коврин осмотрел фундамент, вдруг тут сделали некий тайник? Ведь не может же школа остаться без запасного, тайного ключика.

Или может? Двенадцать лет пролетело! Конечно! Сейчас за оставленный ключ тебя могут признать террористом. Естественно, никаких ключей. Должен быть другой вариант.

В кои-то веки Виктор был реально растерян. Собранный бизнесмен не знал, как поступить. Мальчик будто чувствовал смятение Коврина.

Он снова залез на подоконник, приставив руку к стеклу. На лице мальчугана выступили слезы, щеки налились краснотой.

— Господи, пацан, прекрати! Что ты плачешь, как девчонка!? Я в твои годы… Был таким же размазней, зараза… Ладно…

Виктор посмотрел на ботинки. Но резко поднял голову, воодушевленно улыбнувшись. Запасной выход! Там вечно было закрыто на идиотский крючок, будто в деревенском туалете.

Наверное, в панике несчастный второклассник не догадался открыть. Но ничего… Большой дядя поможет бедолаге. Неплохое приключение на свежем воздухе! Лёгкий квест в российской глубинке!

Ободряя себя, Коврин показал жестами, чтобы «заточенный» шел к задней стене. Пацан глуповато смотрел вперед, явно не понимая. Этого и следовало ожидать.

Тогда, не теряя времени, солидный москвич побежал по мокрым листьям и грязному асфальту, стараясь обогнуть школу.

Примерно через минуту, мужчина стоял около деревянной двери, напоминающей музейный экспонат.

— Так… Вчера вроде этот крюк видел. Эх, помню, как вскрывали. Потом боялись, что нас в ментовку потащат. Типа проникновение незаконное… И временное хищение мяча из спортзала… Было время, что б меня!

Ощутив нежданное воодушевление, Виктор потянул дверь. С трудом, но она поддалась.

— Вооот, так… Вот тебе и безопасность нового поколения! Стой, мальчик! Сейчас тебя выпустим! Ой, лучше бы ты сам открыл. Но сегодня молодежь соображалкой не блещет.

Виктор осмотрел землю вокруг и поднял тонкую, но довольно прочную рейку. За школой всегда валялось много различной дряни. Сегодня это было кстати.

Виктор просунул кусок дерева в небольшую щель. Раза с третьего ему удалось хорошо упереться в крючок. Но проклятый штырь не хотел поддаваться давлению.

— Вот же гадость… Д-давай! На той неделе вел переговоры с корейцами. Теперь сортирные щеколды открываю, — хрипел Коврин.

Несчастная рейка трещала и выгибалась. Но сдвинуть с места крючок не выходило.

— Хорошо… Я пытался. Не умрет там пацан. Школа — это не заброшенный завод. Сегодня уже откроют, — плюнул Виктор.

Тут дощечка полезла вверх. Нехитрый замок был легко вскрыт, будто его подтолкнули специально.

— Вот черт! — Коврин отскочил в сторону, наступив в грязь. Дверь распахнулась, обнажив квадрат чернеющей пустоты.

Снова стало не по себе. К сердцу подкатило что-то тяжелое. Мужчина сглотнул слюну. Показывать слабость перед ребенком не слишком хотелось. Выдохнув, как перед алкогольным залпом, бизнесмен шагнул в черноту.

— Мальчик! Парень, ты где? Выходи… Доби или как там его… Он свободен! Короче…

Когда Виктор вошёл в школу, то показалось, что здесь нет освещения. Настоящий погреб у бабки в деревне. Но через несколько секунд глаза привыкли. Мужчина понял, что находится в полумраке, в котором можно неплохо ориентироваться.

Пройдя вглубь технического помещения, Виктор чуть не упал от шока. Несчастный мальчик стоял перед ним и смотрел на Коврина странным взглядом.

Похоже, все это время он наблюдал за мучениями своего спасителя, не желая ему помогать. Да, белые кролики до добра не доводят. Но как насчёт серых школьников? Об этом Виктор не думал. Вместо этого он воскликнул: