И восходит луна

- Знаешь, может я и поспешил.

- Здорово, - сказала Грайс. - Это первый шаг к тому, чтобы признать, во скольких ситуациях ты не прав на самом деле.

Они сели в машину, и с необычайной остротой Грайс почувствовала запах хвойного освежителя. Елочка качалась перед глазами, и Грайс подумала, что могла бы смотреть на нее очень долго. Такое медитативное занятие. Зачем женщинам йога, если есть елочка?

Ноар дал Грайс попить воды, ощутимо лучше не стало, однако холодная, щиплющая язык минералка, вернула Грайс некоторую часть сознания.

- Думаю, это большой стресс для меня.

- А я так работаю.

- А я так не работаю. Прошу в следующий раз это учитывать.

Ноар хлопнул ее по плечу, будто она была мальчишкой лет двенадцати, которого он хотел поддержать.

Ноар сказал:

- Сейчас домой тебя отвезу. Хотя за это могут и вкатить, я же на работе.

Во-первых, никто ему не вкатит, даже если он вдруг перестанет ходить на работу или перестреляет весь отдел - он ведь муж Олайви. Во-вторых, как привез, так пусть и увезет.

Однако Грайс сказала только:

- Спасибо.

И тут же спросила:

- Так что ты думаешь? Обо всем этом?

- На самом деле, я не думаю, что это Охотники. Они считали обязательным защищать всех людей, весь человеческий род, а жрецов, по их мнению, шантажируют, вынуждая отдавать сыновей и дочерей для узаконенных изнасилований.

- Вообще-то на правду похоже.

- А то. Эти ребята не считают себя врагами жречества и даже культов. Их цель - принести мир всем людям, они хотят уничтожить только богов.

- А может это неоохотники? Как неонацисты.

- Такое вполне может быть. Только от Охотников они тогда отделились давно и крепко.

- Почему ты так уверен? Про Охотников уже давно никто и ничего не знает. Они могут быть какими угодно, с тем же успехом они могли бы начать убивать государственных лиц, считая, что они удерживают народ от бунта или еще что-то такое. Жизнь в подполье меняет идеологии. Если они вообще еще существуют в том виде, в каком существовали до Второй Мировой.

Ноар промолчал. Они с Грайс закурили одновременно. Грайс улеглась на заднем сиденье, скинув туфли, вытянула ноги. Хотя это было неприлично, ей слишком хотелось прилечь. Она смотрела на обшивку потолка машины, и иногда ее легонько встряхивало на поворотах. Да уж, не машина Кайстофера и близко. Грайс выпускала дым вверх, и потолок показался ей обтянутым тонким белым вьюном.

- Потому что я уверен, - сказал, наконец, Ноар. - Не они это. Но люди со схожим мнением. И явно не такие самоуверенные. Они полагают, что им удастся убить сотни жрецов по всей стране, и нынешние боги станут последним поколением. Скорее всего, у них у самих есть жреческая кровь. Иначе как они получили доступ к "Книгам восхода и заката".

- Да, и думаю они не из самой либеральной части нашей семьи. "Книги восходов и закатов" есть не у каждой ветви, только у тех, кто непосредственно связан с культом, как наши родители.

- О, спасибо, великая сыщица, ты подметила такую неочевидную, небанальную, невидимую деталь, к которой я без тебя никогда бы не пришел.

Грайс насупилась и замолчала.

- Я проверю списки пропавших жрецов Дома Хаоса. И, на всякий случай, Дома Тьмы. Хотя цитат из писания Дома Тьмы я там не видел.

- Мы просто не знаем, что у них за писание.

- Разумеется, может там и есть цитаты из него, в таком случае, оно состоит из ругательств.

Ноар хрипло засмеялся, а потом серьезно спросил Грайс:

- Ты узнала все цитаты?

- Да. Они все из книг закатов, первой, второй и четвертой. Третья содержала в основном способы наказания нечестивых культистов.

Грайс задумалась. Она поймала в зеркале заднего вида взгляд взволнованных глаз Ноара.

- Но там было кое-что, что я не узнала. Я могу ошибаться, ведь книг закатов очень много. И я не знаю их все наизусть. Но мне не пришло в голову, откуда это.

Грайс поцокала языком, пытаясь припомнить, а потом подняла вверх палец и продекларировала:

- Не мертво то, что в вечности живет. Со смертью времени и смерть умрет.

- Ты не помнишь такого в "Книгах восходов и закатов"? Может это восходы, а не закаты, а?

- Не помню. Я не утверждаю, что это не оттуда. Я просто говорю, что я - не вспомнила.

Грайс почти нравилась игра в сыщицу, в ней был особый, азартный интерес, связанный с силой и хладнокровием. Вся ситуация доставляла Грайс удовольствие, она чувствовала себя такой смелой и умной, хотя часть ее оставалась витать где-то далеко.

Они подъехали к дому.

- В лифте доехать сможешь?

- Я не знаю, но скажу да, чтобы не оставаться с тобой в замкнутом пространстве.

- Ты мерзкая, сестренка.

- Пока, кузен.

Высадив ее, Ноар тут же рванул к дороге, и «Шеви», как стремящаяся на водопой антилопа, быстро вписался в стадо своих сородичей и растворился вдали. Грайс выкурила еще одну сигарету, наблюдая, как по синему небу бегут облака, и пытаясь выбросить из головы бледное, усатое лицо того мертвеца и пятно крови между его ног.

К последней затяжке на Грайс накатила тревога. Она представила, как это они с Ноаром, лежат обескровленные, а ее матку вытаскивают чьи-то безымянные руки в латексных перчатках.

Впрочем, латексные перчатки, это к Дэйбби. Выходя, Грайс увидела, как Дэйбби со скучающим видом прислонившись к косяку двери, кивает чьему-то щебетанию, доносящемуся из телефона. Надо же, подумала Грайс, так скучать в доме, где кто-то умер.

Грайс вошла в лифт, палец привычно нажал на кнопку семьдесят пять, и началось бесконечное восхождение, ощущаемое глухо и далеко где-то в желудке. От скуки Грайс смотрелась в зеркало, и то, что она видела там, ее печалило. Лицо у нее было грустное, под глазами синяки, и какая-то почти прозрачная бледность сделала ее похожей на призрака. Нужно было принять ванную. Она и вправду сильно испугалась.

Однако мечтам Грайс не суждено было сбыться. Грайс хотела было свернуть в свою комнату, но на округлом пути коридора, Грайс услышала голос Маделин:

- О, моя сладкая, ты вернулась. Зайди ко мне!

Грайс ужасно хотелось ее проигнорировать, но в этой женщине была какая-то магнетическая сила, избежать которой было невозможно. Эта женщина входила в тебя, как нож в масло, и уже никуда нельзя было деться. Грайс свернула к ней, заглянула в гостиную.

Гостиная была огромная, с камином, пушистым ковром, окнами во всю стену, такая подчеркнуто-роскошная. Однако, Дайлан испортил ее наклейками в честь своего шоу, Аймили написала на стенах множество не самых приличных слов, а Лаис прилепил к глазам медведя, чья шкура лежала у камина, две жвачки, на которые Грайс все время наступала. Кроме того, здесь до сих пор путешествовали осколки многочисленных стаканов, разбитых Ноаром. Дайлан строго настрого запретил горничной убирать гостиную из-за какой-то давней ссоры с Кайстофером, вследствие чего Кайстофер просто игнорировал ее существование.

- Где же ты была так рано, милая? - спросила Маделин. На животе у нее сидела белая, как снег, длинношерстная кошка с красивой, как на картинах, мордой и синими глазами.

- Турецкая ангора. Красавица, правда?

Грайс шмыгнула носом. У нее была аллергия на кошек. Маделин чесала кошку, потом перехватила ее лапки и принялась дурачиться, вышагивая ими.

- Откуда она?

- Заказала ее по интернету. Мне было скучно, и я была слишком трезва, чтобы выйти на улицу. И вот мне стало одиноко, а монстра, с которым я завела роман не было рядом.

Маделин выпустила кошку, села на диване, сама потянувшись, как кошка. Грайс только надеялась, что животное не подойдет к ней. Она уже чувствовала, как нос начинал чесаться.

Маделин протянула руку к столику, на котором в ведерке со льдом почивало шампанское.

- Хочу узнать, как твой день, - сказала она. У нее был капризный, нежный, звенящий тон. Грайс сказала:

- Я расследовала двойное убийство.

- Громко сказано, но мне нравится. Продолжай.