Страница 52 из 58
Луциан был потрясён скоростью и внезапностью смерти своего лейтенанта. Подумать только, доблестный солдат пережил крестовые походы, чтобы погибнуть здесь так внезапно.
«Прощай, мой друг. Твоя жертва не будет напрасной».
Повернувшись к Виктору, Луциан увидел владыку, поднимающегося на ноги посреди беспорядочной бойни. Грязь покрывала малиновое сюрко старейшины, скрывая грозного дракона вышитого на нем. Держа меч в руке, Виктор посмотрел на Луциана через перемешавшиеся бегущие и сражающиеся фигуры. «Я приду за тобой, ликан!» — пообещал он, — «Честь моей дочери будет отомщена!»
«Ты, мстишь за Соню? Отец, который приказал ее казнить?» — неуместный гнев старейшины взбесил Луциана, — «Если бы не ты, Соня и я могли бы жить счастливо вечно с нашим ребёнком рядом с нами!»
Руководствуясь примитивными инстинктами, он хотел остаться и сражаться, требуя справедливости за его мученическую любовь, но разум советовал иначе. Луциан вспомнил непреодолимую силу Виктора, которую он ощутил на себе во время их противостояния в спальне Сони. Один на один у него нет шансов выстоять против могущественного старейшины.
Его инстинкт самосохранения победил.
Луциан развернулся и побежал.
***
Вдалеке грохотал гром. Крэйвен был благодарен, что он не сопровождал Виктора и других вестников смерти на сегодняшний штурм захваченного серебряного рудника. Бессмертие, как он считал, было слишком коротко, чтобы мокнуть и дрожать на холоде, проделывать длинный путь по грязи в тяжёлой броне просто ради возможности убить несколько выскочек ликанов. Он был вполне доволен, что мог остаться в уютном помещении сегодня, наблюдая за замком в отсутствие Виктора.
Чего нельзя было сказать о Сорене, который был явно возмущен, что его оставили в стороне снова. Бородатый надсмотрщик угрюмо сидел за деревянным столом в большом зале, проглатывая обиду каждый раз, когда он исподлобья смотрел в сторону далекой грозы. Его серебряные кнуты бесполезно лежали на столе.
Крэйвен, выросший на дворцовых интригах при дворе короля Генриха I, видел в этом удобный случай. «Рассерженный объект может быть полезной пешкой», — отметил он.
«Ну, давай разделим питьё», — сказал он искренне, садясь против Сорена. Он поставил кувшин подогретой крови и пару кожаных кружек на стол между ними. «Какой смысл жить вечно, если мы не пользуемся маленькими радостями жизни? «
«Такими как власть», — подумал он.
Сорен хмыкнул, но налил себе кружку крови. Его хмурое лицо оставалось мрачным, как и раньше. Очевидно, необходимо нечто большее, чем просто разделить питье, чтобы заставить ирландского вампира заговорить.
«Я размышлял», — начал Крэйвен, глядя вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Он и Сорен, казалось, были сейчас одни в зале. «Служение старейшинам имеет особый недостаток. Ты знаешь что это?»
«Их чертова неблагодарность?» — проворчал Сорен.
Крэйвен молча, поздравил себя за полученный ответ от молчаливого надсмотрщика. «Нет, это то, что как бессмертные, они никогда не уступят свою власть тем, кто прейдет после них. Не имеет значения, насколько ты или я можем подняться — или упасть — в их глазах, они всегда будут там, сохраняя абсолютную власть для себя».
«В самом деле», — подумал он, — «какая польза от амбиций, когда трон навсегда останется вне досягаемости?» Это стало совершенно ясно за последние несколько месяцев, что, независимо от того, как бы он услужливо не угождал Виктору, деспотичный старейшина всегда будет относиться к нему всего лишь как к вассалу. Я не стал бы вестником смерти, рискуя смертельными ранами ради социального продвижения, только ради того чтобы провести вечность, нюхая только порог абсолютной власти и роскоши.
«Ты говорил о неблагодарности?» — напомнил он.
«Да», — жаловался Сорен, — «Я служил верой и правдой ковену почти четыре века, держа ликанью чернь в узде, и все же от меня отвернулись — и все потому, что одна распутная проститутка позволила ликану залезть себе под юбку». Он сделал глоток из своей кружки, а затем вытер рот рукавом. «Разве моя вина, что дочь старейшины была шлюхой?»
«Конечно, нет», — охотно согласился Крэйвен, — «Любой может видеть, что с тобой очень плохо обошлись». Он наклонился вперед, в его голосе появились заговорщические нотки. «Быть может, мы можем помочь друг другу улучшить нашу собственную участь?»
Сорен оторвал мрачный взгляд от своего стакана. Он рассматривал Крэйвена с осторожным интересом: «Как это?»
«Кто знает?» — сказал Крэйвен, пожав плечами, — «У меня нет определённого плана, пока. Но я осмеливаюсь сказать, что благоприятные возможности будут возникать со временем. В конце концов, мы так же бессмертны, как и старейшины». Он лукаво улыбнулся: «Более того, если мы будем умны и достаточно терпеливы, мы могли бы даже пережить их».
Подняв кружки, два вампира закрепили свой альянс.
***
Угрозы Виктора преследовали Луциана по залитому кровью горному лагерю. «Беги ради своей жизни, ты трусливая тварь!» — бранился старейшина, рубя и кромсая каждого злополучного ликана вставшего между ним и его добычей, — «Для тебя нет спасения!»
Проливной дождь обрушился на Луциана. Он бросился к свободе. «Прости меня, Соня»,— умолял он её дух, стыдясь того, что у него не хватило грубой силы, чтобы отомстить за убийство своей невесты. «Если бы только был некий тайный эликсир, который дал бы мне силы, чтобы противостоять старейшине», — жаждал он, — «но такие зелья были просто легендой».
Он бросился к входу в шахту. По его приказу, захваченные шахтёры снова раскопали ствол шахты, превращая старый дренажный туннель в экстренный запасной выход, который, пожалуй, был его единственным путём пережить эту адскую ночь. Увидев вход перед собой, он бросился в чернильную тьму шахты. Крики умирающих ликанов последовали за ним.
Дождевая вода стекала по наклонному туннелю, превращая пол ствола шахты в неглубокую реку. Сохранять равновесие было трудно, Луциан поскользнулся на предательском камне и вытянул руку, пытаясь не упасть. Ладонь зашипела, когда он дотронулся до жилы серебряной руды, и он отдёрнул руку, ругаясь от боли. Он, спотыкаясь, пошёл вниз по туннелю.
Без факела или фонаря, он был вынужден ориентироваться в стигийской темноте шахты по памяти. Несколько тонн твердого известняка приглушали грохот на улице, который становился всё слабее, чем глубже он спускался под землю. К счастью, вопли его умирающих последователей также исчезли. Поток воды, бегущий мимо его лодыжек, заглушил любые шаги, которые могли следовать за ним, но он знал, что Виктор не мог отстать. «В своей искажённой форме», — признал Луциан, — «старейшина не меньше намеревался отомстить за смерть Сони, чем я».
Наконец, он пришёл к перекрестку, где узкий боковой туннель расходился от главного ствола шахты. Это был спасительный проход, который он искал, приведёт к отдельному выходу на восточной стороне горы. Луциан резко повернул вправо на перекрестке, вскарабкался на груду пустых камней к началу старого дренажного туннеля.
Он быстро поспешил вниз по тонкому стволу шахты, больше не беспокоясь, что потеряется в темноте. Его сапоги разрезали илистую воду, текущую мимо его лодыжек. Надежда расцвела в его сердце, возможно, он сможет пережить эту ночь, в конце концов. Он улыбнулся по— волчьи, когда представил себе разочарование Виктора, когда он поймёт, что простой ликан снова ускользнул от его «правосудия». «Никогда не стоит недооценивать хитрость волка»,— злорадствовал он, — «особенно жаждущего мести».
Свет поднятого фонаря, лежащего прямо на его пути, в одно мгновение разрушил все надежды Луциана. Он заскользил, остановившись при виде бронированной фигуры, стоящей прямо перед выходом, который он искал. Блеснула молния, показав никого иного, как самого Николая, держащего фонарь в одной руке и украшенный драгоценными камнями окровавленный меч в другой. Тела искалеченных ликанов растянулись на полу туннеля позади него, наполовину погруженные в убывающую дождевую воду. По— видимому, Луциан был не единственным ликаном отступившим в шахты.