Страница 9 из 25
– Не забывайся, толстяк, никакие тренировки не изменят твоей никчёмности! – говорил казак тем временем. – А знаешь почему? От порченой мамки не может быть добрый приплод!
Ярополк вновь захихикал. Наум молчит. Неужели сдался?! Не может быть такого! Любимка осторожно шагнул к углу терема.
– Моя мама станет гордиться мной, – прерывистым звенящим голосом ответил толстоватый тягатель.
Любимка выглянул из-за угла и увидел красного, как рак, Наума. Фигура нескладная. Длинные громоздкие руки-ноги, тело с выступающим пузом и голова, похожая на тыкву с хвостиком. Одевался парень в мешковатые рубахи и порты, чтобы его полнота не так бросалась в глаза. Но живот все равно заметно оттягивал рубаху.
Сын казачьего атамана Остап, как всегда пёстрый и яркий. Белая рубаха с узорами, синие шаровары, алые сапоги, зелёный плат на голове и сияющая золотая серьга в ухе. Казак бледен от ярости.
Рядом Ярополк – сын московского воеводы и Димитрий – сын тмутараканского князя. Оба одеты с иголочки, у обоих спеси хватит на десятерых. У Ярополка большой аристократический нос с горбинкой, княжич был бы красив, коли не вечное выражение брезгливого высокомерия.
– А вот на счёт тебя – не уверен, – продолжал Наум звенящим голосом. – Что скажут в Сечи, когда узнают, что сын героя Тараса, который ещё тягателем выиграл богатырские состязания, прошёл лишь серебряными вратами, в то время как порченный и никчёмный толстяк…
Любимка сложил губы трубочкой. "У-у-у-у! А вот это было больно!" Наум вдарил по самому больному! Остап и правда очень недоволен тем, что поддался уговорам княжича и довольствовался серебряными вратами. Рациональный Димитрий тогда рассудил, что коли испытание им и так засчитано, то и напрягаться не стоит.
– Что ты сказал? – Остап толкнул Наума в грудь. Тот отшатнулся, аж зубы клацнули. Казак вдруг цапнул толстоватого за шкирку и дёрнул за собой. – А ну идём. Я тебе покажу, что скажут! Поединок!
– Поединок! Поединок! – принялся скандировать Ярополк. Княжич сложил руки на груди, стоит, будто не при делах, но судя по удовлетворению, отразившемуся на лице, он и есть зачинщик этой заварухи. Любимка раскрыл рот, чтобы вмешаться, но тут.
– Оставьте его!
Звонкий девичий голосок. Улыбка Любима стала шире. Настя. Ещё одно чудо золотых врат.
Настя, крохотная темноволосая девушка, всю жизнь провела в лесу. Она любит зверей и птах, может часами смотреть, как растёт былинка или шептать дереву, сломавшему ветку, ласковые слова. От неё всегда пахнет травами и лесом. И она всегда говорит тихим как дуновение лёгкого ветерка голосом.
Но не сейчас.
– Чего вы к нему пристали? Заняться не чем? – гневно воскликнула девушка.
Остапу перемены в девушке явно были не по душе. Он раздражённо тряхнул головой:
– Настка, не лезь в мужской спор! Это касается только нас двоих!
– Если это касается только вас, зачем ты взял с собой этих? – спросила Настя бесстрашно взглянув на Ярополка и Димитрия.
– Похоже, золотые врата лишают людей разума, – сказал Ярополк. – Раньше они не вели себя так безрассудно. Похоже, стоит преподать им урок.
Он ударил кулаком о кулак. Остап сморщился, словно хлебнул настоя полыни.
– Я не дерусь с девицами. Настя, зачем ты вообще явилась? Мы тебя не трогали…
– Затем, что Наум мой друг! – сказала девушка твёрдо. Парень так и расцвёл. Любимка же негодовал. Ярополк! Какая же скотина! Готов напасть на девушку! Как это низко! Как недостойно!
Кап-кап! Взор заслонили черные кружащиеся кляксы. Мир застыл, как вмороженная в лёд лягуха. Любимка аккуратно бочком – в последнее время научился это делать – начал продавливаться сквозь воздух. Тот всегда твердеет, когда время замирает. Скорость перемещения столь быстра, что частицы воздуха не успевают расступиться. Приходится раздвигать их, прилагая серьёзные усилия. Если бы не защита земной тяги, от такой скорости содралась бы кожа.
Завернув за угол, увидал застывших вместе со всем миром благородных тягателей и двух друзей. Не обращая внимания на Наума и Наську, скользнул между ними. Встал так, чтобы заслонить толстоватого тягателя от Остапа, по пути дёрнув ремень Ярополка. Казака просто решил отодвинуть подальше.
Руки легли на плечи Остапа и осторожно надавили. Старался не делать резких движений, хорошо помнил, как однажды улетел Иваш, не хотелось бы с казаком сотворить такое.
Но Остап с места не сдвинулся, он, словно налился тяжестью. Любимка нажал сильнее – тот же результат. Он увидел ухмылку на лице княжича. Тот незаметно держал руку на спине Остапа и явно закачал в того земную тягу. Ничего больше не успел. Кляксы закружились и пропали, время вернулось к обычному ходу. Только и успел, что отпрянуть от казака, чтобы тот ничего не заподозрил.
– Ты чего меня хватаешь? – Остап оглянулся. Димитрий все ещё ухмылялся.
– Тебя хотели подвинуть, – кивнул княжич. Остап повернул голову назад и вздрогнул от неожиданности.
– Ты как здесь?!
– Опять его штучки! – крикнул Ярополк. Штаны его упали, обнажая тощие коленки. Настенька хихикнула, в наступившей тишине это вышло слишком громко. Наум не удержался и затрясся.
Ярополк жалобно вскрикнул и закрутился на месте, пытаясь подтянуть съехавшие штаны. Выглядело это столь потешно, что засмеялись даже Остап с Димитрием.
– Ты!.. Ты!.. – гневно вскричал Ярополк, обращая полыхающее стыдом и гневом лицо к Любиму и одновременно натягивая штаны.
– Я! – кивнул Любим и вдруг ощутил внутри себя жаркую волну удовольствия. Это было так неожиданно и так… приятно. Глубоко в нем поднял голову крохотный чёрный щенок. Едва заметно вильнул хвостом. Уши встали торчком. Глаза сверкнули красным переблеском. Любимку озадачила эта странная внутренняя реакция, настолько, что он перестал улыбаться и нахмурился.
Не хорошо наслаждаться чужим унижением!
Да ну, это же шутка! Я шутил!
Плохо это!
Но ведь Ярополк всегда меня унижал! Я всего лишь отплатил той же монетой!
– Холоп! Что ты себе позволяешь?! – завопил Ярополк. – Напал со спины!
Любимка расхохотался ему в лицо.
– Ёшь-матрёшь! Я все это проделал прямо у тебя под носом! Ха-ха! А ты даже моргнуть не успел!
Хлоп! Он снова перешёл в скоростной режим. Легонько шлёпнул Ярополка по затылку, потом ткнул в бок и наступил на ногу. Хлоп! Он снова как ни в чем не бывало стоит на своём месте.
Ай! Уй! Ой! Сын воеводы ухватился за затылок, потом лапнул бок и тут же подскочил на одной ноге. Штаны тут же снова упали.
– Не ожидал, что ты такой жалкий, – процедил Димитрий сквозь зубы. Ярополк повернулся к тому с таким выражением, словно это он его ударил. Губы княжича изогнула едкая презрительная улыбка.
– Остап? Теперь-то ты видел?
– Да. Быстро движется хлопчик, – оселедец казака невесомо плыл по воздуху, глаза прищурены. Пока Любимка хвастался, сын атамана перешёл в режим земной тяги.
Ярополк покраснел, побледнел. От бессильной ярости и обиды из глаз брызнули слезы. Он утёр их зло, но они снова выступили. Все смотрели на него, бедный парень не знал, куда себя деть.
– Я думаю, нас рассудят поединки, – громко сказал Остап. – У нас в Запорожской Сече, когда сомневаются в чьей-то доблести, – он смерил Наума презрительным взглядом и быстро посмотрел на Ярополка, – отмыться от этого поможет лишь поединок.
Димитрий перекрестил руки на груди и сказал:
– Вот и посмотрим, чего стоят ваши золотые врата!..
– Не собираюсь ни с кем драться, – проговорил Наум. – Любим, они нарочно нас провоцируют. Не удивлюсь, коли они собираются наябедничать наставнику и свалить все на…
Остап презрительно скривился.
– Трус. Дурное семя сразу видно. И воевода Прокл из-за вас пропал. Мать твоя к чему не прикоснётся – все превращается в гниль…
Бац! Наум отскочил и затряс рукой. На щеке Остапа пламенел след пятерни.
– Не называй мою мамку порченой! – очень тихо, но твёрдо молвил толстоватый тягатель.
Казак в абсолютной тишине провёл пальцами по щеке, потом поглядел на них, словно проверил нет ли крови. Его серые глаза взглянули на Наума.