Страница 4 из 9
Барабаны… флейты, гобои, а следом и чужие инструменты, имитирующие невесть что)
Только сейчас Рыжий осознал, что в Штабе, оказывается, полным-полно гвардийцев!
2
…она вышла из задрапированной трофейным (трофейным?!) знаменем двери и, шлёпая босыми ногами, поднялась на странное возвышение.
“Иудифь с головой Олоферна” …Как выдающемуся солдату, соответствующему герою Джефферсу, Рыжему часто приходилось исполнять государственную обязанность с женщинами. Со временем их образ в его душе пообтёрся, сделался усреднённым. Так устанавливаются границы нормы, с обязательным включением погрешности, допустимой в обе стороны. Рыжий хоть и не знал книги, откуда Хнас вычитал этот образ, проникнулся им и представлял себе страшное – женщину с головой бородатого мужика, а то и вовсе кривозубой опененной мордой гиены. На счастье рядового, химера оказалась химерой. Королева Гвардии была целиком женщина, и это облегчало задачу считать её человеком.
Паррик мог убедиться в этом воочию – тело гвардийки прикрывали только редкие татуировки на плечах, запястьях и щиколотках, символически связывающие её с болотом предков и океаном родственников. Рыжий мог видеть грудь, зёрнышки сосков, живот, угольной пылью рассыпанные нему родинки и чёрный цветок, на розовом стебельке расцветающий в самом его низу. Королева Гвардии несла наготу так же, как наступающий на врага воин несёт щит, прикрывающий его от стрел, или может быть – знамя? К счастью, ничего из этого не было Рыжему – ветерану рыцарского фронта – в диковинку.
…и когда гвардийка остановилась в центре возвышения, в голове рядового словно что-то щёлкнуло. Странное сооружение, похожее на постамент памятника-великана, таки было алтарём! – а точнее, одной из разновидностей их, называвшейся Сцена. Таких в Гвардии, как грязи, просто Рыжий не мог совместить со Ставкой и Штабом место, где гвардийцы – и сами рыцари, и их голые дамы – творили оскорбляющее военный идеал колдовское действо, обращённое к Иудефъяку.
Женщина топнула ногой, и из её глотки вышел рык
Низкий, непередаваемо грозный, абсолютно мужской рык
…В чёрно-чёрной стороне. В чёрно-чёрном месте
Я поставил себе чёрный трон.
На троне утвердившись, Я обозрел, ликуя
Все земли подвластные Мне
И что Я вижу?
Как дурной болезнью, мир поражен парриками,
Врагами Моего Имени.
героепоклонниками,
Ненавистными Мне!
И нет среди них и единого, коего не следовало бы
Вытравить как гнус.
Да, устами гвардийки, несомненно, говорил Иудефъяк!
И вот Я пишу рабу Своему, Тенши в Гвардии
Что сделал ты, чтобы этого не было?
А, впрочем,
Знаю,
Твоим усердием уничтожены многие,
Из “стойкого”, “смелого”, и “победоносных” полков
Впредь дело ты должен доводить до конца!
И рабу Своему Якурову Я пишу, гневаясь,
Почто ты медлишь с истреблением парриков?
Ты Якуров, раб хороший, праведный
Правильный.
Но атмосфера у тебя там нездоровая. В соратниках
У тебя малохольные…
Сорными травами вокруг тебя колышутся,
Остерегись, раб Мой, им уподобиться.
В слове.
В мысли.
И побуждении.
Малых и великих поступках.
Этой рукой Я возьму изменника.
В зомбя переделаю. И будет ему
Тьма.
И скрежет зубов.
В четыре глаза следи за рабами Моими митисийскими.
Чтобы не сделалось с ними того…
…Королева выждала, пока эхо странного монолога изморозью осядет на знамёнах, пиршественных кубках и ушах слушателей, опадёт как жаба по завершению сезона размножения, змеями и крысами расползётся по углам стратегической залы, а затем спрыгнула со сцены и стала перед Рыжим, глядя на него как на унылое говно.
На таком расстоянии рядовой мог чувствовать её запах.
– Ваша невеста – сказал незаметно подошедший генерал Санрэй – Дама Агнесс.
(Положив руку на спинку кресла – дряхлого старца, кряхтящего и стонущего под весом жениха – Санрэй пристально, оценивающе разглядывал женщину – о нём недаром говорили, что он берёт себе лучшее оружье и лучших людей. Генерал чуть-чуть скривил губы – знающий его понял бы, что гвардийка… не дотягивает до высоких стандартов.
Грудь так себе – маленькая, но вряд ли упругая.
И бёдра со складками, словно с жабрами…
… и голос… конечно, женская служба – молчаливая, но это уж слишком! А в постели… даже если зашить ей рот.
Сосед Санрэя, генерал Эдмунд, весь монолог просидел с лицом похожим на головню. Пылала она настолько жарко, что Клаус Бриц, казалось, мог прикурить о соседа сигару. Впрочем, вряд ли бы ему этого захотелось. Увлёкшись представлением, – в отличие от остальных, Бриц знал о гвардийках понаслышке – генерал государственной обороны забыл вовремя достать изо рта курево и теперь морщился, облизывая обожженные губы. Рядовой “стойкого” полка посаженный одесную от Брицу злорадно подумал, что это наказание Кляузнику от генералиссимуса за недостойное паррика пренебрежение дисциплиной.
Курить на свадьбе было запрещено)
Вновь заговорил Санрэй.
– Счастлив доложить, что наше наступление, вопреки всем усилиям Иудефъяка, оказалось успешным! Решительными действиями Фердинанда Грека и моими собственными власть нечеловеков в Гвардии практически уничтожена. Грека докладывает, что в ближайшие месяцы, по мере ликвидации нечеловеческих недобитков, он сможет перебросить на митисийский фронт ещё несколько полков. Благодаря этому господин наш генералиссимус, в лице Хорке Ишбала, сможет не просто отразить атаку митисийцев и загнать их в Макай, как это ранее планировалось, но окружить и полностью уничтожить противостоящие ему митисийские войска, вторично взять Макай и пробить дорогу к Медине, где, как всем нам известно, скрывается от возмездия Иудефъяк. Победа близка! Мы осадим митисийскую столицу и затравим колдуна прямо в его логове!
Аплодисменты поднялись как вода по весне – до самого горла.
– И в этом последнем, решительном сражении мы, паррики, уже будем не одиноки.
Генерал незаметно ткнул Рыжего в спину. Рядовой поднялся, возвысившись над дамой Агнесс как гора над городом.
– Очищенная от нечеловеков Гвардия присоединяется к своим Героям! В ознаменование восстановления единого антимитисийского фронта, королева Гвардии Агнесс выходит замуж за солдата Милитарии Сар-Паррик, соответствующего герою Джефферсу! В ознаменование восстановления единого антимитисийского фронта троекратное “славься”!
…ся!
Санрэй повернулся к застывшей, как заглянувшая в зеркало горгона, Агнесс и официально представил ей Рыжего.
– …рядовой солдат первого “победоносного” полка, под командованием героя Хёнинга. Полностью соответствует герою Джефферсу. В битве на незнаменитом мосту целый день сдерживал наступление Тенши Иудефъяка Рибирто Кареу. После поражения рыцарских войск возглавил сопротивление митисийским захватчикам…
Генерал Санрэй зачитал список подвигов Рыжего, начинающийся подвигами самого Джефферса, бедного рыцаря из тех, кто за неимением собственного замка вынужден был ютиться в городках, деревушках, заставах или вовсе скитаться по необъятной Гвардии. Но
– любопытный казус, имевший под собой дипломатические причины -
подробно осветив подвиги Джефферса на войне, проигранной Гвардией Иудефъяку, Санрэй особо отметил, что Джефферс пришёл на помощь терпящим ещё больший крах, паррикам, презрев волю предавшегося колдуну короля. В красках расписал судьбоносное сражение за Ставку, носившую тогда иное имя, и второе сражение за Ставку, после – и по результатам – которого она и стала Ставкой,… и как через барьер перемахнул через годы, к эре генералиссимуса: Третьему Митисийскому Наступлению, и борьбе с ним, и далее, обойдя войны с Гвардией и жизнь в глаза не видевшего митисийцев Рыжего. Подвиги героя против рыцарей внезапно оказались неудобными и были опущены.