Страница 7 из 10
Берестов в ответ лишь обезоруживающе улыбнулся.
– Ладно, пошли ловить твою рыбу, так и быть.
Николай Степанович радостно кивнул, убрал колготки обратно в карман и шустро зашагал следом за Ионовым.
– А ты знаешь, Иваныч, кого я сегодня видел? – спросил Берестов, спускаясь к реке. – Жильцов новых. Ну, которые в дом Хитрова заселились.
– Интересно. И что за люди?
– Ну, мужик такой видный, на машине дорогой. И девчонка с ним молоденькая. Дочка, наверно. Только больная она.
– Как больная?
– С губами у неё что-то. Опухшие они уж больно. То ли покусал кто, то ли от природы такая.
– Дурак ты, Степаныч. Телевизор, что ли, не смотришь? Это сейчас мода такая, на губы большие.
– Ого, – присвистнул Берестов. – А зачем?
– Кто бы знал, Степаныч, кто бы знал.
Дед Витя спустился на деревянный узкий мостик и протянул одну удочку Берестову. Тот взял её в руки и принялся разматывать.
Виктор Иванович установил нужную глубину на леске, достал из кармана заранее приготовленный хлебный мякиш, отломил кусочек, скатал из него маленький шарик и насадил на крючок. Закинув удочку, он протянул хлеб Берестову.
– Эх, сейчас бы червя, – произнёс Николай Степанович, насаживая хлеб на крючок.
– Червей нет, ушли.
– Куда ушли?
– На глубину. На поверхности же холодно стало жить, осень ведь. Вот и они ушли поглубже, где теплее.
– Врёшь небось?
– Может, и вру, а может, и правда. Ладно, хорош болтать, рыба всё слышит.
– У неё же ушей нет.
– Ушей-то, может, и нет, а звуковые колебания они воспринимают.
– Ух и умный же ты, Виктор Иванович!
***
Рукавишников сидел в кресле возле разожжённого камина и пил красное полусладкое вино из хрустального бокала. Выгрузка и переноска вещей была завершена, и он сейчас мог позволить себе немного отдохнуть. Наблюдая за огнём, он медленными глотками пил вино. Его молодая жена, закончив осматривать дом, с недовольным видом спускалась по лестнице в гостиную.
– Ну как тебе дом? – спросил Фёдор, заметив супругу.
– Полнейшая безвкусица, – скривила носик она.
– А как по мне, так очень даже мило.
– Тебе вообще нравится всё страшное.
– Да, а как же ты?
– Я исключение, – ответила Кристина и присела рядом.
– Вина? – предложил Рукавишников.
– Не хочу.
– Фруктов?
– Не хочу.
– А чего же ты хочешь?
– Я хочу уехать отсюда.
– Опять двадцать пять, – вздохнул мужчина, – мы же договорились, что недельку здесь побудем.
– Федя, я за неделю тут сойду с ума! Чем я тут буду заниматься?
– А чем ты в Москве занималась?
– Я ходила по магазинам, снимала видео для своего блога и дарила тебе свою любовь, Федя.
– Ну вот и тут то же самое будешь делать.
– Фёдор, ты дурак? Где ты тут магазины видишь?
– Я не про магазины, а про твоё хобби. Снимай здесь своё видео для блога.
– Во-первых, Федя, это не хобби, это работа. Ты думаешь, так легко вести свой Ютуб-канал? – закричала на него девушка. – А во-вторых, что я здесь буду снимать, чем удивлять своих подписчиков?
– О, ты не знаешь, сколько тут всего интересного. Можно снимать котов, собак, кур, коров. Я уверен, что твои подписчики вживую-то этих животных и не видели.
– Почему ты так считаешь?
– Каков поп, таков и приход, – ответил Рукавишников и тут же осёкся.
К счастью, Кристина значение пословицы не поняла.
Девушка на миг изобразила задумчивость на лице, а затем улыбнулась:
– Ты гений, Федюня, – воскликнула она и поцеловала мужчину в щёку.
– А то! – зарделся Рукавишников. – Вино будешь?
– Наливай!
***
Дед Витя и Берестов стояли с удочками уже как два часа. За это время удалось поймать всего две уклейки. Внезапно чихнув, Ионов произнёс:
– Всё, Степаныч, сматываем удочки, а то так и простыть недолго.
– А как же рыба?
– А что рыба? Предъявишь Галине ту, что поймали.
– Так она же маленькая?
– Скажешь, что колготки не те. Для крупной рыбы нужны шерстяные. Всё, пошли по домам, чай, не март месяц на дворе.
Николай Степанович, громко вздохнув, принялся собирать снасти. Дед Витя забрал удочки, отдал рыбу и пошёл домой. День клонился к вечеру. Ионов уже порядком проголодался и достаточно сильно промёрз. Зайдя в дом, он поставил в сенях удочки. Перед входом в коридор Ионов увидел маленький коврик. Дед Витя громко хмыкнул, вздохнул и нехотя разулся.
На кухне ароматно пахло борщом. За столом сидела Ирина Николаевна и что-то увлечённо чертила на альбомном листе.
– Вернулся уже? А где рыба?
– Степанычу отдал, ему она нужнее. А чего это ты там рисуешь?
– Это схема.
– Схема чего? – испуганно спросил Ионов и присел рядом.
– Встроенного шкафа. В комнате хочу сделать такой.
– Зачем? У меня и вещей-то всего раз-два и обчёлся.
– А вот это зря. Ты мужчина видный, у тебя должно быть много одежды, – сказала Побелкина, погладив Ионова по плечу. – Плюс, я кое-какую сюда привезу.
Дед Витя нахмурился.
– Ладно, потом обсудим, – произнесла Ирина Николаевна. – Ты голодный?
– Очень.
Побелкина встала из-за стола, взяла в руки половник и налила из кастрюли в тарелку суп. Добавив в него ложку сметаны, она поставила тарелку перед Виктором Ивановичем.
– А к нам жильцы новые приехали, – сообщил дед Витя, отправляя ложку с борщом в рот.
– Что за люди? – поинтересовалась Побелкина, ставя на плитку чайник.
– Не знаю. Я сам не видел, мне Степаныч рассказал. Мужик вроде какой-то, с дочкой.
– А где они поселились?
– В доме Хитрова, – ответил дед Витя и понял, что сказал это зря.
– А что, его поймали? – спросила Ирина Николаевна, повернувшись к Ионову.
– Нет. Там как-то его выкупили, я толком дел-то и не знаю, – ответил Виктор Иванович, решив не рассказывать версию, которую ему озвучил участковый. – Но ты не бойся, он сюда больше не вернётся. А если вернётся…
– Я не боюсь. Я вообще к этому человеку зла не питаю. Ты знаешь, мне даже его жалко.
– Жалко? – переспросил Ионов, чуть не подавившись борщом.
– Да. Жена у него умерла, сын болен. Да и похитил меня не он, а сектанты.
– Но именно он тебя удерживал в своём доме. И он мог тебя даже убить, – закричал Виктор Иванович.
– Ладно, не будем вспоминать прошлое, – примирительно произнесла Побелкина.
Ионов продолжил трапезу.
– Ты знаешь, что меня сейчас беспокоит? – Побелкина села рядом с дедом Витей.
– Чего?
– Состояние Нины. Она всё время сидит дома и целый день смотрит телевизор.
– У нас так полстраны живёт. Что в этом такого?
– Мне кажется, у неё депрессия. Понимаешь, я стала жить с тобой, она осталась одна…
– У неё остались твои куры.
– Которых я кормлю. Но сейчас не об этом. Мне кажется, она потеряла интерес к жизни. Нужно чем-то её увлечь.
– Ир, по – моему, ты утрируешь. Это просто осень. Осенью в Смородиновке тоскливо. Я и сам, признаться, до тебя в это время так же себя вёл, как Нина Михайловна.
– И как спасался?
– Водку пил.
– Нет, это не выход, – решительно произнесла Побелкина. – Нужно её чем-то занять, заинтересовать.
– Может, ей в Москву вернуться? – предложил Ионов.
– Я спрашивала, она не хочет.
– Тогда займи её своим этим дизайнерством.
– Ей это не интересно.
– Тогда просто оставь её в покое.
– Я так не могу, она моя лучшая подруга. Я привыкла её всегда видеть подвижной и жизнерадостной, а тут она грустит.
– Мужика её надо нормального.
– Где их взять-то. Тем более нормальных. С этим у нас сейчас в стране дефицит.
– Ага, – улыбнулся Ионов, – последнего, и то забрали.
Побелкина громко рассмеялась в ответ на остроумную шутку.
– Доедай давай, и я тебе расскажу свои новые идеи по поводу ремонта.
Глава четвёртая
Блоггинг
Наступил новый день. Сегодня сквозь серое полотно неба проглянули солнечные лучи. Тепла от них уже было мало, но деревенский пейзаж они преобразили кардинально. Смородиновка как будто вновь приобрела краски. Нет, конечно же, они были не такие яркие, как летние, но определённую красоту всё же придавали.