Внутри

– Нет, я не знала, – только и сказала я.

– Мне очень жаль, примите мои соболезнования.

Это была дежурная фраза, которая на самом деле ничего не значила.

– Спасибо.

– Пребывание Руслана Павловича оплачено до конца месяца, и к этому времени что-то нужно решить. По правилам клиники, родственник пациента, устраивающий его к нам, должен указать запасной контакт на экстренный случай. Ирина Георгиевна указала только вас, вы ведь его супруга! Но, я так понимаю, вас ни о чем не предупредили?

– Нет…

– Не переживайте! Вам не обязательно его забирать. Как я уже сказала, вы можете написать отказ – вы ведь не подписывали никаких документов.

– И что будет, если я напишу отказ?

– Забота государства, – ответила моя собеседница, акцентировав слово «забота». – Других родственников у него нет, самостоятельно он позаботиться о себе не сможет, поэтому оставлять его на свободе нельзя.

– Вы не могли бы рассказать, что именно с ним произошло?

– Ой, нет, это вам лучше с доктором обсудить! Он вам и расскажет подробно обо всех возможностях. Но вам в любом случае нужно будет подъехать к нам, даже отказ нужно написать официально. Выбирайте любой день до конца месяца, мы вас не торопим!

– Я приеду сегодня.

– Екатерина Андреевна, ну что вы, в самом деле, вам не обязательно так спешить!

– Я приеду сегодня, – жестко повторила я. – Диктуйте адрес.

Она серьезно предполагала, что я смогу ждать? Остаться в стороне и делать вид, что ничего не случилось, еще парочку дней? Да конечно!

Эта новость обрушилась на меня лавиной, я была к такому совершенно не готова, скажу честно. После такой ночи я надеялась провести день осторожно, тихо, просто переждать его. А тут – мир перевернули!

Одно ведь не может быть связано с другим, правда?.. Да ну, что за бред! Ночной стук мне просто послышался, а это все по-настоящему!

Я вычеркнула и Руслана, и его мать из своей жизни. Это был не мой выбор – но итог все равно один. Их просто не было со мной все эти годы! Я не забыла своего мужа, я просто переболела им, выжила после всего, что случилось между нами. Я думала, что никогда больше его не увижу… Не знаю, почему. Наверно, это очень наивно с моей стороны, если учитывать штамп в паспорте. Но мне так было проще: закрыть глаза, чтобы ушла боль.

И вот на меня обрушили эту новость. Ирина Георгиевна мертва, ее больше нет, а Руслан… с ним все непонятно, потому что слова этой женщины не могут быть правдой. Он был здоров, ни о какой шизофрении и речи не шло! Да я бы скорее с ума сошла, чем он, Руслан всегда был титаном, скалой посреди бушующего моря, не было в мире силы, способной вот так сломать его!

Но что толку рассуждать об этом теперь? Женщина, звонившая мне, была простым администратором, и не было смысла доказывать ей что-то. Ей все равно, она выполняет свою работу… Так что я записала адрес клиники и подтвердила, что прибуду сегодня. Изучение карты подсказало, что на дорогу у меня уйдет час-полтора, максимум – два, но я была к этому готова. Сонливость как рукой сняло, во мне кипела энергия, которую всегда приносил с собой сильный стресс. Это ночью я трусливо пряталась в коконе из одеяла, сейчас, при свете сумрачного ноябрьского дня, я готова была действовать.

По крайней мере, я готова была бросить все и ехать в клинику. Я понятия не имела, как поступлю, когда доберусь туда.

Май был приятно теплым, почти по-летнему, но свежим, укутанным в пышную легкую шаль из цветущих каштанов. Они, такие яркие и беззаботные, всегда успокаивали меня, поэтому я бежала в старый парк работать, когда получалось. Я стелила пестрый плед на землю у ствола, подальше от дорожек с шумными гуляющими, устраивалась там с ноутбуком, а когда мне хотелось отдохнуть, смотрела на небо, скрытое за пеной каштановых цветов.

Это был почти психологический трюк, способ убедить себя, что жизнь не так уж плоха. Хотя моя, объективно, в этот период была не очень. Есть определенный список вещей, которые нужно «успеть до 25» – вон сколько в интернете вариантов! И если такие списки верны, то я – это какой-то ходячий провал.

Чего там полагается добиться? Блестящей карьеры и финансовой самостоятельности? Да конечно! Я кое-как перебивалась и оплачивала счета, но мне приходилось тесниться в крошечной комнатке коммуналки, и я понятия не имела, когда выберусь. Да и выберусь ли вообще! Иногда накатывало чувство, что все зря и что я полезла не в свое дело.

Путешествия? Я бы не прочь, но тут снова вступает фактор денег. Я не могла бросить все и уехать в Индию в поисках себя, как показывают в молодежных фильмах. Если только пешком уйти! Нет, круто было бы разъезжать по всей Европе, но не в моем случае.

Что там еще, жизнь в свое удовольствие? Не моя тема – по крайней мере, такая жизнь, которую называют насыщенной и правильной. Я не люблю толпы, шум, громкую музыку. Мне спокойней всего в своем мире. Как это называют, зона комфорта? Вот из нее я не люблю выходить, что бы там ни твердили.

Несложно догадаться, что и с семьей у меня проблемы – из-за всего вышесказанного, да и не только. Что любопытно, во времена моей мамы женщин после двадцати пяти уже называли «старородящими» – слово-то какое безобразное… А у меня в двадцать пять лет еще ничего не было. И когда я говорю ничего, я имею в виду НИЧЕГО. Огромное, постыдное. Я даже не целовалась толком – в щечку не считается, это детский сад какой-то.

Не знаю, как так получилось… Да я и не ожидала! Меня нельзя назвать некрасивой – скорее, наоборот, к родителям даже приставали какие-то модельные агенты, чтобы меня на съемку отправить. Но я всегда была стеснительным ребенком, и позировать перед камерами мне не хотелось. Так это ведь ничего не меняет! Выросла я вполне себе привлекательной девушкой – ноги длинные, грудь на месте, лицо тоже милое, это я как фотограф сказать могу… Вот только этого оказалось недостаточно.

Наверно, все дело в том, что я никогда не была хохотушкой, легко идущей на контакт. Я очень осторожно подпускаю к себе людей, а такое испытание не каждый выдержит. Всякий раз, получая комплимент или приглашение на свидание, я не смущалась и заливисто хохотала, а настораживалась, замыкалась в себе, выпускала невидимые иголки, которые ранили несостоявшегося кавалера, совсем как настоящие.

Мне на это не раз указывали. Я и сама все знала – а остановиться не могла. Нет, я не какой-нибудь социопат, до такого не дошло! Когда нужно работать с мужчинами, дружить с мужчинами или просто общаться с мужчинами, с моей стороны нет вопросов. Но когда появляется другой интерес, я… Я просто не могу ничего с собой поделать. В душе будто все замерзает, я чувствую себя зверьком, загнанным в угол, мне неприятно находиться рядом с тем, кто улыбается мне и желает мне добра! Поэтому я отказываю или делаю глупость, и человек уходит… а я остаюсь одна.

Когда-то я думала, что перерасту это. Пройдя всю школу без единого романа, я успокаивала себя тем, что уж теперь-то, когда мне исполнилось восемнадцать, все будет по-другому… по-взрослому! Но оказалось, что цифра в паспорте ничего не меняет, вот вообще ничего. Природа слепила из меня красавицу – а я сама себя превратила в угрюмого ежика, прячущего лицо под волнами пепельных волос.

Нет, я понимаю, что это ненормально и нужно что-то делать. Но в то же время, так не хочется ломать себя! Поэтому я решила просто поставить это дело на паузу: у меня сейчас и без любовных страстей забот хватает. Вот разберусь с работой, жильем, доходами, путешествиями, водительскими правами и собакой, тогда посмотрим… И не важно, сколько мне будет лет.

Примерно так я думала в тот майский день, спасаясь от нарастающей тоски весенней красотой каштанов. А потом ко мне подошел он.

Обычно я в такие дни обходилась без постороннего внимания, я все для этого делала, и случайно оказаться рядом со мной было невозможно. Так он ведь и не оказался случайно! Он не делал вид, что просто проходит мимо, он направился сразу ко мне.