Внутри

Он снова не ответил, но я и не ожидала ответа. Мне было не по себе от перспективы оставить его одного, однако иначе не получалось. Я понятия не имела, где найти сиделку, которая согласилась бы присматривать за таким здоровяком. Не каждой ведь докажешь, что он безобиден!

Я успокаивала себя лишь тем, что Руслан активностью не отличался. Я провела с ним пару дней в квартире, и за это время он ни разу не выходил из своей апатии, и приступов тоже не было. Он был тихим, мирным и сонным. Исключительно поэтому я готова была рискнуть, оставляя его одного.

Мне нужно было срочно заняться документами, сроки поджимали. Руслан ведь по всем пунктам тяжело больной человек, и ему нужен опекун. Пока я официально это не оформлю, получается, что я чуть ли не выкрала его из больницы и он представляет опасность для общества! Короче, меня ожидали все девять кругов бюрократического ада. Я не могла таскать Руслана с собой, я понятия не имела, какие там будут условия и сколько это продлится, вот я и решилась оставить его одного.

Беспокоилась я не зря: я там весь рабочий день убила. Это оказалось даже хуже, чем я думала! Мало того, что меня погребли под лавиной из справок, на меня еще и смотрели, как на аферистку. Никто не мог поверить, что я забрала его из клиники, потому что он и правда мне дорог. Все считали, что меня интересует только пособие, и не скрывали этого.

Да еще наследство – конечно, наследство! Я и забыла об этом, а бюрократическая машина продолжала работать. Все, что осталось после смерти Ирины Георгиевны, теперь переходило ее сыну. А поскольку Руслан был признан недееспособным, я могла распоряжаться его имуществом. Поэтому все эти унылые тетки и косились на меня, как на счастливую победительницу лотереи. У зависти ведь нет ни мозгов, ни логики… Они никак не могла понять, что на меня не внезапно богатство свалилось – я увидела близкого человека в состоянии, которого и врагу не пожелаешь!

К тому же, богатство было не таким большим, как им казалось. Подтвердились мои догадки: чтобы оплатить лечение Руслана, Ирина Георгиевна распродала большую часть того, что у нее было. Но у нее осталась квартира и какие-то деньги на счету, и вот за это все вокруг были готовы считать меня продажной тварью.

Деньги меня не слишком интересовали, а вот квартира – это другое дело. Там хранились вещи Ирины Георгиевны, там я надеялась найти хоть какие-то указания на то, что на самом деле произошло с Русланом. Она ведь мать, она должна была разобраться! Но для этого мне еще предстояло получить ключи, а пока я собирала справки.

От беготни, очередей и бесконечных бумажек я устала так, будто весь день провела на каменоломне. Дурацкая все-таки система, но от нее не убежишь! Мне хотелось как можно скорее вернуться домой – убедиться, что с Русланом все в порядке, а потом уже отдохнуть.

Увы, путь до квартиры оказался не таким простым, в этот день фортуна была против меня и не скрывала этого. Когда я поднималась наверх, лестницу решительно перекрыла своим грузным телом Людмилка.

Ей это было несложно: Людмилка была мечтой перфекциониста, ее параметры идеально соответствовали ширине лестницы. При этом она была молодой, сильной и могла остановить на скаку не только коня, но и медведя, бизона и тираннозавра. Стоит ли говорить, что меня она задержала без лишних вопросов!

Людмилкой ее звали все, потому что именно это слово разносилось по подъезду вместе с пьяными мольбами ее мужа, которого она не пускала в квартиру. Сама же она представлялась Людмилой Станиславовной, но это солидное имя мало подходило двадцатипятилетней, розовощекой, как матрешка, девице. У Людмилки были напряженные отношения со всеми вокруг, кроме ее детей. А поскольку я с ней в родстве не состояла, мне не довелось стать исключением.

– Это просто возмутительно! – заявила Людмилка, бесцеремонно минуя такую скучную мелочь, как приветствие.

– Что именно? – спросила я, сдерживая раздражение. По опыту я знала, что скандалить с ней бесполезно, я быстрее уберу ее с пути, если выясню, что ей нужно.

– Плесень, черная плесень! Куда только смотрит управляющая компания?!

– Не знаю. Ни про компанию, ни про плесень.

– Ты хочешь сказать, что у тебя ее нет?! – поразилась Людмилка.

– Я не видела. Может, я просто не заметила.

В последние дни мне было не до разглядывания каждого уголка на предмет плесени, но я не собиралась рассказывать об этом соседке.

Однако Людмилка уже была на тропе войны. Сообразив, что я не готова поддержать ее, она пришла в такое возмущение, что чуть не лопнула – а этого мне бы не хотелось, меня бы взрывной волной снесло. Она бесцеремонно схватила меня за запястье и потащила за собой, причем так быстро, что я и пикнуть не успела.

Дверь в ее квартиру оставалась приоткрытой, поэтому очень скоро мы обе оказались внутри. Не позволяя мне даже снять ботинки, Людмилка протащила меня через коридор в гостиную и ткнула пальцем в потолок.

– Вот! Вот о чем я говорю!

Что ж, шах и мат. Обычно она склонна была преувеличивать проблемы – когда почтальон случайно бросил ее письмо в соседский ящик, она узрела в этом чуть ли не теорию заговора. Но в этом случае Людмилка была пугающе права.

Не нужно было всматриваться, чтобы обнаружить плесень, она занимала львиную долю потолка и одной из стен. Черная, жуткая, вьющаяся в воздухе, как паутина… Я в жизни такой дряни не видела! Я даже не была уверена, что это плесень. С другой стороны, что еще это могло быть?

Рядом с этой штукой тяжело было дышать. У нее не было какого-то определенного запаха, но казалось, будто воздух в комнате наполнен мельчайшими песчинками, раздирающими горло. Я тут же закашлялась, а Людмилка с непонятным торжеством хлопнула в ладони.

– Вот! Вот о чем я говорю! У нас тут отрава, а управляющей компании – хоть бы хны!

– Когда это появилось? – спросила я, с трудом подавив кашель.

– Позавчера – как первое пятнышко. Я решила, что это просто подтекает труба где-то, но все равно сразу же сообщила управляющей компании. А они что сделали? Ничего – и вот результат!

Я сильно сомневалась, что управляющая компания могла бы здесь что-то изменить, даже если бы очень захотела. Плесень была густой, она полностью скрывала под собой штукатурку и обои, а еще – влажной… как будто склизкой! Она исходила непонятным густым соком, заставляющим меня сомневаться, что это вообще плесень.

Ну а что еще?

– У Дмитриевых такая же ситуация, – вещала Людмилка. – И у Корнеевых, которые из шестьдесят третьей, то же самое. А ты где-то между нами! Как у тебя может этого не быть?

– Не знаю… Но еще утром больших пятен точно не было!

Такую катастрофу я бы не просмотрела, как бы я ни была занята.

– Так может, от тебя это все и исходит? – подозрительно покосилась на меня Людмилка.

– Как это может исходить от меня, если у меня ничего нет?

– Не знаю! Я вообще не знаю, как работает плесень! Но это ненормально!

– Да уж…

– Я хочу посмотреть твою квартиру! Проверить, есть у тебя это или нет!

– Черта с два! Хочешь, чтобы я подписала какое-то коллективное обращение к управляющей, – пожалуйста, а в мою квартиру никто не войдет!

Людмилка мгновенно притихла – она привыкла, что я говорю с ней вежливо, и такого рыка от меня не ожидала. Да я и сама обалдела! С моей стороны, это не было криком или бабской истерикой. Я… вроде как приказывала.

Не знаю, как и почему, но когда речь заходила о защите Руслана, у меня вдруг появлялись силы, которых раньше не было.

– Мне нужно идти, – сказала я. – День был долгий. Мой телефон у тебя есть, если что понадобится – звони.

– Хорошо…

Уж не знаю, что увидела Людмилка на моем лице, а становиться у меня на пути она больше не рисковала.

Я наконец-то добралась до квартиры. После всего, что произошло, я даже побаивалась туда заходить, но напрасно. Внутри было тихо, спокойно и чисто. Руслан был в той же комнате, где я его оставила, правда, с кресла он перебрался на диван. Он не выглядел ни напуганным, ни разозленным моим отсутствием. Он по-прежнему был… никаким.