Страница 66 из 67
- Когда мы вырезали надпись на каре дуба, мы дали клятву, что каждая будет вести свой дневник. - объяснила женщина, убрав выбившуюся светловолосую прядь обратно в чёрный тюрбан, - Если бы с одной из нас что-нибудь случилось, другие бы девочки имели бы право почитать её записи... После убийства мадам Геворкян я, с разрешения Марианны, забрала дневники Глаши и Пелагеи.
- Вот оно! - я собрал тетради в одну стопку, - Пелагею так и не нашли?
- Я целый год пыталась её найти. В тайне от Генерала Шилова, конечно. Порой мне даже казалось, что я напала на её след, но... То ли я ошибалась, то ли она умудрялась вовремя ускользать. А потом началась Великая война, и я всю себя посвятила служению Империи, добывая информацию за границей. А дальше брак со Станиславом Борисовичем, революция, война за независимость острова и прочие дела... В общем, мне уже было не до её поисков.
- А Марианна?
Надежда Михайловна подошла к своему рабочему столу и достала из верхнего ящика фотографию, которая была сделана в июне этого года. Взяв снимок в руки, я увидел, что на ней была изображена счастливая семья Варламовых с четырьмя дочерями. Госпожа Урусова указывала на каждую, называя имена и возраст: восьмилетняя Глафира, семилетняя Полина, четырёхлетняя Надежда (крестница госпожи Урусовой) и двухлетняя Мария. Надежда Михайловна также рассказала, что в результате хорошего лечения, Константин, который в тот момент служим иереем в Григорьевском храме смогли вернуть зрение, что было видно по очкам на его носу. Также не трудно было догадаться, что на момент создания снимка, Марианна была беременна пятым ребёнком.
- О, наша переписка длилась долгих девять лет. - по лицу Надежды прокатилась слеза, - Она всегда хотела иметь большую семью... Думаю, она была счастлива.
- Мне не показалось, - мне стало не по себе от своих догадок, когда я подсчитал количество дневников, - Вы говорите о ней в прошедшем времени.
Тяжело вздохнув, госпожа Урусова отдала мне письмо, из-за которого она и плакала. Оно было от Константина. Женщина объяснила, что получила его сегодня вечером. Когда я открыл его, то увидел, что оно было датировано позавчерашним днём.
Здравствуй, Надежда.
Пишу эти строки, едва сдерживая слёзы. Я с великим прискорбием должен сообщить тебе, что моя любимая супруга и твоя названная сестра Марианна скончалась прошлым вечером от родильной горячки, дав жизнь нашему сыну Владимиру.
Я понимаю, насколько ты сейчас занята (Мы читали газеты о предвыборной компании твоего супруга), но я буду тебе очень благодарен, если ты вместе с нами проводишь её в последний путь. Похороны состояться 30 октября.
А пока я прошу твоих молитв за её упокой и за наше здравие.
Храни тебя Господь, Константин.
P.S. К письму я прилагаю тетрадь, которую Марианна на смертном одре попросила передать тебе.
Когда я прочитал это письмо, мне невольно хотелось перекреститься, хоть я и не был христианином. Я снова взглянул на госпожу Урусову. Женщина, смахнув слёзы, с тоской посмотрела на стопку тетрадей.
- Надежда Михайловна, - наконец, я решился нарушить тишину, - Вы ведь поедите на похороны?
- Да. - женщина не отрывала взгляд от тетрадей.
- Но ведь...
- Я знаю, что сейчас пик агитационной активности, - затем госпожа Урусова с улыбкой взглянула на меня, - Но вы, Искандер, поможете мне сделать лазейку в графике?
- Можете на меня рассчитывать!
- Я так и думала! А теперь давайте поговорим о книге.
- Надежда Михайловна, я думаю, что работу над ней лучше начать после выборов.
- Я с вами согласна! Мы так и поступим, но у меня будет два условия. Во-первых, вы не будете указывать меня, как автора. Во-вторых, это книга будет опубликована только после моей смерти, если, конечно, вы меня переживёте. - после женщина, подойдя к двери, вернула себе лучезарную улыбку, - Я же работала в разведке, а в этих дневниках есть такие факты, которые я бы не хотела выносить при своей жизни.
Вскоре я вернулся в банкетный зал. Взглядом я нашёл Веру, которая уже более-менее освоилась в шумной компании. Подойдя к ней сзади, я нежно обняла её, положив руку на живот, в котором формировалась жизнь нашего второго малыша, и поцеловал в висок.
- Искандер, - ласково произнесла Вера, повернувшись ко мне, - Где ты так долго пропадал?
- Эта долгая история.
- История? - моя милая, всё поняв по моему взгляду, погладила меня по щеке, - Эти истории к тебе так и липнут! Хех, я так скоро ревновать начну.
Рассмеявшись я поцеловал свою супругу в лоб и с печалью посмотрел в её глаза, вспоминая историю Марианны.
- Всё в порядке? - забеспокоилась Вера.
- Да, всё в порядке! Просто... Ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Конечно, но почему...
- А разве для таки слов нужен повод?
Вера молча меня обняла. Да уж, иногда я сам удивляюсь своей излишней сентиментальности, но так уж выходит.
Вскоре весь зал наполнил громкий звон хрусталя. Надежда Урусова, стоя с бокалом и ножом в руке у микрофонной стойки, обратила внимание гостей на себя.
- Добрый вечер, дамы и господа. Я рада, что вы почтили своим присутствием день рождения моего дорогого супруга. - по голосу женщины, вряд ли бы кто мог догадаться, что она ещё утром получила новости о потере сестры, - Теперь прошу вас встретить нашего замечательного именинника аплодисментами!
Зал утонул в наших овациях, и к микрофону подошёл импозантный Станислав Урусов, обняв свою супругу за талию. Во время речи Станислава Борисовича, я смотрел на Надежду Михайловну, которая продолжала сиять лучезарной улыбкой, а иногда она даже забавно комментировать некоторые моменты речи своего супруга. После истории о четырёх грациях я уже не мог как прежде смотреть на эту лучезарную женщину. Теперь я знал, что эта улыбка ей давалась с очень большим трудом.