Заповедник

— Прекрасно, — зевнул я, — давай убираться отсюда. У меня мурашки по коже от этого места.

— Поблизости должна быть река или озеро. Нам понадобится лодка.

Мерцающая гладь реки напоминала ртуть. Плот — десяток гнилых, перетянутых веревкой бревен — медленно двигался по течению, и мне приходилось только направлять его с помощью руля, с которым я быстро освоился. Ван Персек сидел впереди, сложив руки на коленях, и задумчиво глядел на голые каменистые берега. Размытая, дрожащая Луна проступила в ночном небе, залила наш путь жидким серебром.

— Красиво, — сказал я.

— Да, — кивнул Ван Персек, — только запах.

От воды шел пар. Его едкий аромат вызывал легкое головокружение и тошноту. Я попробовал дышать ртом и почувствовал себя лучше.

— Тинк, — позвал мой товарищ. Голос его звучал напряженно. Я оглянулся и вздрогнул.

Вдалеке по берегу брел человек. Его плечи были уныло опущены, длинные руки колотились о бедра, словно парализованные. Человек заметил нас, вошел до колен в воду и проводил плот долгим застывшим взглядом.

— Что-то с ним не то, — хрипло сказал Ван Персек.

Русло сделало поворот, и мы увидели новые фигурки. Они бесцельно бродили по берегу, раскачиваясь на ходу. Несколько человек склонились над какой-то темной грудой у воды. Я пригляделся и понял: их челюсти двигались, пережевывая пищу. При нашем появлении все как один бросили свои дела, и механически переставляя ноги, двинулись нам наперерез. Река здесь была неширокой, метров пятьдесят от берега до берега, вода едва доходила людям до груди. Они двигались к нам в странном молчании, неостановимо — словно притянутые магнитом — и лишь когда оказались совсем близко, я услышал сдавленный утробный рык.

— Эй, — крикнул я, — что надо, приятели? Держитесь подальше!

Черные тени извивались на серебряной глади.

— Боже, — выдохнул Ван Персек, — они давно мертвы!

От химических испарений мне стало совсем худо. В необъятной моей черепной коробке, под высоким куполом звенели хрустальные колокольцы. Где-то ласково пели ангелы. Я сделал попытку грести запасным веслом — получалось скверно. Внезапно мне вся эта история показалась ужасно потешной, и я прыснул со смеху. Лицо Ван Персека стало белым, как известка, глаза лихорадочно блестели. В руке появился маленький шестизарядный револьвер. Вот хитрец, и не сказал мне об оружии, ха-ха, ха-ха.

— Дорогу или буду стрелять! — сдавленно крикнул сыщик.

Мертвецы на его окрик не обратили внимания. Десятки, если не сотни этих тварей выползли откуда-то, заполнили оба берега. Серебряная каша бурлила. Тени приближались справа и слева, будь глубина чуть меньше, нас просто раздавили бы с двух сторон. Скрипнул руль. Что-то черное, изломанное, жилистое взбиралось на корму — я ударил его веслом, и чудовище с рычанием упало в воду. С обеих сторон белели немигающие пустые глаза без зрачков, я заглянул в них и увидел только голод и боль. Если выживу, мелькнула мысль, эти глаза будут преследовать меня всю жизнь.

Двое тварей преградили плоту дорогу и Ван Персек выстрелами разнес им головы. Других это не остановило.

— Приятель, знаешь анекдот про зомби? — продолжал веселиться я. — Сидят в морге санитары, пьют казенный спирт в подсобке. Вдруг прибегает студентик, глаза от ужаса как тарелки, волосы дыбом. Спасайтесь, кричит. Те — что случилось?! Он: там… там… мертвец ожил! А санитары смеются: фу ты, мы уж думали, дежурный врач с обходом!

Ван Персек расстрелял еще три патрона, остался один. Плот еще двигался по течению, но я уже видел — нам не пройти: впереди река кишела мертвецами. Некоторые из них проваливались под воду и исчезали в ртутном тумане, их место сразу занимали новые. Я почему-то вспомнил Мари, ее большие, испуганно раскрытые глаза. Она так боялась страшных историй, а я никогда не верил в зомби, вампиров и нежить.

Сыщик в отчаянии подпрыгнул на месте:

— А мы еще сомневались — стерегут ли они границу!

Я помотал головой, пытаясь уловить смысл его слов. Внезапно правую ногу пронзила боль. Я обернулся. Сразу двое мертвецов навалились на борт и вцепились в меня. Я рванул весло и с размаху опустил его на голову одному из нападавших. Весло разлетелось в щепы, но зомби не ослабил хватку. От удара кожа его лица расселась, в лунном свете синел череп. Я задыхался. Ван Персек выстрелил, и бревно под моим коленом брызнуло щепками — промах. Третье чудовище взобралось на плот и вдруг прыгнуло на меня сзади. Спину пронзила острая боль. Ван Персек молотил мертвеца по голове рукояткой револьвера. Ночь бурлила, ревела и хохотала вокруг. Я почувствовал внезапное облегчение и по плеску воды понял, что сыщику удалось стряхнуть с меня тварь. Собрав остатки сил, я наугад шарахнул ногой в темноту, и руки вцепившихся в меня монстров сорвались. Я был свободен!

Мы, тяжело дыша, стояли в центре плота. Вокруг кипело безумие. С холмов к реке спускались новые полчища ходячих трупов.

И тогда Ван Персек удивил меня. Он достал губную гармошку и заиграл свою унылую песенку.

Все замерло вокруг — словно остановили кадр. Печальная простая мелодия плыла над водой, привет из давно ушедших дней.

Сотни темных фигур застыли в воде, простерев к нам руки, не дыша, не двигаясь.

— Только не прекращай играть, — прохрипел я.

Борясь с приступами тошноты, я выломал руль и принялся грести им, как веслом, огибая застывших чудовищ. Одно из них проплыло на расстоянии вытянутой руки, и я успел разглядеть блестящие дорожки слез на его щеках.

Остров показался внезапно — за очередным поворотом река широко разлилась, и на середине ее мы заметили темную полоску суши. Ртутная рябь серебрилась в лунных лучах. Мы соскочили на берег и почти сразу увидели бетонный каравай бункера с металлической дверью. Дверь была заперта, но когда Ван Персек положил ладонь на ее переднюю панель (выполненную по форме человеческой руки), внутри что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.

— Вот мы и дошли, Тинк, — сказал сыщик.

Из щели выскользнула полоска голубого света.

— Что там, как ты думаешь, приятель?

— Сейчас увидим. Для меня важнейший вопрос — кто преступник.

— Все гадаешь, кто грохнул того парня? — удивился я.

Ван Персек покачал головой.

— О том, кто грохнул нас всех.

Мы постояли минуту, глядя на реку. Холмы по берегам, казалось, шевелились от ползающей по ним нежити, но на глубину эти красавцы не совались. Луна испуганно выглядывала из-за облака.

Ван Персек отряхнул песок с комбинезона, обломком расчески уложил свои непослушные рыжие вихры. Его лицо было торжественным и сосредоточенным. Последний сыщик заканчивал расследование дела — возможно, последнего в жизни.

— Поздравляю, приятель, — сказал я и пожал его руку.

— Спасибо, — с достоинством сказал Ван Персек и рывком открыл дверь.

Трудно сказать, сколько времени мы провели в бункере. Когда вышли наружу — зажмурились от алого дневного света. Ночи как не бывало. Мы постояли на песчаном мысу, устало глядя на багрово-черную воронку над головами.

— Мда, — сказал наконец я, — что же теперь делать?

— Надо рассказать всем, — Ван Персек вертел в руках диковинный предмет, вроде серебристой палки с воронкой на конце. Я не видел, когда он успел ее подобрать. У меня в ладони покоился тяжелый черный шар.

— Теперь все изменится, — Ван Персек смущенно кашлянул, — но знаешь, все равно на душе очень погано. Не ожидал я такого увидеть в своей жизни.

Я согласился. Не просто погано — я чувствовал себя так, словно хлебнул тухлятины. Никогда я не любил людей, но до сегодняшнего дня думал о них лучше.

Внезапно на меня снизошло спокойствие. Какая разница как мы дошли до грани вымирания. Теперь у нас есть надежда. Не все пойдут за нами, но нам нужны лишь лучшие. И игрунцы не смогут помешать нам.

Тут все и случилось.

— О нет, — выдохнул мой спутник.

Я повернул голову и вскрикнул. По берегу реки от разрушенного города приближался игрун. Наверное, незаметно следил за нами. Он сидел на решетчатой платформе на высоте пятиэтажного дома, платформа плыла над ядовитыми испарениями реки на тонких паучьих лапах, лапы нащупывали брод. В небе заплакали ангелы. Одна из ножек стального колосса опустилась на зазевавшегося зомби, и тот превратился в гнилой фарш. Секунда — и игрунец двинулся к нам, поднимая густые жирные волны на воде.