Страница 29 из 41
Известие, что бронепоезд «Святая Русь» захвачен красными, заставило Краснова выругаться. Операция по взятию наскоком царицынского вокзала с треском провалилась, к тому же союзники-немцы не прислали свои войска, наконец Казачий круг единогласно проголосовал отправить атамана в отставку. И вскоре вчерашнему верховному командующему пришлось покинуть Ростов-на-Дону, уехать в Батуми к брату, занимающемуся обустройством ботанического сада на Зеленом мысу. У моря пробыл относительно недолго, перебрался в Ревель, затем в Германию. Началась продлившаяся четверть века эмиграция.
Чтобы от тоски, безысходности не запить, атаман писал чуть ли не круглые сутки романы, повести, воспоминания. В редкие минуты доброго настроения, устав водить пером по бумаге, мурлыкал под нос сложенную про себя песню: Атаман Краснов подпевает в тон: «Будет Тихий Дон, наш казачий Дон». Ах, судьба моя, Русь родимая, И журчит Кубань водам Терека: «Я республика як Америка…»
Другая песня была на мотив «Из-за острова на стрежень»: Под свободные знамена Добровольческих полков От Кубани и до Дона Шли отряды казаков.
С годами Краснов не терял надежду вновь стать нужным, даже необходимым своему народу, попранной большевиками родине, вернуться с новой армией в родные, до слез любимые привольные края, создать новое единое, неделимое казачье государство – вольницу из исконных жителей Дона, Терека, Урала, Забайкалья, Семиречья.
Бездеятельность закончилась с нападением Германии на Советский Союз.
Часть четвертая
Шифровка для реввоенсовета
Из личного дела Н. С. Магуры:
1919-й, конец июня, член подпольного комитета в захваченном врагами Царицыне.
Председатель Царицынского исполкома охрип и сорвал голос, надрываясь в телефонную трубку:
– Русским языком сказано: нет ни одного вагона и теплушки! Все целые ушли! Остались без колес, не на ходу!
Телефоны звонили не переставая. В ответ на очередную слезную просьбу вывезти заводское оборудование, семью, домашний скарб предисполкома ругался. Хотел отослать в тартарары очередного просителя, но узнал измененный расстоянием голос члена Реввоенсовета 11-й отдельной армии.
– Слушаю, товарищ Киров![19]
– Здравствуйте! Когда завершите эвакуацию? – поинтересовался Сергей Миронович.
– Не позднее семнадцатого июня! Что не успеем вывезти, взорвем!
– Слышал о возникшей на вокзале панике, случаях мародерства.
– Было такое. Все из-за возникшей на фронте бреши, в которую ринулась дивизия генерала Симановского, которая пришла из Румынии. С юга прет Улагай[20], с запада – конный корпус генерала Покровского! Не успокаивается конница Шкуро, так называемые «Волки», в их руках линия Балашов – Поворино – Лиски, желают соединиться с Верхнедонским краем.
– Не забывайте, что оставляем город на непродолжительное время. Что с подпольем?
– Включили наиболее боевых, будут информировать о планах беляков, вести среди врагов разлагающую пропаганду, организовывать диверсии, снабжать особый отдел нужной информацией. Подпольщики разбиты на тройки, чтобы при провале одной не пострадали другие.
Сергей Миронович пожелал успехов в завершении эвакуации, попросил регулярно сообщать о деятельности подполья, борьбе с мародерством, расхищением военного имущества.
По прямому проводу:
Совет обороны, Реввоенсовет республики, ВЦИК, ЦК партии
Вацетису[21], наркомвнудел т. Дзержинскому, Минину[22]
Банды черных царских генералов пытаются нанести смертельный удар Красному Царицыну, оплоту нашей Республики и мировой революции.
Уже полтора года рабочие и солдаты Царицына с упорством верных сынов революции отражают яростные удары врагов… В последний раз из последних сил ведет свой натиск белогвардейская орда на гордость революционной России Красный Царицын. Здесь должен быть задержан и разбит шквал контрреволюции.
Пред. исполкома
Пред. губенского ревкома
Царицын сдали 18 июня 1919 года.
Следом за кавалерийскими частями и пехотой в город въехали невиданные горожанами английские танки «Рикардо», «Гейлор», «Рено». Прогромыхав по мосту через речку Царица, разбивая гусеницами брусчатку, танки с лязгом, выхлопами газа достигли площади у Дворянского собрания. На путях у вокзала замер авиационный состав с аэропланами «Вуазен», бипланами «Эльфауге» на платформах.
На колокольне собора Александра Невского зазвонили, как на Пасху, церковный благовест разлился по улицам, чахлым скверам, улетел за Волгу.
Собравшиеся близ собора обыватели с нетерпением ожидали барона Врангеля, Деникина.
– Слава тебе, Господи, принес избавление от большевиков! Не миновала кара небесная богоотступников, больше не будут хозяйничать в городе и крае! – бубнил под нос, осенял себя крестным знамением купец первой гильдии Шейкин. В несуразных в жару пиджаке, касторовой шляпе именитый горожанин млел на солнцепеке. За жесткий целлулоидный воротник накрахмаленной сорочки стекали струйки пота, но Шейкин не лез в карман за платком – руки были заняты блюдом с караваем и венчающей его солонкой. Когда купец решил на время передать блюдо стоящему рядом грузному, с золотой цепью на животе Ряшину, в перезвон колоколов ворвался цокот копыт, лихое гиканье, свист.
Встречающие Кавказскую армию заволновались. Кто-то локтем толкнул блюдо, Шейкин не удержал каравай, тот упал под ноги, солонка разбилась, целым осталось лишь донышко с гербом Российской империи, выведенными вязью словами: «Поставщик Двора Его Императорского Величества Фоггель Г.»
Зажиточные домовладельцы и приготовившийся провести торжественный молебен протопоп Горохов разбежались, давя друг друга.
Не прошло минуты, как к кафедральному собору вылетел отряд «Дикой дивизии». Разгоряченные дончаки нервно поводили мордой, рвали узду. Впереди эскадрона на сером в яблочко жеребце восседал низкорослый в сдвинутой на затылок мерлушковой кубанке всадник. Попытался осадить гарцующего коня, погладил по мокрому крупу, но ласка не помогла – дончак норовил шагнуть на ступеньки Дворянского собрания.
– Шкуро!
Буквально неделю назад удостоенный звания генерал-лейтенанта, командующий Кубанской казачьей бригадой, затем дивизией Андрей Григорьевич Шкуро[23] (точнее, Шкура, как записали при крещении) ворвался в Царицын через рабочее предместье. Казаки сеяли панику, стреляли в дворовых собак, забрасывали гранатами колодцы, крушили ветхие заборы. Следом в город вступили пехотные полки и с ними главнокомандующий со штабом. Торжественная встреча прошло довольно быстро, парад принял Деникин, подписавший в тот же день директиву:
Имея конечной целью захват сердца России Москвы,
приказываю:
генералу Врангелю выйти на фронт Саратов – Ртищев, – Балашов,
продолжить наступление;
генералу Сидорину правым крылом продолжить выход
к Камышину – Балашову;
генералу Май-Маевскому наступать на Москву
в направлении Курск – Орша – Тула;
Черноморскому флоту блокировать порт Одесса.
19
Киров С. М., с февраля 1919 г. председатель ВРК Астраханского края, заведующий политотделом, член Политбюро ЦК, ВЦИК. Убит 1 декабря 1934 г.
20
Улагай С. Г., генерал-лейтенант, уволен из армии за сдачу Ростова-на-Дону и Донбасса. В эмиграции служил в Албании, в Великую Отечественную войну тесно сотрудничал с немцами. Умер в 1945 г.
21
Вацетис И., летом 1919 г. главком Вооруженными силами республики, командарм 2-го ранга. Репрессирован в 1938 г.
22
Минин С., председатель штаба обороны Царицына, член РВС Северо-Кавказского военного округа, член коллегии НКВД. Умер в 1962 г.
23
Шкуро А. Г., совершал казачьи налеты на Ставрополь, Кисловодск, Ессентуки. В эмиграции сотрудничал с немцами, боролся с партизанами Югославии, руководил забросом в СССР диверсионных групп. В мае 1945 г. задержан британцами в Австрии, выдан советскому командованию. Казнен в 1947 г. по приговору Верховного суда СССР.