Страница 3 из 22
– Веруня, давай расскажем стишок. В Африке?..
– Акуы, − выпалила девочка.
– В Африке?
– Гоии.
– В Африке большие, злые?
– Клакадильчики, – маленькая проказница кокетливо улыбнулась. Довольная произведённым впечатлением, она убежала от хохочущих матери и новой тёти в сторону карусели.
– Ну какая же умница! – Раиса в восхищении заломила руки. Настя сидела в прогулочной коляске и, глядя на детей, нетерпеливо болтала ножками. Вот только мамино платье, красивое, чуть короткое и слишком прозрачное, было надето не для того, чтобы шагать за ребёнком, согнувшись в три погибели. Достав из сумки сушку, Ухова сунула её дочке. Девочка надула губки и нехотя взяла её.
– Вы бы пустили Настеньку постоять. Вот тут, у лавочки… − Катя протянула к девочке руки. – Хочешь побегать?
Настя тут же выбросила сушку и засучила ногами.
Не обращая внимания на мать, Катя вытащила девочку из коляски и поставила на асфальт перед собой.
– Вот так. Молодец! Если хочешь ходить – держись за лавочку. − Катя помогала чужому ребёнку передвигаться. – А на больших деток пока не смотри. Научишься хорошо ходить – пойдёшь с ними бегать. Да, Вера?..
Озорная пампушка Вера прибежала и протянула подружке руку:
– Давай сама…
Держась за лавочку, Настя пошла смелее. Раиса вздохнула; ей всегда было страшно, что дочь упадёт и разобьёт личико. Катя посмотрела на соседку с удивлением:
– Это вы зря. Чтобы научиться ходить, нужно ходить, а чтобы говорить – говорить. Вы разговариваете с дочерью?
– Как это?
– Что значит «как»? Вы объясняете Настеньке, что и как делать? Почему нужно надевать панамку или курточку? Зачем нужно есть овощное пюре?
Раиса в замешательстве смотрела то на детей, то на Катю, и снова на детей:
– Мне так трудно воспитывать Настю. Ведь нужно сразу думать обо всём: что поесть, что постирать, о режиме дня, и вот ещё стишки… А я совсем одна. У мужа, к сожалению, высокооплачиваемая трудная работа, и он мне не помощник. Мне так его не хватает. А вам?
– Мне тоже не хватает. Хотя он помогает, и у него, к сожалению, пока малооплачиваемая работа.
Женщины рассмеялись таким по-разному расставленным акцентам. Раиса стала накручивать локон на палец. Катя обмахивалась веером, вязанным крючком.
– А это? Вы это тоже успеваете делать? – Раиса прикоснулась к нему, как к реликвии. Две юные подружки успешно перебрались тем временем на четвёртую по счёту лавку. Вера добросовестно исполняла роль сопровождающей. Мамы, сидящие на других лавках, встречали малышек доброжелательными улыбками. Раиса не сводила глаз с дочери, самостоятельно налаживающей свои первые контакты с окружающим миром.
– Я тоже буду воспитывать своего ребёнка! – решительно объявила она и призналась: – Господи, как же мне повезло, что я познакомилась с вами, Катя!
– Я тоже так думаю, Раиса. В смысле, что и мне повезло, – уточнила Иванова, избегая двусмысленности фразы.
Настя не удержалась и всё-таки села на попку. Раиса вскрикнула и вскочила. Катя удержала её лёгким жестом:
– Погодите, сейчас она сама встанет.
Но вместо того, чтобы встать, Настя продолжала сидеть на земле и испуганно смотреть в сторону матери. Вера, не сумев поднять её, тоже села рядом. Тут же к ним подбежали ещё девочка и мальчик и тоже уселись на тёплый асфальт. Взрослые захохотали. Раиса смотрела на дочь по-прежнему настороженно. Катя тихонько прикоснулась к её руке, привлекая внимание к себе:
– Вот видите, Раиса, всё нормально. Приходите каждый день гулять, и ваша Настенька постепенно всему здесь научится – и падать, и вставать. Коллектив – хорошая школа. Тем более что у нас тут и компания вон какая дружная. И живём мы в таком красивом месте…
Раиса медленно обвела взглядом сквер и их дом − белоснежный лайнер в центре города:
– Ну да, конечно…
С Казачьей раздался гудок машины, и Раиса вскочила с лавки.
– Приехал наш папа… Нам пора готовить ужин, – объяснила она Кате, усаживая Настю в коляску. Маленькая девочка скривила личико, готовая заплакать, но тут же замерла, увидев нахмуренные брови. – Нам пора кормить папу ужином, – настойчиво повторила мать. – Ты понимаешь это? Вон, смотри, кто там? − На тротуаре возле машины стоял темноволосый мужчина в солнцезащитных очках и призывно махал. Пиджак от дорогого костюма мужчина держал на руке. «Муж!» – в глазах Раисы проскользнуло обожание.
– Я тоже, пожалуй, пойду, – Катя стала собирать игрушки.
Кивнув на прощанье сразу всем, Ухова быстро покатила коляску из сквера, не дожидаясь соседки. Маленькая Настя сидела в ней, сжавшись комочком.
3
Анатолий был видным мужчиной двадцати восьми лет. Красивый, с волевым подбородком, он вполне мог бы сниматься в кино. Покручивая на пальце брелок от новенького «Мерседеса», Ухов едва заметно пристукивал ногой.
– Ты уже насовсем? – защебетала Раиса, приблизившись.
– Шо значит «насовсем»? Я шо, из тюрьмы вышел? − Родом южанин, мужчина разговаривал с местным акцентом. Подарочно подставив щёку под поцелуй, Анатолий сунул жене пиджак и наклонился к коляске: – Привет, мелкая! Ну, как ты?
Настя пискнула в ответ, засветилась, заколотила ножками по сиденью, потянулась вперёд, просясь на руки. Анатолий мускулистыми руками вытащил девочку и гордо выпрямился. Кроха тут же вцепилась обеими ручками в гриву темно-каштановых волос отца.
– Та не дрейфь, доча, не уроню, – заверил он, отцепив одну ручонку. Вторая осталась в шевелюре. Раиса засмеялась и покатила коляску с аккуратно уложенным туда пиджаком. Она торопилась рассказать про новое знакомство. Анатолий слушал жену вполуха. Это для жены важно то, какие люди живут в их доме, она кроме заводских и станичных никого в посёлке не видела, а он в жизни на всякий народ нагляделся.
Когда Катя нагнала супругов в арке дома, ближней к скверу, взгляд Анатолия лёг на её худые плечи той двенадцатикилограммовой гирей, что стояла в спальне Ивановых под кроватью. В двадцать пять лет учительница смотрелась неприглядным подростком: аскетичного телосложения, высокая и без малейших женских «приманок». Длинные тощие ноги и пальцы выглядели не изящными, как у Раисы, а скорее тщедушными, а высокий хвостик из светлых волос уныло касался шеи. Анатолий разжал челюсть в ответ на приветствие соседки исключительно чтобы не показаться невежей. «Бела, как таблетка аспирина… К тому же, судя по речи, из столицы», – он одобрительно глянул на жену: яркая южанка выглядела на фоне соседки завораживающе. В глазах мужчины блеснул огонёк, так хорошо известный Раисе. Она подтянулась, радуясь, что вряд ли ей придётся ревновать мужа к новой знакомой. Как всякая любящая женщина, она была ревнивой. Анатолий же, как любой умный мужчина, скрывал свои интрижки. Узнай о них Раиса, она спокойно могла бы превратить жизнь мужа в ад. Впрочем, семьёй Анатолий дорожил. А мимолётные связи – они ведь ни к чему не обязывают. Особенно если подходить к вопросу без особых пристрастий…
Ухов вернул дочь жене и стал поправлять помятую рубашку. В начале восемьдесят восьмого года, когда некогда влиятельный работник крайкома предложил ему работать вместе, Анатолий смотрел на проблемы окружающих его людей с сожалением и негодованием. Шла перестройка, страна менялась не к лучшему, её экономика рушилась, а уровень жизни тех людей, что составляют основу любого строя, быстро падал. Но после полутора лет «пахоты» под прикрытием партийного босса и при десятке задарма приватизированных производственных помещений из разорившихся, Анатолий оценивал окружающих исключительно по суммам иностранной валюты, что те имели. Новая соседка, вкупе с коляской, не тянула по прикиду даже на тысячу условных единиц в месяц, отчего была неинтересна. А когда она радостно указала на громилу, входящего в арку со стороны Центральной, и представила его как мужа, Анатолий лишь едва прищурил красивые глаза.
– Здорово, Егор! Я Анатолий. Ты чем по жизни промышляешь?