Страница 1 из 3
ПИСЬМО
Дорогие мои, отец мой и Саня, наконец-то я после долгих лет пережитых несчастий, горя и слез обрела счастье. Я вышла замуж за иностранца, живу со своими детьми за границей, имею большой просторный дом. Мой муж, как и вы, очень заботливо относится ко мне. Я счастлива, наконец-то действительно свободна. Я пришла к тому, чего желала. Тут, в чужой стране, я обрела то, что у меня отняла моя малая родина в России. Эта страна дала мне успех и процветание.
Дорогие мои, мне не дает покоя, что вы покинули этот мир с беспокойством обо мне. Поэтому решила написать для вас книгу о том, что со мною происходило с момента моего задержания. Я ведь вам не рассказывала о своих переживаниях, страхах и чувствах. Хотелось бы успокоить ваше беспокойство обо мне.
НОЧНОЙ ВИЗИТ
У нас с мужем был пятикомнатный просторный дом. В гостиной много цветов, мой кабинет заполнен книгами, как и в родительском доме. Недавно приобрела интересную книгу «Как добиться успеха», которая лежит на комоде возле кровати. Никак не могу прочитать, некогда, увлечена работой, посещением семинара по туризму и созданием проекта.
Мой муж Саня с недовольством и любовью говорит мне:
– Ты знаешь, что сегодня пропустила фитнес, я договариваюсь, чтобы у тебя фитнес и бассейн был рядом с домом, а ты начинаешь пропускать занятия. Ты скоро вообще будешь жить на работе.
Я молчу, а он продолжает говорить:
– Я нашел тебе хорошие книги о природе Республики и записал тебя на бальные танцы. Ты ведь давно хотела этого. Занятия два дня в неделю, среда и суббота.
Я посмотрела на него, сморщив лоб.
– Ничего не знаю, определяйся со временем, дорогая.
– Ты вызвал Дику ветеринара? Как он чувствует себя?
– Зачем нам ветеринар…
Саня в халате, из душа, все еще влажный, побритый, запах его одеколона доносится до меня, о, как вкусно. Оба, Дик и муж, сидят рядом друг с другом и смотрят, как я раздеваюсь, чтобы пойти в душ.
– …все хорошо у нас, рвота прекратилась. Ты детям звонила?
– Да, у них все хорошо.
Дик – породы дог, как смола черный, большой, красивый. Он часть нашей семьи, мы его обожаем. Я помылась, намазала тело вкусным маслом, на голове полотенце, не люблю волосы сушить феном, они портятся. Надела золотистый кружевной пеньюар. Захожу в спальню, муж меня уже ждет в кровати. От предвкушения предстоящих наслаждений у меня по телу пробегает сладкая дрожь. Я села перед зеркалом, стала намазывать кремом лицо и руки.
С Саней мы жили в гражданском браке уже 10 лет. По некоторым причинам я не могла развестись с законным супругом до совершеннолетия младшей дочери. Мы с Саней очень любили друг друга и красиво смотрелись. Саня русский, старше меня на десять лет, высокий, стройный, светлые волосы, голубые глаза, прямой нос. По его внешнему виду, образу жизни и сознанию можно представить императорского офицера. Он действительно был офицером, инженер военного строительства, окончил Суворовское училище и военную академию. В Афганистане был ранен в ногу, поэтому ходил с тростью. Тоненькая бамбуковая трость в его руках смотрелась элегантно.
Я всегда была стройной, с азиатской внешностью. Мой поднятый подбородок, прямая спина, отличная фигура, уверенный взгляд азиатских глаз, гордая и уверенная походка, приятная улыбка всегда привлекали мужчин.
Мы вдвоем любили иногда посидеть в ресторане, однажды соседний столик мужчин в качестве симпатии прислал нам шампанское. Но после одного случая, когда пьяный тувинец обозвал меня русской подстилкой, мы стали на отдых выезжать в соседние регионы.
Мой Саня был пенсионером, сидел дома, занимался домом. Его мать жила во Владивостоке, приезжала весной, занималась огородом, а осенью уезжала. Во дворе по хозяйству управлялся рабочий, его сестра приходила убираться по дому. Мои дети учились в других городах. Вот такой спокойной жизнью мы жили до сегодняшнего вечера.
Мой отец, Данил, был очень образованным человеком, свободно владел несколькими тюркскими языками, по специальности экономист и зоотехник, писал стихи, хорошо разбирался в живописи, в музыке, литературе, имел первый разряд по стрельбе. Он меня с десятилетнего возраста учил стрелять из винтовки и скакать на коне. Все мои творческие способности, уверенность в себе, прямая осанка – это все заслуга отца. Он меня сильно любил, в трудные минуты всегда был со мною. Его младшие сестры умерли от голода и болезни в подростковом возрасте. Возможно, поэтому он дарил мне всю свою любовь. Отец был среднего роста, стройным, с черными волнистыми волосами, с открытым разрезом глаз, которые меняли цвет, они у отца могли быть зелеными или голубыми, красивый прямой нос. Он был прекрасным собеседником, шахматистом и обаятельным человеком.
Дик последнее время беспокойно ведет себя. Он залаял, повернув голову в сторону улицы, видимо, кто-то к дому подъехал. Посмотрела на часы, 9 часов вечера, кто бы мог быть? У нас практически никого не бывает, и никто не звонил, не предупреждал о приезде. Я посмотрела из окна гостиной – стоит белый автомобиль, из которого вышел мужчина, увидев меня в окне.
– Я пойду, посмотрю.
– Ты трусики-то надень, все-таки на улице зима, и Дика возьми с собой.
Надела халат с капюшоном на голову, шубу, на голые ноги надела унты. Дик скулил, пытался выйти со мною, но я оставила его дома. Вышла за калитку, смотрю, машина переставлена ближе к калитке. Задние двери машины открываются, выходят двое мужчин, хватают меня под мышки и затаскивают в машину. Я разглядеть их не успела, на улице было уже темно. От возмущения и шока я потеряла дар речи, а машина уже ехала в сторону поселка, то есть меня вывозили из города.
«Что происходит, куда меня везут, зачем?.. Так, успокоиться, взять себя в руки. Спереди сидят двое, по бокам меня тоже двое. Уголовники? Нет! Они так не одеваются. Милиция? Но это же незаконно! Нет! Значит, это не милиция. Но кто же?»
– Куда вы меня везете?
Пассажир спереди оборачивается ко мне и говорит:
– Даниловна, все узнаете в свое время.
В темноте не разглядела лицо, но очертания лица показались мне знакомыми, да и голос знакомый. Пока я вспоминала, где я встречала этого человека, машина подъехала к районному отделу милиции поселка. Меня заводят в здание милиции, один из сопровождавших дежурному говорит:
– Пока можешь не оформлять ее.
Тот, который разговаривал со мною, остался в машине. Я его узнала, это был Динчит, следователь внутренних дел. У меня с ним когда-то были близкие отношения, но я выбрала Саню.
ОБВИНЕНИЕ
В стенах правоохранительного органа я окончательно пришла в себя, у меня появилась уверенность, и, соответственно, я стала возмущаться.
– Что вы позволяете себе, вы нарушаете мои права, выкрав меня из дома. Где у вас постановление на мое задержание, и по какому поводу вы меня задерживаете? Дайте мне телефон, позвонить адвокату или домой…
В кабинете кроме меня находились трое сотрудников. Казалось, что они не слышат меня, но задали вопрос:
– У вас есть знакомые на Паротурбинной?
– У меня в этом районе нет ни друзей, ни родственников. Объясните, пожалуйста, что тут происходит?!
Паротурбинная – это район двухэтажных полуразрушенных бараков в этом поселке, где был расположен этот районный отдел милиции, в котором я находилась.
Один из сотрудников подошел и ударил меня в ухо, от сильного удара я слетела со стула на пол. За долю секунды у меня в голове пролетело множество мыслей о том, как в годы репрессий сотрудники НКВД так же избивали невиновных задержанных. Представители милиции грубо крадут меня из дома, полуголую, привозят в милицию и бьют. В жизни на меня никто руку не поднимал. Почему сотрудники милиции избивают меня, женщину? Мне становится страшно.
Один из сотрудников говорит:
– Надо же, убила человека и не помнит где.
Господи, что происходит, какое убийство? Я самостоятельно встала с пола и села на стул. Пережитое унижение и физическая боль куда-то ушли от услышанных страшных слов.