Байона

«Мне было холодно и страшно одной!» - хотела пожаловаться я, но вместо этого пролепетала:

– Доброе утро! - и пошла умываться.

Таро так и не пришел ночью. Исчез. Я подождала, а потом забралась под навес в лодку с ворохом сетей. Постелив брезент на сети, укрываясь курткой, кое-как устроилась и заснула. Спалось урывками. Холод и шум океана, новые звуки и посторонние шорохи постоянно будили.

Сейчас я долго стояла на линии прибоя, упрекая себя за вчерашнюю несдержанность. Голова побаливала, а тело отказывалось просыпаться. Таро с одним из вчерашних рыбаков чинили мотоцикл.

– Ну вот! Можно ехать, - крикнул Антонио, когда двигатель заработал.

Пришлось обернуться и подойти.

– Тебе лучше выехать от нас, за вторым бараком дорога наверх, - сказал Атонио, указывая путь.

Таро поблагодарил Антонио жестами, они пожали друг другу руки, и рыбак ушел, улыбаясь мне на прощанье. Я рассеянно моргала и терла глаза, поеживаясь и кутаясь в куртку. Холодно было не снаружи, а внутри.

«Мне бы кофе сейчас!» - жалобно подумала я и зевнула.

Таро кинул на меня смущенный взгляд, сел на мотоцикл и стал надевать шлем. Я старалась не смотреть на него, опустила глаза и устроилась сзади.

«Спать. Спать. Кофе потом. Все потом. Может, предложить ему чашечку? Подумает, что навязываюсь, - размышляла я. - Зачем тебе это? Давно боли не испытывала, мазохистка несчастная? Остановиться бы, пока не стало поздно. Собрать вещички и удрать, - подумала я и вспомнила Марсело. - А если... через месяц меня не станет?..»

В ответ на свои сомнения я тесней прижалась к Таро. Улыбнулась.

«Нет. Нет. Пусть все будет. Да и поздно убегать...»

Побережье, бледное с утра, по мере восхождения солнца из-за гряды облачности расцветало красками зеленых глубин, постепенно окрашиваясь в цвета неба. Асфальт еще не успел нагреться, и прохладный ветерок обдувал нас запахами травы и цветов. Мои ноги покрывались «гусиной кожей». Под курткой сохранялось тепло.

Пока ехали в Байону, настроение летало от «не выспалась» до «грустно», от «грустно» до «не важно», от «не важно» до «плохо» и добралось до отметки «скверно». Потом резко упало, обнажая потаенный айсберг душевного надлома.

По возвращению мы застали у дома донну Лусию и наряд полиции. Я сразу забыла о себе. Хозяйка гостиницы выглядела очень расстроенной. Прижимая руки к груди, она разговаривала с усатым офицером. Другой слушал и сосредоточенно писал, поджимая подбородок.

– Что случилось? - спросила я, подходя к ней.

– Диего! - всхлипнула донна Лусия. - Едва не погиб. Покушение...

– Что?! - я не поверила своим ушам. Кому помешал безобидный паренек?!

Пока я недоумевала, один из полицейских приглядывался к Таро. Достав из нагрудного кармана бумагу, он развернул лист, внимательно посмотрел на него и перевел взгляд на немого музыканта.

– Фелисиано, смотри! - обратился он к напарнику.

Тот прервал разговор с донной Лусией. Отошел. Они переглянулись и направились к Таро.

– Тариэл Руис Родригес? - спросил тот, кого звали Фелисиано.

Таро утвердительно кивнул.

– Предъявите Ваши документы, - сказал полицейский.

Таро слез с мотоцикла, попросил у меня свою куртку, достал бумаги и протянул ему. Полицейские удостоверились в его личности и тут же обыскали.

– Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство Диего Хосе Санчеса, - сказал один из офицеров, скручивая ему руки за спиной и надевая наручники.

Я опять не поверила своим ушам, переспросила, и донна Лусия подтвердила услышанное. В неосознанном порыве я рванулась вперед к Таро.

– Atras! Назад! - второй полицейский преградил мне путь.

Ничего не понимая, с удивлением и испугом посмотрела я на Таро. Он сам не отрывал от меня удивленных глаз, всем видом выражая недоумение и замешательство, потом приоткрыл губы и растерянно помотал головой. Его быстро отвели в машину, затолкали внутрь, и кортеж скрылся за углом.

Все произошло внезапно. В состоянии полной пришибленности стояла я посреди улицы. На какое-то время я разучилась думать, стояла и недоверчиво хмурилась. Донна Лусия вздохнула и ушла.

– Диего! - встрепенулась я и побежала в дом друга.

Дверь была закрыта.

– Диего!

Никто не открывал.

– Он в больнице, - сказала донна Лусия, когда я ворвалась к ней.

Услышав адрес, я помчалась ловить такси. Противоречия теснились в душе. Оставалось надеяться, что Диего прояснит ситуацию.

Больница находилась на другом конце города. Сумев кое-как объяснить, что мне нужно, я узнала о местонахождении друга и, пробуксовывая на поворотах зеркально-гладкого пола, помчалась к отделению травматологии.

– Вы родственница? - врач в легком зеленоватом костюме и голубых резиновых перчатках недоверчиво осмотрел мою вопиюще славянскую внешность. Строгое «Не положено!» готово было сорваться с его губ, закрывая мне путь. Как говорил Геббельс, врать надо нагло.