Геном

Пейтон остановилась, наблюдая, как ее спутники садятся в батискаф.

– Пейтон! – Голос матери щелкнул, как хлыст. – Нам пора. Люди рассчитывают на тебя. – Она подошла ближе. – Без тебя им не выжить.

Внутренним взором Пейтон увидела перед собой лица Дезмонда, брата Эндрю, сестры Мэдисон. Словно в трансе, она двинулась к батискафу, машинально спустилась по лесенке, слыша, как за ней следом спускаются ее мать и двое «морских котиков», как закрывается люк и батискаф опускается под воду.

В голове крутилась одна-единственная мысль: «Мы бросили их на верную смерть».

Мать, похоже, все поняла. Лин наклонилась вперед и заглянула дочери в глаза.

– Послушай. Эта ситуация возникла не по нашей вине. – Лин сделала жест в направлении поверхности. – Это сделали они, Юрий. Они потопили корабль и убили наших людей. И это лишь начало. Ты уже видела, на что они способны. Мы обязаны выжить хотя бы по одной причине – чтобы остановить их. Если мы позволим эмоциям омрачить наш рассудок, если сделаем неверный шаг, если они поймают и убьют нас, пострадает гораздо больше людей.

Лин на минуту замолчала.

– Приходится выбирать меньшее из зол. Ты меня понимаешь?

Пейтон кивнула:

– Понимаю. Но все равно противно.

– Еще бы. Я бы удивилась, если бы ты отнеслась к тому, что мы сейчас сделали, со спокойной душой. – Не оборачиваясь, Лин позвала: – Доктор Грин?

– Мэм?

– Доложите.

Доктор шумно вздохнул:

– Я выполнил инструкции на случай чрезвычайной ситуации. У меня с собой последний набор данных и схема субмарины.

– Хорошо. Главный старшина Адамс!

– Да, мэм?

– Необходимо подготовить план обороны «Бигля» от внешнего вторжения. Если я не ошибаюсь, нам вскоре предстоит схватка не на жизнь, а на смерть.

Глава 8

Коннер вытянулся на раскладушке внутри фургона. Припаркованная у обочины Сэнд-Хилл-роуд машина не привлекла внимания объединенных сил Национальной гвардии, Сухопутных войск, FEMA и ВМС. Этим частям скопом присвоили маркировку Х1 – другие ярлыки не прижились.

Рядом на больничной койке лежал Дезмонд. Ритмичные звуки приборов, следящих за состоянием брата, убаюкивали.

Переговоры на полицейской частоте свидетельствовали о победе «Китиона» над миром и начале второй американской гражданской войны. В голосах служащих Национальной гвардии и полиции с каждым часом нарастали нотки напряженности и тревоги.

– Вооруженный противник продвигается по Эль-Камино-стрит. Прошу выслать подкрепления.

– В стэнфордском лечебном приюте начались беспорядки.

– Горит магазин «Трейдер Джо» на углу Эмбаркадеро и Альма. Пришлите пожарные расчеты.

Ввиду младенческого возраста Коннер не помнил опаливший его душу и обезобразивший тело пожар, но след пожара остался с ним на всю жизнь. Такого не пожелаешь и врагу. Всякий раз, когда по рации сообщали, что где-то горит, в душе Коннера шевелился страх. Хотелось убежать, спрятаться где-нибудь подальше, в надежном месте, где его не достанет огонь.

И единственным таким местом было «Зеркало».

Лицо доктора Парка подсвечивал экран лэптопа.

– Состояние?

– Воспоминание пока не закончилось.

– И долго это будет продолжаться? Мы скоро окажемся в зоне боевых действий.

– Ага, сам слышу…

– Следите за речью, а не за слухом, доктор, не то я отключу вам ненужные в деле органы чувств.

Доктор Парк проглотил обиду и перешел на нейтральный тон:

– Я слежу за мозговыми волнами пациента, пытаюсь разработать алгоритм, который позволит нам определить примерное время окончания воспоминания.

Так-то оно лучше. Коннеру требовалось знать время возобновления движения вплоть до секунды. Он чувствовал, что этот момент вот-вот наступит.

На столах в библиотеке громоздились стопки книг. Сияющий свет семиярусной люстры заливал все три этажа гигантского помещения. Дезмонд, почесывая лоб, сидел за длинным столом рядом с окнами. Рядом с книгой по истории лежал заполненный рукописными пометками блокнот.

За стеклом искрился залив Сан-Франциско, но Дезмонду было некогда любоваться видом. Переступая через порог библиотеки, он только и делал, что размышлял о загадке Юрия. Почему первобытные австралийцы отстали в своем развитии от остальных народов мира?

Считается, что пятьдесят тысяч лет назад они были наиболее технически продвинутыми обитателями Земли. Плавали на огромные расстояния в открытом океане на примитивных лодках, без карт добрались до берегов Австралии – части суши, на которую прежде не ступала нога человека – и освоили весь континент. А потом прогресс вдруг застопорился. Словно они угодили в искривленное время-пространство, и остальной мир двинулся дальше уже без них.

Дезмонд целыми днями штудировал тома по эволюции и истории, и в конце концов у него появилось подобие рабочей теории.

Он встал и прошелся по библиотеке, разминая ноги. Порой, когда надо было подумать, или мысли не лезли в голову от усталости, он прогуливался вдоль стеллажей с книгами. Дезмонд поднялся по винтовой лестнице на второй этаж, сделал круг по подковообразному балкону и перешел на третий этаж.

Его взгляд привлек ряд томов в кожаном переплете с названием «Архив конклавов «Китиона». Дезмонд открыл первый том собрания. В нем содержались сканированные копии документов, очень старых на вид, – пожелтевшая бумага, выцветший рукописный текст. Оригиналы были на латыни, каждый из них сопровождался на обороте страницы английским переводом. Дезмонд отнес том к столу и принялся читать. Затем вернулся за вторым, третьим…

Записи подробно освещали встречи, продолжавшиеся более двух тысячелетий. Конклавы проводились ежегодно, на них съезжались лучшие мыслители мира. Документы воспроизводили дебаты о природе бытия, назначении человеческого рода, его происхождении и судьбе.

Свою первую встречу орден «Китион» устроил в 268 году до нашей эры на одноименном греческом острове. Конклав вел основатель ордена, Зенон, один из главных философов своего времени. Список участников выглядел как биографический справочник Древнего мира. На встрече присутствовал сам Архимед, хотя ему в ту пору было всего девятнадцать лет.

С главной речью выступил Аристарх Самосский. Он заявил, что Земля не является центром вселенной, как повсеместно считалось в то время. В центр он поместил солнце, ссылаясь на труды греческого философа пифагорейской школы, досократика Филолая, жившего за сто лет до Аристарха. Филолай предполагал, что Земля, Солнце и Луна вращаются вокруг некоего Центрального огня.

Однако Аристарх на этом не остановился. Он не только определил, что Солнце и есть тот самый Центральный огонь и центр всей Солнечной системы и что Земля движется по циклической орбите, но первым предположил, что звезды находятся на гигантских расстояниях друг от друга, а вселенная намного больше, чем все считают. Он даже высказал мысль, что Земля вращается вокруг своей оси и период одного оборота составляет ровно сутки.

Дезмонд был поражен. Он всегда считал, что гелиоцентрическая теория Солнечной системы берет начало с Коперника и Галилея. Выходит, Аристарх Самосский доказал истину с помощью математических расчетов за 1800 лет до Коперника. Коперник даже ссылался на Аристарха в первой редакции своей книги, однако эту ссылку перед публикацией убрали.

Увы, оригинальный труд Аристарха не сохранился. Он был наиболее хорошо известен по упоминанию у Архимеда. В письме тирану Гелону под названием «Псаммит, или Исчисление песчинок» Архимед писал: «Аристарх Самосский в своих «Предложениях» приходит к заключению, что мир гораздо больших размеров, чем только что указано. Он полагает, что неподвижные звезды и солнце не меняют своего места в пространстве, что Земля движется по окружности около Солнца, находящегося в его центре»[6].

Галилео Галилей, родившийся через двадцать один год после смерти Коперника, восстановил заслугу Аристарха, показав, что именно он был первооткрывателем гелиоцентрического характера Солнечной системы. Галилей назвал Коперника «человеком, обновившим и подтвердившим» эту гипотезу. Гелиоцентрическая теория не замедлила навлечь на Галилея гнев Римской инквизиции, которая продержала ученого под домашним арестом до самой смерти.

6

Цитируется по изданию «Архимед. Исчисление песчинок (Псаммит)», Москва-Ленинград, 1932-г., в переводе проф. Г. Н. Попова.