Страница 5 из 10
Артюр заметил, что Клюзель показывает фабрику какому-то мрачному типу. Неужели на убыточное предприятие нашелся покупатель?
– Все производство по изготовлению карандашей у нас автоматизировано, – объяснял он незнакомцу на тот случай, если у последнего неважно с наблюдательностью.
Перегнувшись через плечо Соланж, Клюзель схватил пригоршню готовых карандашей и уставился на них, пораженный ярким цветом грифелей. От комментариев он воздержался.
В цехе появился экспедитор – мужчина с двойным подбородком, тройным животом и плотно насаженным на голову шлемом, на котором значился логотип «Веспы». Когда тот поднял забрало, Артюр узнал в нем Момо – одного из своих собутыльников, завсегдатаев бара. Сейчас он явился доставить посылку. Артюр помахал ему рукой, Момо, не снимая ярко-желтого шлема, ответил тем же. Странно, что Момо до сих пор не попал в аварию, учитывая, что завтракает он обычно стаканом белого вина. Чудо, что его опаловая «Веспа» не разваливается под тяжестью его веса. Клюзель пошел ему навстречу. Момо протянул тому шариковую ручку, чтобы расписаться, но оказалось, что ручка не пишет. Тогда Клюзель взял ярко-красный карандаш.
– Оставьте себе, – сказал он Момо, поставив свою подпись. – Мои карандаши еще никого не подводили.
Артюр смотрел вслед приятелю, который тяжелой поступью топал к выходу. Он не заметил, как перед ним по ленте конвейера медленно проплыл последний желтый карандаш, блеском напоминающий золотые монеты в сундуках из диснеевских мультиков. Он не видел, как карандаш упал в стоящий перед Соланж огромный чан. Это был последний желтый карандаш, произведенный на фабрике Гастона Клюзеля.
Глава 2
В которой желтый цвет… слинял
Yellow! Yellow? Yellow…»[7] – на все лады повторял Аджай, застыв с тряпкой в руке перед своей машиной. Он только что доставил клиента в Бруклин и остановился у «Макдоналдса» выпить чаю, вкус которого и на этот раз показался ему disgusting[8], что, к его великой радости, послужило очередным доказательством того, что в его родной стране чай несравненно лучше. Выйдя наружу, он не увидел на залитой ослепительно-белым светом стоянке своего автомобиля. Он пробежал до конца парковки, осмотрел улицу – похоже, у него увели его кормильца на колесах. На том месте, где Аджай, как ему казалось, припарковался, стояло светло-серое такси. Та же модель, что и у него, – «чекер-марафон», на крыше такая же двухсторонняя рекламная табличка, на сиденье тот же чехол из деревянных шариков – для массажа поясницы, на приборной доске все то же изображение Ганеши, частично скрытое фотографией матери… Лукавая улыбка этой красивой, элегантной индианки словно говорила ему: «Ну что? Так и не понял?»
И тут до него дошло. Это такси – его собственная машина, но она изменила окраску. Стала серой. В голове у Аджая тотчас мелькнуло объяснение: его снимают скрытой камерой. Сейчас ему задурят голову, а потом покажут по телевизору. Он поискал глазами камеры, но ничего похожего на них не обнаружил. Он успел заметить, что и буква «М» – эмблема «Макдоналдса» – тоже утратила свой привычный цвет, но с ней ему разбираться было некогда. Он бросился к багажнику за тряпкой и принялся отчаянно тереть кузов. Цвет не возвращался. Он добрых пять минут стоял, твердя свое «yellow». Потом сел в машину и покинул стоянку, двигаясь со скоростью десять миль в час – ехать быстрее он был неспособен. Потом он выжал газ до предела, не переключая передачу, чтобы прибавить оборотов. Старый мотор громко завозмущался из-за такого неожиданно жестокого с ним обращения. Аджай катил по шоссе со скоростью 60 миль в час в сторону аэропорта Кеннеди. Мотор накручивал пять тысяч оборотов в минуту. Аджай закрыл глаза, и перед ним появилось анисово-зеленое пятно. Он вжал педаль в пол. Шесть с половиной тысяч. Мотор яростно взревел, Аджай – тоже: пятно сменило цвет на хаки. Открыв глаза, он ударил по тормозам – и вовремя; еще бы чуть-чуть, и он врезался бы в ехавшую перед ним машину. «Yellow», – еще раз злобно бросил он, заруливая на площадку отдыха.
В то же самое время Пьеретта Сунийяк, в прошлом – многозвездочный шеф-повар, а ныне пенсионерка, вылезла из своей старенькой малолитражки с ящиком грейпфрутов, купленных на рассвете на центральном рынке. Кожура у плодов оказалась неприятного серобежевого оттенка. Обругав зеленщика, она решила, что потребует у него вернуть ей деньги.
В то же самое время Дейв Маэ, директор французского филиала фирмы «ЗМ», вытряхнул на ладонь из анисово-зеленой с небесно-голубым коробочки белую таблетку лексомила и нервно ее заглотил – ему сообщили, что тысяча восемьсот тонн желтых клейких бумажек, лежавших на складе фирмы в Сент-Уан-л’Омон, стали серыми.
В то же самое время Жильбер, сделавшийся чернее тучи, испепелял взглядом жену. Похоже, яичница, которую та подала ему на завтрак, была приготовлена из насиженных яиц, вроде тех, какими она лакомилась у себя на родине, в Китае.
В то же самое время самолет Air France приземлился в нью-йоркском аэропорту Кеннеди. Шарлотта немедленно включила телефон, и тот дважды провибрировал, сообщая о полученном уведомлении.
Уведомление lemonde.fr
«Желтый цвет исчез», – произнес металлический голос.
В то же самое время пассажир, стоящий в нескольких метрах впереди нее, в ужасе воскликнул:
– Милая моя, ты совсем поседела!
Слово «yellow» с тревогой повторяли все пассажиры. Порывшись в сумке, Шарлотта отыскала ключи, подвешенные к маленькому пушистому утенку. Этот брелок дочка выбрала для нее в сувенирной лавочке. Вытащив его из сумки, Шарлотта, поглаживая утенка, внимательно прислушивалась к своим ощущениям: утенок мягкий, синтетическая ткань на ощупь – шелковистая. Для меня утенок все тот же, заключила Шарлотта.
Она собрала вещи, разложила белую трость и вместе со всеми направилась к выходу из самолета, на ходу пытаясь понять, что происходит.
Телефон Шарлотты завибрировал.
– Наконец-то ты добралась! – в трубке раздался голос Сильвии, судя по всему насмерть перепуганной. – Ты уже в курсе? Желтый цвет исчез!
– Что значит – исчез?
– Все, что было желтым, теперь серое.
– Этого не может быть!
– В редакции паника. Ты сейчас будешь в прямом эфире.
– Но у меня нет никакого разумного объяснения!
– А какая-нибудь увлекательная история про желтый цвет у тебя есть?
– Нет.
– Я уверена, что найдется. Включаемся через четыре минуты.
Шарлотта нащупала свободное место и села. Кресло оказалось намного шире обычного. Она явно приземлилась в первом классе.
– Мадам, вы плохо себя чувствуете? – спросил женский голос.
– Нет! Хотя… принесите, пожалуйста, воды, – попросила она, чтобы стюардесса ушла.
Она почувствовала, как на коже через все поры выступают капли пота. Вот они, трусихи, покидающие корабль. Шарлотта сделала глубокий вдох и выдохнула – техника медленного дыхания, помогающая вновь обрести умственные способности. На вдохе к ней и пришло вдохновение!
Шарлотта погримасничала – подвигала челюстями, разминая их, чтобы отчетливо выговаривать слова.
Телефон заиграл рекламную мелодию ее передачи.
Шарлотта набрала в легкие побольше воздуха и растянула губы в улыбке.
Паника в научном сообществе. Похоже на то, что желтого цвета больше нет. Нет пока и никакого разумного этому объяснения. Но, может быть, он обиделся на то, что для многих цивилизаций он – самый некрасивый из цветов? Ну, желтую прессу все презирают, и в желтый дом никому попасть не хочется. А еще желтый – цвет измены, в желтое одевался Иуда. Этот цвет нацисты намеренно выбрали для звезды, которую по их приказу носили на одежде евреи.
7
Желтый! Желтый? Желтый… (англ.)
8
Отвратительный (англ.).