Страница 2 из 21
Размявшись, я встал в колодки. Проделал это основательно и неторопливо. На «внимании» поиграл весом тела, распределяя его на четыре опоры. На самом деле – на шесть точек, так как большой палец и остальные четыре пальца создавали надёжную двойную опору для каждой из рук. Выпорхнул из колодок легко и непринуждённо. Частота работы коленей, «дизельная» тяга, положение спины – всё как надо. Н-А-Д-О. Назвался Атлетом – Делай Образцово.
– Вот смотрю я на тебя, – проходит мимо меня конкурирующий тренер Сан Саныч. – Каждый раз думаю – заснёшь ты в этих колодках. Словно в гамаке на ночь устраиваешься. А как выбежишь – прям орёл! И пруха у тебя есть, и техника неплохая! Вот скорости бы тебе добавить!..
– Куда ж быстрее, Сан Саныч? – отшучиваюсь я. – Ваших я и так порву.
– Э-эх, что тебе мои сопляки? Тебе в сборную надо пробиваться.
– А мне и так хорошо, Сан Саныч. Уж поверьте.
– Ну-ну…
Подхожу к Дёмину. Во рту у него свисток. Смотрит в секундомер, даёт короткую пронзительную команду. Стайка младших девчонок скатывается с виража в густую толпу «на прямых». Бегут легко, радостно, задорно. У них это только второй отрезок из четырёх первой серии. А потом ещё серия. Эта будет уже не в радость – начнётся настоящая работа. Дыхалка, сердцебиение, молочная кислота в молоденьких мышцах, упакованных в молоденькую вспотевшую кожицу. А если кто обедал перед тренировкой – ещё и слоников рожать придётся. Вот и посмотрим, как пойдут пешком на последних отрезках. Дёмин вновь засекает время на отдых девчонкам.
– Никафёдч, ну, как бы, здрасти, – смущённо говорю я шефу.
– Привет. Ты откуда тут?
– На троллейбусе приехал. Как обычно.
– Ты должен в учебке быть.
– Майор на завтра перенёс.
– Вечно Порфирий чудит.
– Так точно.
– Вольно. Что ж так рано пришел? Генка и остальные через час только подтянутся.
– Душевный порыв, Никафёдч, не ругайте.
– У меня для тебя плана тренировки на сегодня нет. Пинай балду.
– Сегодня и так целый день балдоворот балды в природе, – киваю я.
– Мордатенков сказал, когда присяга?
– Ничего он не сказал… Впрочем, нет, сказал. Завтра утром, метро «Ленино», в центре зала.
– Всё?
– Всё.
– Клоун. Я сам с ним поговорю. Тебе в Минск, на первенство ЦС «Динамо»7 ехать…
– Так вроде сначала наше внутреннее первенство, Московского городского совета «Динамо».
– Верно, но его можно в экстренном случае и пропустить. А ЦС нельзя.
– Не собираюсь я его пропускать. Открытие сезона.
Никафёдч усмехнулся.
– Сезон вы открывали второго мая. Эстафетой на приз «Вечёрки» по Садовому кольцу.
– Ага, в плюс семь с дождём тупили шипы о каменистый асфальт.
– Не повезло с погодкой в этом году. Бывает.
– Зато повезло, что никто не порвался. Обидно было бы схватить травму на этой ерунде. Ну, я-то хотя бы подхватил в аптеке фанфурик меновазина, растёрся заранее, а как другие – не знаю.
– Не заводись, – отмахнулся Никафёдч. – Раньше в спорткомитете гнали волну по поводу повышенного риска получения травм на этой эстафете. А один раз, в 1959 году, её даже отменили. Но с тех пор эта тема мало кем поднимается.
Ничего себе, удивился я. Отменили эстафету в связи с повышенным риском травмироваться! Подумать только! Я и не знал что такое возможно в нашей системе.
Ежегодная легкоатлетическая эстафета на приз газеты «Вечерняя Москва» традиционно проходит на Садовом кольце второго мая каждого года. Полный круг 17,6 километров делится на двадцать мужских и десять женских этапов, длиной от 200 метров на Таганке до 1150 метров на Краснохолмском мосту, где традиционно разыгрывается дополнительный приз имени братьев Знаменских. Все московские клубы выставляют сборные команды бегунов, от спринтеров до стайеров. Старт/финиш на площади Маяковского. Я традиционно бежал самый короткий, двухсотметровый этап в горку на Таганке. Ну а выиграли, как водится, Профсоюзы. Куда было «Спартаку» тягаться с ЦСКА и «Динамо», но теперь, когда все профсоюзные клубы слились в одну мощную команду – наоборот, странно было бы проиграть.
Без Женьки, которого призвали в армию на пару недель раньше, тренироваться было скучно. Когда все пинки для балды были израсходованы, отправился восвояси. Заняв своё коронное (у узкой передней двери) мягкое место, так, чтобы был великолепный обзор по ходу движения, вставляю в Walkman кассету с группой Tuxedomoon. Троллейбус шелестит рогами по толстым проводам. Водительша (та же самая) уверенно педалирует вагон о четырёх колёсах. Клацают контакты. Гудит электротягло. Пассажиры клацают компостерами – пробивают талончики.
Таким образом, семантика не работает.
Эту жизнь мы проживаем, только делая дело,
А органами чувств, возможно, придётся пожертвовать.
Таким образом, я просто хочу сказать,
Что так же, как и вы, я должен найти способ,
Чтобы рассказать вам всё, так ничего и не сказав.
(Господи!) Дай мне слова,
Но ничего не говори мне при этом.
Ох, (Господи!), дай же слова,
Которые скажут мне обо всём.8
В Марьиной Роще подсаживаются две контролёрши. Одну, в косынке, я помню, вторая – в больших черепаховых очках, новенькая. Суетится. Жестикулирует. Губы шевелятся. Слов не слышу – в ушах, как вы уже догадались, песня «Таким образом». Пришлось снимать наушники…
– …В каком институте учитесь?
– А разница какая?
– У вас студенческий проездной. Без предъявления студенческого билета – недействителен.
– Как-то не вожу с собой студенческий. Ни разу не спрашивал никто.
Жду реакции.
– А завтра вообще в армию ухожу, – зачем-то добавляю спустя секунды.
Дама смутилась.
– Мой на Дальнем Востоке служит, – поделилась она со мной сокровенным. – Полгода ещё.
– Ну и нормально. Не в Афгане же он.
– Отпуск ему не дали. Обещали, но там у них склад с валенками сгорел. А он в ту ночь на посту стоял. Вот собак на него и спустили, – вздохнула женщина.
– А зачем в армии валенки? – не понял я.
– Там морозы до минус сорока бывают…
– Кирзачи, как целлулоид, лопаются? – не выдержал я и засмеялся.
– Ладно, сынок, езжай…
– А буду солдатом – без билета буду ездить? Или штрафанёте?
– Если командировочное удостоверение на руках – едешь бесплатно, – вмешалась опытная контролёрша. – Если нет, не только оштрафуем, но и патруль вызовем.
– И военный билет не забывай, – поддакнула новенькая, – без него никак. Это студенческий нам… ну мы его сквозь пальцы проверяем… Армейские порядки иные…
– Спасибо за совет, – искренне благодарю я.
– А тех, кто в военной форме едет, мы вообще ни о чём не спрашиваем, – добавила бывалая.
Тем временем, вымороженные долгоиграющими светофорами перед Гиляровского и проспектом Мира, мы перевалили площадь Рижского вокзала. Конечная. Водительша зевнула с потягушками и отправилась в диспетчерскую отмечать путевой лист. Контроль побрёл на переход через Сущёвский вал окучивать следующий попутный (или в данном случае поперечный) городской транспорт. Я нырнул во двор серой кооперативной шестнадцатиэтажки, первой из трёх, что расположились между проспектом Мира и Большой Переяславкой. Машка жила в третьей. Мы с ней одноклассники. Загораживая школьную доску, Машкин затылок промаячил перед моим носом десять лет. Сначала с тяжёлой косой. Потом с короткими косичками по бокам. Затем вновь с копной волос. Копна сменилась каре. Ну и так далее, всех метаморфоз не упомнить.
Минуя двор, беру правее, к ларьку с квасом. В очереди трое. Из них двое с бидонами. Третий – Вася Васильков. В проёме основательных сталинских жилых домов снуют по проспекту такси с зелёными огоньками. Громыхают разбитые грузовики. Тарахтят «Запорожцы» и мотоциклы с яйцевидным придатком – коляской. Шелестят «Жигули». С сиреной пронесся «рафик» скорой помощи. В «Склиф» торопится (левая стрелка на Астраханский после кольцевого метро). По тротуару семенят два абсолютно одинаковых ребёнка и держат за руки одну и ту же маму.
7
Центральный совет физкультурно-спортивного общества «Динамо».
8
Tuxedomoon In a Ma