Неестественный отбор. Тандем

Иногда Локарт думал, что адмирал Брэдок бы прав. В такое время стране нужна предельная концентрация власти, при которой можно быстро принимать решения и брать за них ответственность. Такая власть вполне могла бы состояться в этих условиях, ведь чрезвычайных полномочий, данных Президенту Конгрессом, никто не отменял. Но дело было в том, что Уолберг был тряпкой. Он по привычке старался понравиться всем и играл в привычную игру компромиссов и полумер, старясь размыть ответственность в череде бесполезных совещаний. Нет, он был вполне хорошим, душевным человеком и приятным собеседником. Но время для бесед прошло пять лет назад.

Слава богу, Локарту пока удавалось избежать нарастающей бюрократической кутерьмы. Все-таки именно армия сейчас контролировала страну и все относились к этому с должным уважением, но было заметно, что и немногие оставшиеся в Министерстве обороны чиновники стали понемногу втягиваться в привычный им докризисный бюрократический круговорот.

От этих грустных размышлений министра обороны отвлек интерком.

– Сэр, у нас на линии Роберт Крац, – сообщил помощник.

– Крац? – удивленно переспросил Локарт. – Черт возьми, я о нем не слышал с того момента, как с ним случилась истерика в Центре контроля NORAD. Где он сейчас?

– Вы можете сами с ним поговорить, – предложил помощник.

– Не уверен, что я хочу этого. Пользы будет мало, а вот проблем своих он на меня выплеснет целое ведро.

– Он говорит, что обладает информацией уровня SEO13.

– Хм… Что бы это могло значить? – министр на секунду задумался. – Ладно, давай его на линию. Никто не знает, что у него на уме. Все-таки был пару лет министром обороны при Алверо.

На столе завибрировал смарт. Локарт некоторое время смотрел на него, все еще сомневаясь, стоит ли разговаривать со своим предшественником, но затем коснулся иконки, открывающей канал связи.

– Дуглас! Дуглас! Спасибо, что э… принял звонок. Я знаю, что ты занят, но у меня информация э… чрезвычайной государственной важности, – не поздоровавшись, скороговоркой затараторил Крац.

– Роберт, рад тебя слышать. Где ты был все это время?

– Где был, где был… Речь не обо мне. У меня информация, касающаяся национальной безопасности Америки.

«Дерьмово. Наверно, совсем съехал с катушек», – подумал Локарт, но вслух сказал:

– Если национальной безопасности, тогда – выкладывай.

– Ты что, это ведь не закрытая линия, во всяком случае, с моей стороны. Я не могу вот так прямым текстом выложить в эфир государственный секрет.

– Какого уровня информация? – переспросил министр.

– Президентского уровня. Э-э… Про это знали только я и Алверо.

– Хорошо, – вздохнул Локарт, решив не гадать, что там такое знает его предшественник. – Ты где находишься?

– Я… Я… Э-э… Ты хочешь выслать за мной вертолет?

– Нет, черт возьми, все вертолеты заняты на восстановительных работах. Я хочу послать за тобой машину. Она отвезет тебя в ближайший региональный оперативный армейский штаб. Там есть надежная связь и мы сможем поговорить.

– Но вертолет… Безопасное место… Беседа с глазу на глаз.

– Нет, Роберт, вертолета не будет. Ты где?

– Я все еще на базе Петерсон, – разочарованно буркнул бывший министр обороны. – Генерал Шелби любезно предоставил мне место в канцелярии базы.

– Твою мать… – вслух выругался Локарт. Представив, каким шоком это все обернулось для привыкшего к вашингтонской роскоши Краца. – Хорошо. Я позвоню Шелби и организую связь. Жди.

Через минуту командующий значительно оскудевшим NORAD генерал Шелби рассказал, что по прямому приказу Коэна министр обороны Роберт Крац был изолирован сразу после атаки корейских модулей, так как хотел нанести по Северной Корее ответный удар с последующей оккупацией страны. В круговороте событий, последовавших за падением модулей, Шелби вспомнил о нем только через неделю, когда стала очевидна колоссальная степень разрушений от цунами и Йеллоустона. Он созвонился с Коэном, но тот посоветовал придержать министра обороны на базе, боясь, что тот будет негативно влиять на все больше впадающего в депрессию президента Алверо. Потом случился переворот адмирала Брэдока, мятеж западных штатов и приход к власти Лэйсон, которая назначила министром обороны Локарта. Что делать с Крацем, было непонятно. Шелби решил его отпустить, но так как полстраны было разрушено, кругом царил неимоверный хаос, а бывшему министру обороны некуда было идти, он попросился остаться на базе Петерсон, которая была одним из самых безопасных мест в то неспокойное время. Когда выяснилось, что на базе Петерсон будет развернут ресурсный комплекс, Шелби из жалости к униженному и беспомощному Крацу дал ему должность в управлении складами, где он с примерным усердием и проработал до окончания вулканической зимы.

«Печальная история», – подумал про себя Локарт, слушая доклад командующего NORAD. Но Коэн, конечно, был прав. Нельзя было в то время допускать Краца к Президенту. Он имел на него сильное влияние потому, что был не только его доверенным лицом, но и любовником. Он вполне мог убедить Алверо начать войну с Кореей. Кто знает, чем бы это тогда закончилось.

Бывший министр обороны ничего не говорил Шелби о сути информации, которой он хотел поделиться с Локартом, но генерал утверждал, что звучал он очень убедительно, хотя и был сильно взволнован. В общем создавалось впечатление, что он действительно знает что-то важное.

Когда в одном из окон настенного интерактивного экрана появился Крац, министр обороны с трудом подавил вздох сострадания. От вашингтонского лоска и изысканности не осталось и следа. На него потухшим взглядом смотрел плохо выбритый, уставший человек с длинными маслянистыми спутанными и изрядно поредевшими волосами. Общую картину депрессии усугублял легкий нервный тик правого века, который Крац пытался всеми силами подавить, щуря глаз. От этого его неухоженное лицо приобретало немного зловещее и даже угрожающее выражение.

– Роберт, черт возьми, что творится у Шелби на базе? Я не говорю о парикмахере, но у вас что, нет горячей воды, мыла и бритвы? – не скрывая раздражения, спросил Локарт.

– Горячей воды нет, – безразлично отмахнулся Крац. – Энергии с трудом хватает для питания систем обеспечения NORAD. У нас несколько своих скважин, так что вода есть. Но греют раз в неделю. А на базу набилось больше десяти тысяч человек. Тут разместился локальный армейский центр обеспечения и реабилитации. А ведь база рассчитана максимум на три тысячи. Да… Поэтому приоритет отдается военным, раненым, больным… А гражданские моются раз в две недели.

– Извини, – хмуро пробормотал министр обороны, невольно потрогав свой чисто выбритый подбородок. – Это был глупый вопрос. Такая ситуация почти на всех базах, а в лагерях беженцев еще хуже.

– Знаю, – обреченно вздохнул Крац. – Я не жалуюсь. Я даже думаю, что мне повезло. Если бы не Шелби, я давно бы сдох где-нибудь от холода или болезни.

– Ладно, хватит о грустном. Выкладывай, что у тебя.

– Э… Информация топового уровня доступа, – бывший министр обороны заметно занервничал. – Лучше, если я расскажу при личной встрече.

– Роберт, – Локарт, нахмурившись, поймал умоляющий взгляд собеседника. – Ты видишь, что творится в стране. У меня каждая минута расписана, я уже отложил кучу срочных дел, чтобы поговорить с тобой. Это защищенный канал Министерства обороны, так что можешь говорить спокойно.

– Хорошо, – Крац разочарованно вздохнул, воровато посмотрел по сторонам и чуть понизил голос. – Но все равно, когда ты узнаешь, о чем идет речь, нам надо будет встретиться, чтобы обсудить детали. Кроме исполнителей, я, наверное, единственный, кто владеет информацией.

– Конечно, но может быть немного позже. Давай, выкладывай свои тайны.

– Ты знаешь о существовании Специальной секции Президентского архива?

– Только слухи. К Президентскому архиву доступ у меня есть, а вот о том, что существует его особо засекреченная часть, доступ к которой имеет только сам Президент, разговоры ходят давно.

13

англ. Sensitive eyes only – гриф секретности, которым помечаются документы, предназначенные только для Президента США.