Эльфийский Камень Сна

— Что-то плохое?

— Плохое, — откликнулся он во власти предчувствий, так что пропажа кобылы вдруг стала неважной, и он вспомнил сон, снившийся ему ночью, о холме рядом с Кер Донном.

— Я позову людей, — сказал Барк.

— Нет, — резко ответил Киран, приходя в себя и глядя на покрасневшее лицо Барка. — Тут ничем не поможешь. Это не связано с кобылой.

И он снова развернул лошадь. И они вновь тронулись в путь вдоль реки, временами даже съезжая с дороги, чтобы приблизиться к самому краю Керберна; и владения Элда слабо шелестели на ветру, и вода булькала средь камышей, насмешливо отвечая им молчанием. Он больше не стал обращаться к камню. Нельзя было пользоваться им для такой ерунды; он был дан ему не для поисков пропавших кобыл, но доверен, как бесценнейший дар Ши, а он хотел, чтобы тот служил ему как взятый взаймы молоток или шило. Будет лучше, решил он, если он и вовсе забудет о нем, зажмет свое сердце, чтобы оно не откликалось на шепот листьев, чтобы воды не казались ему живыми и он не чувствовал сотни крохотных глаз, наблюдающих за ними из чащи.

Здесь веяло тревогой. И его мерин, и лошадь Барка волновались, и он подумал, что ни одной живой твари не может понравиться это место, и они напрасно тратят время и силы, ибо Белоноска никогда бы не пошла сюда.

— Поедем назад, — промолвил он наконец. — Пошли на хутор Гера — может, она объявится там, может, о ней расскажет пони хозяина.

— Так я и думал, — ответил Барк.

И так они вернулись обратно, нигде не встретив следов Белоноски, что несколько ухудшило радостное настроение Кирана. Это была добрая кобыла, одна из лучших, взращенная в течение двух поколений из лучших пород лошадей Кер Велла.

— Может, — сказал Донал, который тоже выезжал на поиски, а теперь стоял у конюшен, разгоряченный и расстроенный, как и они, как и Ризи, который выглядел не лучше, — может, господин, она ушла на запад.

К западу лежали земли Ан Бега, и эта мысль тоже мучила его, ибо он готов был, как и любой другой, взвалить вину на своего соседа.

— Не могу представить, чтоб она была так глупа, — пробормотал Киран. — Она слишком хорошо воспитана, чтобы додуматься до такого. Скорее, она ушла к Геру или куда-нибудь в ту сторону.

— Там леса, — заметил Ризи, лицо у которого было исцарапано, ибо он искал ее среди деревьев, — и так она может попасть в беду… но с чего бы лошади добровольно отправляться туда?

«Добровольно», — услышал Киран и взглянул на вечно сурового Ризи, уловив его подозрения.

— Если не добровольно, и она попалась в лапы какому-нибудь мелкому Ши… ну что ж, остается надеяться, что она сможет выйти потом к какой-либо ферме.

От этого предположения ему еще больше стало не по себе, и он двинулся вверх по лестнице.

— Мне пришло в голову, — заметил он, когда остальные последовали за ним, — что мы можем перенести оружейную в башню, а ее помещение в замке использовать для другого. Не займетесь ли этим?

— Использовать для другого, — чуть не задохнувшись, повторил Барк.

— Стол, пара кресел — и будет библиотека; можно перенести туда расчетные книги. — Яд проникал в него все больше, пока они приближались к этой комнате, полной ужасного железа; но он терпел и лишь вздрогнул, когда они достигли второго пролета.

— Да, господин, — откликнулся Барк, — но расчетных книг мало…

— И все же займись этим, Барк, нынче днем. Пусть мальчики все перенесут в башню. А то, что в башне, пусть будет здесь, — с облегчением он вошел в собственный зал, где их ждал накрытый стол с элем и свежим хлебом, и вкусным кухаркиным сыром.

— Ах, — промолвил он, чувствуя, как вновь к нему возвращается радость и он испытывает приятный голод. — Моя госпожа добра. Садитесь со мной, вы все трое.

— Это папа? — послышался с лестницы звонкий голос, и в зал вбежали Мев и Келли, за ними спустилась Бранвин. Киран подхватил бросившуюся к нему Мев и закружил, так что юбки ее взлетели ворохом.

— Ты нашел Белоноску? — спросил Келли.

— Нет, — признался он, ставя дочь на пол. — Похоже, она ушла на какой-нибудь хутор, но мы отыщем ее.

— Если ее не поймают эльфы, — заметила Мев.

— Не надо так говорить, — строго посмотрев на нее, ответил Киран. — Она осталась одна из всего своего народа, и неужто ты заподозришь ее в краже нашей кобылы?

— Только одна? — переспросила Мев, тоже став очень серьезной. — Всего лишь одна?

— Во всем мире. Остальные Вина Ши давно ушли, так давно, что нет человека, который помнил бы это. Осталась лишь она одна, и вы не должны дурно отзываться о ней.

— Да. Но почему они ушли? — спросила Мев.

— Т-с-с, — оборвала ее Бранвин. — Т-с-с, и не смей задавать таких вопросов. Оставь в покое своего отца. Неужто ты не видишь, что он устал и хочет отдохнуть? Не будь такой бессердечной.

Мев поникла, и взгляд ее стал печален. «Прости меня», — молил ее взор и больше никаких вопросов ей не хотелось задавать.

— Идите сюда, — пригласил он детей, отодвигая в сторону скамью, — посидите с нами и разделите с нами хлеб.

И детские лица просияли — быть приглашенными в такую взрослую компанию, где были Барк и Ризи, и Донал, и сам отец. Они залезли на скамейки, сияющие чистотой и свежестью, а от мужчин все еще пахло лошадьми, хоть они и вымылись в корыте. И Бранвин, благоухая травами и лилиями, тоже заняла свое место за столом, сложив свои прекрасные руки перед собой.

— Все нашлись кроме одной? — спросила она.

— Да, госпожа, — ответил Барк. Вошла Мурна и занялась нарезанием хлеба: взяв нож у Ризи, она порезала хлеб и сыр, а Донал разлил эль.

— И немного для Мев и Келли, — сказал Киран. — Но помни — лишь немного. Я думаю, мы сделали все, что могли, а репу все равно надо было проредить. И все же, скорее всего, виновница этого — Непоседа.

— Но она никогда прежде не направлялась в ту сторону, — заметил Донал.

— Придется поставить эту кобылу в конюшню, — продолжил Киран. — Я не намерен кормить ее репой, — и вдруг он неожиданно заметил, что все были удивительно покорны ему, и Бранвин ни слова не сказала об эле, и глаза ее лучились, и она была счастлива, как и дети. И, набив рот хлебом и сыром, он довольно вздохнул — мир снова вошел в свои берега, даже если выяснится, что кобылу украли волшебные твари.

Но потом он снова вспомнил о своем сне, как они сидели за столом в Донне, и ощутил печаль, исходящую из камня.

— У нас появился ягненок, — сказал Келли. — Овца принесла ягненка.

— Овца, — повторил он. — Ну что ж, хорошо.

— И мы пропололи сорняки, — сказала Мев, показывая свои покрасневшие руки.

— Тихо, — снова прервала ее Бранвин, — воинам твоего отца такие мелочи ни к чему.

— Но как бы то ни было, дело ведь сделано хорошо, — улыбнулся Киран, и дочь ответила ему слабой улыбкой. — Вам сопутствовала большая удача, чем нам — он жевал свой хлеб, и мужчины, проработавшие все утро, тоже с волчьим аппетитом набросились на еду. — Может, нам объехать все изгороди?

— Да, — откликнулся Барк. — Я скажу Шону, чтобы он отрядил на это мальчиков.

— Я сам это сделаю. Твое дело — оружейная. Я решил… — повернулся он к Бранвин с заговорщицким видом, — перенести туда счетные книги.

Сегодня Бранвин ни с чем не станет спорить, хотя в этом зале всю ее жизнь хранились оружие и доспехи.

— Хорошо, — тихо ответила она и больше не промолвила ни слова.

— Нам можно помочь? — спросил Келли.

— Только не в этой нарядной одежде.

— Мы снова переоденемся, — сказал Келли.

— По-моему, вы можете найти чем заняться, не мешаясь у взрослых под ногами, — промолвила Бранвин. — Я уверена, что смогу найти вам дело.

— Да, — горестно согласилась Мев, сложив руки.

— Вы можете попросить на кухне, чтобы прислали мальчиков, — заметил Киран. — Там надо будет снять паутину.

— Да, — откликнулся Келли.

Так шел их разговор, и в оружейной началась уборка и беготня с водой. И Кер Велл пропитал запах мокрого камня и уксуса, и соснового дыма, так что, казалось, весь замок стронулся с места.