Эльфийский Камень Сна

— Выглядели они довольно бойко, — ответил Ризи. — Если судить по их лицам, они не испугались.

— По-моему, все вы относитесь к этому слишком серьезно, — сказал Донал. — Прошлись по лесу и всего-то; может, они и видели что, но это никак на них не повлияло. По-моему, вы слишком преувеличиваете значение теней.

— Теперь ты понимаешь, почему никто из бывших на войне не говорит о ней? — сказал Барк. — В наше время мало кто во что верит. Да, вы выставляете плошки с молоком, не пропуская ни одного вечера. Я это знаю. Но то, что видел я, не примет таких подношений. Никогда.

— Так что ты видел? — прямо спросил Донал.

Но Барк в который раз покачал лишь головой, отказываясь говорить.

И вдруг началась суматоха, несмотря на поздний час, Мурна, невзирая на сумерки, выбежала за ворота и вернулась, неся связку сучьев. «Моя госпожа хочет свежих ветвей», — так объяснила она, ни словом не упомянув об ожидавшейся гостье — а в замке гостей не было уже более года, с тех пор как заезжал сюда господин Дру со свитой. И в кухне дым шел коромыслом, вбегали и выбегали болтливые пажи, для которых молчать было то же, что выполнять поручения не бегая. «Для стола господина, — говорили они, — и для тех, кто знает толк в еде», что разжигало сердце в ожидании по всему Кер Веллу, от чего текли слюнки и бурчало в животах, ибо из кухни разносились ароматы пекущегося хлеба, запах меда и доброго масла, оттуда выносили пироги и лучшие ветчины и колбасы, и олений бок на жаркое. И большие кувшины эля и сидра. И лица блаженно расплывались в предвкушении.

И среди всей этой суеты Барк поднялся наверх, а вместе с ним Донал и Ризи, ибо слово Кирана было обращено ко всем троим, чтобы они явились в трапезную поговорить с ним. И хотя ничто не занимало их сейчас, кроме ужина, они, с тоской взирая на огромный стол, думая о еще больших столах, расставленных во дворе замка, приняли строгий и серьезный вид и отмытые, причесанные и в лучших одеждах предстали перед своим господином и госпожой. Дети уже легли, как бы там ни было, в зале их не было видно.

Лишь лицо Кирана выражало тревогу.

— Друзья мои, — промолвил он, — мои дорогие друзья, сегодня у нас будет гость, и вы должны прислуживать в трапезной. Никому другому я не могу доверить это. Не сослужите ли вы мне эту службу?

— Да, — ответил Барк, но брови его недоуменно нахмурились. Впрочем, он, отогнав предчувствия, приготовился приступить к делу. Конечно, это было странно, но в этих стенах творилось и не такое. И не его дело было задавать вопросы, хотя мысль его бешено скакала — неужто гонец от короля и ради него все это изобилие огней и свежие ветви, и пир в трапезной и во дворе, да и будет ли вообще какой гость? А может быть, это всего лишь увертка, обман или что-то другое, задуманное Кираном специально; может, он хочет собрать домочадцев, чтобы отпраздновать благополучное возвращение детей, и просит верных людей прислужить ему — что тоже странно, но лучшего Барк придумать не мог.

— Она придет. Ши, — промолвил тогда Киран. — Вы прислужите?

— Да, — снова ответил Барк после мгновенного замешательства. — Мой господин знает меня.

— А остальные?

— Да, — сказал Ризи, — без всяких сомнений.

— Мы увидим ее? — воскликнул Донал от всего сердца, и его синие глаза широко раскрылись. — Здесь? Сегодня? В трапезной?

— Возможно, — ответил Киран и добавил: — Если она пожелает, вы увидите ее. Если же нет, то нет. Но если увидите, вы не должны никому говорить об этом.

— Не скажем, господин, — воскликнул Донал, но глаза его распахнутые так же, как сердце, горели от восхищения.

— Снимите железо, — сказал Киран, — моя гостья не переносит его.

— Да, — ответил Барк, — мы понимаем.

— Ее не надо бояться. — добавила госпожа Бранвин слабым и нежным голосом. — Оно вам не потребуется, и все мы будем невредимы.

— Да, — подтвердил Киран, — можете не сомневаться.

Он не мог поручиться за Барка, и взгляд Ризи, как всегда, был непроницаем, но лицо Донала светилось, и глаза горели надеждой, словно во всем мире не существовало зла, и это при том, что с шестнадцати лет он охранял пределы владений.

Возможно, Киран заметил это, ибо он дольше всех смотрел на Донала, и слабая улыбка тронула его губы.

— Не ждите многого. Она может еще и не останется. Но может и побыть.

III. Арафель

Она пришла — не без сомнений, ибо теперь этот путь стал труднее, чем когда-то. Туман между ее Элдом и миром людей стал плотнее. Она присела в последний раз под бледными серебристыми деревьями, среди эльфийских драгоценностей, мягко отблескивавших в лучах тусклого, странного солнца ее дня; она хотела взять кое-что с собой и переодеться в светлые эльфийские наряды, которые она носила по праздникам — о, давным-давно, когда среди эльфов звучали песни. Она вверялась нынче человеку, единственному, кому верила, и шла безоружной, если не считать легчайшего из кинжалов, и без плаща, что было полным безрассудством, ибо они были друзьями.

И так она явилась в верхней трапезной Кер Велла — оказалась там в мгновение ока, выйдя из тумана в столь хорошо знакомом ей зале, и сощурилась от яркого света, и отступила в тень в тревоге.

Огни горели перед ней рядами ядовитых цветов. Поблескивал металл. И все кричало в ней: «беги!» Но Киран протягивал ей руку, и рядом стояла Бранвин, менее любимая ею, но не коварная, глядя на нее огромными встревоженными глазами. Огни же были пламенем свечей и факелов, металл — серебром чаш и блюд и украшениями ее хозяев. Зал пах теснотой и людьми, и огнем, и пищей, и срезанными ветвями, и умирающими цветами. И она осталась, как ни неприятны ей были огни.

Ибо этим они хотели оказать ей честь, как поняла теперь она. И ее душу наполнили страх и усталость, и сожаление о том, что они так расстарались к ее приходу. На ней были одежды мира из уважения к приглашению; а люди, как им было свойственно, превратили этот серый мрачный зал в водопад жира убитых животных, огонь, пожирающий поверженные деревья и ветви; но из металла — лишь серебро, и никакого железа, которое могло причинить ей боль; море тепла и света — они считали это самым важным.

— Пожалуйста, — сказал Киран и указал ей место во главе накрытого стола. — Добро пожаловать.

И она полностью ступила в этот зал, гостьей в Кер Велл, в эту маленькую и душную трапезную. Она огляделась и посмотрела на предложенное место.

— Ты удивил меня, — чистосердечно промолвила она и взглянула на закрытые двери трапезной. Вдоль стены полыхали факелы, на столе трепетали свечи, в камине жарко горел огонь. Умиравшие на столе ветви благоухали безмолвной болью.

— Мы сами будем прислуживать тебе, — тихо сказал Киран, — или те, кому я доверяю, как братьям. Они знают о тебе. И готовы сделать все по первому моему слову, нет, не готовы, горят желанием. Сами не свои. Но я не знал, согласишься ли ты.

— Я никогда не гостила у людей, — с сомнением промолвила Арафель, глядя на него и Бранвин, и тогда от любви к этому человеку странные чувства охватили ее — отчаяние и воспоминания о том, как когда-то было — о светящихся рощах, о песнопениях и плясках.

— А музыка будет? — робко спросила она и добавила, томимая сердечной мукой: — А детей мне можно будет увидеть? А потом мы поговорим. Время бесед наступит потом.

Бранвин тревожно сжала руку Кирана, но глаза того лучились гордостью.

— Позови их, — сказал он Бранвин. — Пусть спустятся вниз, — и сам поспешил к двери. — Барк, — крикнул он, — иди сюда и позови Леннона, Роана и Шихана.

— Мурна! — вскричала Бранвин у другой лестницы. — Мурна, возьми Келли и Мев и спустись с ними вниз!

Арафель замерла, чувствуя страх от этих множившихся имен. Когда-то она была в этом зале в окружении многих людей. Но сейчас было сейчас, и как ни казалось ей это место странным и грубым от блеска огней и запаха смерти, она заставляла себя быть спокойной и ждала, стоя там, где они хотели, чудес от них таких же, каким сама была для них.