Антигерой

- Ты тоже кое-что скрыл, - взорвалась я, и мой голос подхватила почти церковная акустика зала. - Мартин в курсе твоей охоты за Серым Лисом.

- В кои то веке решил сделать благое дело и очистить Тамриэль от воров, - фыркнул, даже не смутившись, альтмер. - Вот она благодарность. Так или иначе, мне наплевать, в какой должности состоит Шей. Она вольна поступать, как ей хочется. И она пойдет со мной.

- Боюсь, это никак невозможно, - произнес император. - Твое существование в Тамриэле должно быть хоть немного контролируемо. Для этого я решил оградить тебя от источника знаний и могущества в лице этой девушки. Ты можешь делать, что угодно и творить всё, что хочешь, но Шей останется здесь.

- Вы же научитесь использовать ее так, чтобы всегда знать, где я нахожусь.

Мартин пожал плечами:

- Ты и сам понимаешь, что это разумно. Ты не стабилен, не поддаешься контролю. Таков наш гарант безопасности. Если ты перейдешь черту, нам придется поймать тебя и лишить свободы. С Шей подобное возможно. Она прекрасно тебя знает и умеет предсказывать стиль поведения.

Элион посмотрел на меня с таким откровенным изумлением, что мне стало не по себе:

- Серьезно? Ты пойдешь на это? Ты же обещала быть со мной. Ты говорила, что поможешь мне…

Император ответил вместо меня:

- Я осознаю свою жестокость, но, к сожалению, пока эта девушка не может самостоятельно решать, быть ли ей подле тебя. Посуди сам. Какая вас обоих ждет жизнь? Какая жизнь ждет ее? Я предлагаю гармоничное решение. Тебя никто не сковывает в действиях. Стража не посадит тебя ни за убийство, ни за воровство, ни за некромагию. От тебя лишь требуется не убивать невинных, не обкрадывать бедняков и сохранять равновесие. Сотрудничество принесет нам обоим больше выгоды.

Элион неожиданно спокойно пожал плечами:

- В другое время, Мартин, я бы просто свернул тебе шею. Но ты последний из Септимов, фактически, вымерший вид, так что… ладно, - он посмотрел на меня с лукавой улыбкой: - В одном он прав. Здесь ты способна хоть немного жить, приносить пользу, как того желала. У меня нет желания натравливать на себя императорскую власть. Но потом, - его тон похолодел, - когда я стану сильнее, когда обдумаю всё до конца, я вернусь. И заберу то, что принадлежит мне по праву. Доброго денечка всем, - он усмехнулся и легко, не оборачиваясь, вышел из зала.

Его злость ощущалась мной, как обещание вернуться. Он лгал. Элион столь же отчаянный, сколь и я, плевать он хотел на императорскую власть и свой конфликт с ней. И когда он повернулся ко мне спиной, показалось, меня обдало северным ветром.

***

Город жил. По белым мостовым у Башни сновали кибитки - чопорные и изящные, высокие, похожие на цилиндр, деревянные, не покрытые повозки, одноместные и четырехместные. Далеко впереди блестела черным золотом в свете заходящего солнца вода во рву. Дамы в меховых накидках, кавалеры в модных теперь широких капюшонах с росписью напоминали огромных птиц, откуда-то слышались выкрики булочника. До боли ярко неподалеку сверкал венценосной колокольней Храм Акатоша. Мир, сам морозных воздух, пропитанный искрами солнца, крики городских чаек - всё это показалось мне живым до странной, щемящей в груди тоски.

Я окончательно влюбилась в Нирн.

Торжествуя, восставали из-за горизонта Массер и Секунда. Я слышала в коридоре веселую песню горничной, напеваемую немного усталым, прерывистым голосом, человека, занятого работой.

Скоро сядет солнце, можно выйти к Эльфийским садам. В то время суток лишь парочки гуляют по узким аллеям, почти ручные лани и олени спят, не слышно пения снегирей. И сад погружается в нежную истому, окутанную в вуали снежного тумана.

Меня постоянно преследовала охрана, но это было достаточно незаметно. Обычно я прогуливалась недолго, чтобы не заставлять человека бродить за мной по холоду часами.

Я накинула на плечи легкую муфту, взяла с собой трость (с гололедом тут почти не боролись, приходилось выкручиваться), переоделась в простую и более удобную одежду, а затем вышла под легкий снежок в сад.

Там есть небольшой пруд, полностью покрытый льдом чистым-чистым, небесно голубым. И внизу, как за стеклом можно видеть темно-зеленые водоросли. Я любила это место - уединенное и застывшее в своей красоте.

Неожиданно я почуяла странный запах. Знакомый, но тревожный. Я остановилась, оглядываясь и пытаясь найти источник. Внезапно я почувствовала, что падаю во тьму. Словно чья-то злая воля схватила за ноги и дернула…

Я вскрикнула, больно стукнулась копчиком при падении о камень. Над моей головой мгла, отвратительно воняет отходами, сыростью, тиной.

- Шей, не кричи, - это был голос Антуанетты. Я увидела знакомые глаза и низ лица, прикрытый черным шарфом.

- У нас мало времени. Мы с Элионом встретились по дороге к столице. Слушай. Если хочешь бежать, то завтра вечером выйди в дворцовую купальню. Не в свою, а в общую, для отдыха благородных господ. Будь там после того, как башенные часы пробьют двадцать раз. Теперь лезь вверх, люк из канализации открыт. Скажи, что случайно провалилась…

Антуанетта улыбнулась мне, крепко поцеловала в щеку и, помахав рукой на прощание, исчезла в сумерках.

Тогда я поняла, что и правда соскучилась. Неар благороднее меня. Он способен отказаться от себя самого во благо мира. Я - нет. Я хочу жить, участвовать в происходящих событиях, а не контролировать их. Мне не терпится вернуться к тренировкам Винсента, к суровому силуэту Чейдинхола, к своему псу Мико. Я ведь могу вести с императором переписку - почему нет?

И пусть я люблю изо всех сил древний Силенум (а ныне столицу Киродиила), пусть я не отказалась бы от комфорта дворца, но лицемерие придворных, этикет, больше напоминающий жизнь в армии и, вообще, невыносимое подчинение расписаниям, совещаниям, бесконечным знакомствам с местными снобами… Это не моё, я зачахну. Прав был Винсент - либо я дам выход своей силе, либо она задушит без жалости, пока я ее игнорирую.

Я взлетела по липкой, скользкой лестнице к люку, где меня уже поджидали два стражника и бледный, взволнованный человек из личной охраны. Я виновато пролепетала:

- Простите, что заставила нервничать. Люка не заметила.

- Почему он был распахнут? - заорал на стражников мой сопровождающий. - Вы оба отвечаете за порядок. Кто открывал люк?

Этого, конечно, не видел никто.

Я волновалась за Антуанетту, потому что стражу сада буквально подняли на дыбы. Прочесали каждую тропинку, даже раскололи лед в пруду, отправили специальный патруль по канализации. Наверное, окончательно проверка утихла только к рассвету, когда я уже вернулась в свои покои.

Мне не хотелось ссориться с Мартином. Перед тем, как сбежать, я должна была оставить объяснение, поэтому написала письмо.

“Ваше величество, вы позволили себе решать за меня, заперев в Башне Белого Золота, как личную канарейку, ну, так разрешите крылатой птахе теперь высказаться и отплатить вам той же монетой. Сударь, я намерена вернуть себе свободу. Вы достойнейший император из когда-либо живших, я это знаю. Мне понятно ваше решение, и я не буду вас за него винить, не вините и вы меня.

Элион - большой ребенок с могуществом, до которого он не дорос. Он упрям в достаточной мере, чтобы вызвать острую конфронтацию между собой и властью. Пожалуй, я и впрямь плохо контролировала его, но я учту свои ошибки. Поверьте, пока я рядом с ним, у него есть то, что уравновешивает бурное стремление уничтожать всё подряд. Я его друг, так уж вышло.

Таким образом, учиняя охоту на него, пишите подле него и мое имя тоже. Искать и сажать на привязь вам придется нас обоих…”.

Я написала еще много и оставила в своей купальне, в ящике для одежды, куда никто не заглядывает. Мне не хотелось огорчать императора или ссориться с ним. Я надеялась, что написала свои мысли честно, не стремясь испортить отношения.

Вскоре мне предстояло серьезно пообщаться с Элионом.

Вечером, к восьми часам я надела пышное платье, спрятала под подолом то, что можно унести из своих вещей. Вместе с полотенцами взяла сменный комплект легких, кожаных лат. Прислуга была предупреждена о том, что я моюсь без помощи служанок, и я вошла в купальни одна.