Антигерой

Элион разжал губы, сквозь силу выдавил:

- Я не служу тебе.

“И не нужно. Достаточно быть тем, кто ты есть. А теперь я убью тебя, смеха ради нарушив высокопарное предсказание старого Седобородого. Готовься, я убью саму душу, я сотру ее, и никто, включая твою подругу, не поможет тебе”.

Он не мог пошевелить ни единым пальцем. Неожиданно Элиону стало очень спокойно. Он посмотрел вверх, в небо, где сквозь темно-бардовые тучи ныряли Массер и Секунда. Никогда в жизни он не был столь безмятежен.

- Она останется жива, даже если убить меня?

“Конечно”.

Элион улыбнулся. Затем он почувствовал, как грудная клетка начинает рваться, будто сердцу сделалось в ней дико тесно. Эльф увидел стремительно взлетающее вверх небо. Он падал. Мимо проносились башни Храма, окна, тела мертвых Клинков, он провалился под почву, тьма сменилась багровыми всполохами лавы. Она обожгла его, но он не смог кричать. Белое пламя спалило дотла смертную оболочку, а затем он увидел, что падает в неподвижную, голодную мглу.

***

Я очнулась от боли. Над головой светило солнце, оно обжигало кожу, глаза слезились, в черепной коробке пульсировала мигрень. Судя по цвету неба, Врата закрыты. Над Киродиилом вставал день. Из леса поодаль слышали голоса - не испуганные, а деловитые.

Я поднялась из сугроба, поспешно накрывая голову капюшоном. Элиона не было. Я вытащила зелье, которое нам позволяло оставаться похожими на людей. Это не обязательно, потому что внешне мы не отличались от себя-прошлых. Только выглядели немного чахоточно.

Мы оставили лошадей у главных ворот Брумы, но своей Изольды я нигде не нашла, как ни звала. Я посмотрела на Тенегрива. Конь стоял неподвижно и не спускал с меня глаз. Наконец, он сам подошел ко мне, ткнулся холодным носом в плечо - требовательно.

- Ты знаешь, где Элион? Проводишь к нему?

Я чувствовала, что Тенегрив меня понимает.

Не без страха я вскарабкалась в его седло. Затем конь быстрой, нетерпеливой рысью помчался в гору. Управлять им не требовалось - он сам прекрасно понимал, куда бежать.

Дагон побежден. Непонятно, как и что именно случилось, но на подходе к главным воротам Храма Повелителя Облаков я увидела лишь две черных кляксы с сажей на месте Врат. Меня остановил часовой, и я приподняла капюшон, чтобы он мог видеть мое лицо.

- Леди Шей, - просиял он, - вы живы. Его величество будет счастлив. Он сказал нам ожидать вас.

- Меня? - опешила я. - Почему? Где Элион?

- Его никто не видел с тех пор, как он вошел в западное подземное крыло. Сам я находился внутри всё время и не знаю, что происходило. Торопитесь, его величество готовится к поездке в столицу.

Он подталкивал меня к входу, как мне показалось, слишком уж настойчиво. Здесь было довольно шумно. Весь двор представлял собой развалины, в центре которых виднелся черный, глубокий кратер. Внутрь холла Храма меня впустили с тем же напутствием - что Мартин ждет свою советницу.

Там присутствовало много Клинков - похоже, почти все, кому посчастливилось остаться в живых. Обстановка была и впрямь немного суматошной, словно кто-то готовится к отъезду. У огромного камина в окружении охраны и опираясь на трость, стоял Мартин. Его голову, к моему облегчению, украшал золотой венец. Подле в кресле сидел Джоффри. Он первый меня и увидел. Затем в мою сторону перевел взор император - Мартин Септим.

Я должна была обрадоваться и действительно испытала легкое облегчение, но вместе с тем и странное, тоскливое жжение в груди, сердце забилось сильнее.

- Ваше величество, - я почтительно склонила голову больше по рассеянности и привычке, нежели по желанию, - рада видеть вас в добром здравии. Где Элион?

Мартин улыбнулся мне, но, услышав вопрос, печально и серьезно на меня посмотрел.

- Говорите, - звенящим тоном потребовала я.

- Леди, при всём уважении, как вы смеете так обращаться к вашему императору? - вскинулся, по всей видимости, командир охраны.

- Она взволнована, только и всего. Подобные вещи нам всем сейчас простительны. Что касается Элиона… не знаю, - пробормотал Мартин. - Известно только, что он вышел на схватку с Дагоном. Благородный безумец. Один из Клинков доложил, что он превратился в мою копию. Потом - как Элион падал с неба. Но его тела никто не нашел. Разве что… - он со вздохом протянул мне тяжелый перстень. - Похоже, он выронил его во дворе. Сильный магический фон этого артефакта привлек внимание одного из командиров, и так он оказался у меня. Он ваш, верно?

Я медленно взяла в руки перстень Элиона.

- Куда он мог исчезнуть? - пролепетала я, стараясь держать себя в руках. - Где именно он упал?

- Гораздо важнее тот факт, что нам поведали Седобородый. А до сего момента - агенты Клинков. Но дела подождут. Скоро будет панихида по павшим, я должен там присутствовать. Есть сейчас лишь один вопрос, который я обязан бы вам задать.

Я, молча, слушала его, хотя мне не терпелось сорваться с места, чтобы отправиться на поиски Элиона. Тенегрив привез меня сюда, значит, он здесь?

- Шей, оставайтесь моей советницей.

- Это очень сложный вопрос, сударь, - негромко и быстро промолвила я. - Я бы хотела над ним подумать.

- Зачем? - удивился Мартин. - Вы уже показали свою верность, дружбу, мудрость и храбрость. Если вам требуется какое-то условие, говорите - я выполню его.

Странно - его слова ничего во мне не вызвали. Ни удивления, ни польщенности, ни трепета. Я знала, что не смогу долго скрывать от Мартина свой вампиризм, мне придется охотиться и выживать, хочу я или нет. Но даже это сейчас меня не волновало. Мир спасен, а я испытывала лишь гложущее одиночество.

- Простите, - промолвила я, - позвольте мне отлучиться ненадолго…

Я сделала два шага назад, а затем развернулась и торопливо вышла обратно во двор, оставив императора в полном недоумении.

Элион должен был явиться за мной. Я слишком хорошо его знаю. Если кольцо у Мартина, значит, в Шпиль он не телепортировался. Он не снял бы перстень без причины. И он не оставил бы меня одну. Вывод на ум приходил неутешительный и страшный, но я отказывалась верить.

Никого в Храме не волновала судьба Элиона. Все радовались победе над Дагоном и коронации императора. У кого бы из Клинков я не вытрясывала информацию, все, похоже, удивлялись, почему меня интересуют такие глупости. Они реагировали на исчезновение своего спасителя с равнодушием, которое вызывало у меня ярость. И вскоре я узнала причину подобного поведения.

Мартин нашел меня у конюшен. Его величество был печален и выглядел уставшим.

- Шей, нам нужно поговорить.

Я обернулась на него с надеждой.

- Это касается вашего друга. Если, конечно, он друг вам.

- Не понимаю. С чего бы нам быть врагами?

Мартин улыбнулся:

- Нет, не врагами, это верно. Пройдемте за мной.

Он привел меня в библиотеку, которая сделалась его кабинетом за время нахождения здесь.

- Лгать или утаивать от вас информацию не стану. Скорее всего, Элион погиб. Я был на пепелище, я пытался найти его, потому что хотел поговорить. То, что я смог прочитать в пространстве, свидетельствует о магическом всплеске невероятной, нечеловеческой силы. Если Элион был поблизости в ту секунду, от него и пепла могло не остаться. Я говорю, будучи сам волшебник, Шей.

- Если так, то это к лучшему для всех нас, - глубокий, низкий голос заставил меня обернуться, и я увидела высокого, широкого в плечах старца. Его голубые глаза были пронзительно-светлы. Он посмотрел на меня с вниманием, заставившим поежиться, словно от холода, и сдвинул брови:

- Кто ты такая, дитя?

- Мое имя - Шей, - пробормотала я, пожав плечами.

Седобородый долго рассматривал меня. Не знаю, какие выводы он сделал, но не стал выдавать императору мой вампиризм. Вместо этого он глубоко вздохнул:

- Ваш друг проклят, бедная девушка. Ему наречено низвергнуть Тамриэль в беззаконие и ужас. Его смерть - благо. Он - тот, кто станет Серым Лисом. Он - тот, кто позволит восстать Умарилу Неоперенному. Армия высоких эльфов в золотых доспехах начнет уничтожать святилища богов. Его сможет победить лишь возрожденный Пелинал Вайтстрейк. Но до того - из-за Элиона прольются реки крови. И, словно ему мало, он убьет нынешнего архимага. Заручившись дружбой с Королем Червей, он захватит университет. Император Тамриэля будет вынужден повиноваться его воле. Если этот альтмер погиб, то таково повеление богов, и оно милосердно.