Маг-искуситель

Силимэри перечитала внимательно текст и подумала вслух:

— Сейчас я не могу пойти с вами. У меня все спланировано на сутки вперед. Я мечтала навестить болеющую Венисуэль, поиграть с малышом Ластоном, ночью у меня тоже есть, чем заняться, да и на завтра есть, как минимум, одно неотложное дельце. Поэтому так: передайте Екайлиброч II, — Силимэри начала писать ответ на ППП, — пусть займет выжидающую позицию. Через сорок восемь часов я прибуду на полуостров и решу вопрос со степными варварами. Вам нужно продержаться только двое суток, и я помогу вернуть предприятия и изгнать врага с земель  Орошайо. Слово Силимэри. — Она подмигнула маленькому зеленому существу и дала возможность прочесть великану ответ.

Великан поблагодарил Силимэри, и странные не то полугоблины, не то полуорки исчезли в глубине зеленых зарослей. На месте столкновения остались лишь несколько лоскутков плаща и зловонная лужа гнойных масс. Тело и голову обезумевшего Чукси забрали с собой.

Силимэри пришлось добираться до деревни Каринсан в одиночку. Всю дорогу она размышляла о своей судьбе:

Как хочется порой все бросить. Ни убивать, ни принимать ни малейшего участия в политических вопросах, ни спасать ни гоблинов, ни эльфов, никого. Стать обычной эльфийкой: ходить по утрам на рынок, полдня стоять у плиты и готовить всякие вкусности, родить детей или, в крайнем случае, взять на воспитание сирот. Да, как же хочется изменить свою жизнь! Волоинс?! — она печально вздохнула, — а тебя бы вымести метлой из сердца, чтобы даже не вспоминать.

За обедом Луизия затронула больную тему, и Силимэри словно вернулась назад в прошлое, когда не только Анк-Морхорке не ночевал дома, но и она несколько раз тоже возвращалась с первыми лучами солнца после романтических свиданий с эльфом, долгие весны не покидающим ее мысли. Она тоже изменяла и душой, и телом. Телом, правда, всего один раз.

Это случилось спустя почти год после их случайной встречи в парке. Они не виделись более пятнадцати лет. Еще в юности они расстались, когда Волоинс женился на красавице Эрисжи, лучшей подруге Силимэри, и уехал из города, а потом и Силимэри в отместку вышла замуж за Анк-Морхорке. Судьба их разбросала по свету, а потом устроила коварное испытание. Волоинс с женой вернулся в Бравур-ле-Роз, и карусель интриг закружилась как смерч над океаном.

Они встречались в заброшенном доме на берегу Йомали. Их свидания чаще всего длились от силы один час, потому что и Волоинс, и Силимэри были загнанны в железные рамки: оба старались не вызывать подозрений у законных супругов. Часто на свиданиях они совершенно не разговаривали. Их страсть была такой сильной, что они сходили с ума от поцелуев, которыми награждали друг друга с лихвой. Силимэри с ним оживала, чувствовала себя желанной и сама еле справлялась со своими желаниями, но, как могла, отдаляла время икс, когда их тела сольются не только в поцелуе, но и в самых интимных местах. Почему так? Потому что Силимэри по наивности ждала признаний в любви, а Волоинс ни о какой любви и не заикался. Но он называл Силимэри самым ярким воспоминанием из его юности. «Так, как тебя, я никого не любил, — сказал он однажды, — но давно прошли те годы, когда я верил в любовь». Эти слова подействовали на Силимэри двояко: с одной стороны ей, как и любой эльфийке, приятно, когда говорят «так, как тебя, я никого не любил», но с другой — не верю в любовь, значит, не люблю. А Силимэри отчаянно любила, засыпала с мыслями о нем, и на рассвете просыпалась, думая о нем.  Он был ей необходим как воздух, но она понимала, что никогда не надышится им: он чужой, он не любит, он просто проводит с ней время, наверстывая упущенное, ведь раньше между ними так и не было секса, несмотря на яркую любовь.

Но настал день, когда Силимэри сдалась. К этому решению подтолкнул ее, как ни странно, опять Анк-Морхорке и его очередная публичная связь с танцовщицей. Силимэри надела самое сексуальное белье: кружева, подтяжки, чулки, нарядное платье, и пришла к Волоинсу без приглашения. Прямо на работу: в офис, где он разрабатывал модели эльфийской одежды для торжественных встреч.

Волоинс был взволнован и польщен. Он шептал нежные слова, целовал мочку ушка, шейку, грудь, усадил Силимэри на стол и завладел ею со всей страстью и жадностью, но как только все закончилось, попросил одеться и покинуть офис, так как у него была запланирована важная встреча. Силимэри поняла, какую ошибку совершила и, старательно скрывая эмоции, ушла, чтобы больше никогда не возвращаться. Так закончился их роман, но Силимэри все еще вспоминала о нем, как о самом ярком эпизоде из жизни. Те минуты в его объятиях и была жизнь, а остальное — существование.

Волоинс был первой и единственной любовью Силимэри, первым и единственным любовником, а Анк-Морхорке вот уже девятнадцать лет являлся законным мужем, которого Силимэри воспринимала чаще как брата, которого у нее никогда не было. Она не любила его, как эльфийка должна бы любить эльфа, но все равно ее душа болела из-за измен, несмотря на столь непростые отношения.

За грядой воспоминаний Силимэри не заметила, как быстро добралась деревни.

В сочной растительности утопали соломенные крыши скромных деревянных домиков. За плетеным забором желтели цветы вьющихся дицентр.  Миллионы сердечек радовали глаз. На лугу вдалеке паслись овцы, а пухлая пастушка сидела на пеньке, подставляя солнцу открытые плечи. Подул свежий ветер, и Силимэри, прогнав непрошеные мысли, свернула на тропинку к дому Венисуэль. Уже оттуда были отчетливо слышны крики малыша Ластона, не умеющего скрывать своего недовольства: малыш начинал плакать всякий раз, когда на него не обращали внимания, он любил, чтобы с ним сюсюкались и носили на руках.

Луизия стояла спиной и развешивала белье на веревке, тянущейся от металлического кольца на чердаке и обвивающей ствол старой яблони. Ластон лежал в люльке и настойчиво просил внимания, жалобно раскрывая ротик, и бил ручонками по свивающим погремушкам. Силимэри бесшумно подошла к малышу, и тот сразу же успокоился, потянул в рот пальчики и с любопытством рассматривал гостью. Силимэри улыбалась ему каждой клеточкой своего нежного умиротворенного лица. Она бросила сумку под ноги, и взяла малыша на руки. Он запищал от счастья и засмеялся, оголяя розовые десны без единого зуба. Луизия обернулась, и ее взволнованное лицо тоже расплылось в улыбке:

— Слава святым эльфам, наконец-то вы пришли, госпожа! Признаюсь, я уже стала побаиваться, что великан вам не по зубам. То есть я, конечно, верила, что вы одолеете любого, кто встанет на вашем пути, но я все-таки переживала. Этот монстр был такой огромный, а тех мелких лягушек было наверно около трех десятков. Как вы с ними справились? И почему на вас нет плаща?

— Я куплю тебе новый плащ. Твой — растащили на куски эти «мелкие лягушки». А с великаном, не поверишь, драться не пришлось! Его отправил ко мне Екайлиброч II — глава лидирующего клана гоблинов южного полуострова Орошайо. Так что у меня наметилось новое задание за пределами Империи.

Луизии захлопала ресницами:

— Но вы же собирались…

— Я думаю, что завтра я уже точно буду знать, причастен ли Анк-Морхорке к смерти Элеоноры или нет, если ты об этом, — Силимэри улыбалась, трогая маленькие пальчики крохотного эльфенка. — Как Венисуэль? Ты напоила ее лекарством?

— Она заснула, бедняжка. Хоть бы моя девочка поправилась.

Ластон тянул ручонки к губам Силимэри, а она целовала их и бережно прижимала малыша к груди.

— Я тоже хочу себе такое счастье!

— Святые эльфы знают, что делают. Возможно, вы еще не встретили того, кто станет отцом ваших детей, — Луизия опечалено вздохнула и, уловив неприятный запах, спросила: «Пахнет дохлыми лягушками, вы не чувствуете?»

— И мой плащ  тоже немного пострадал и теперь требует срочной стирки, — Силимэри вернула малыша в люльку, и он снова закапризничал. — Луизия, приведи плащ, пожалуйста, в надлежащий вид. Он нужен мне чистым до заката.