Страница 12 из 15
Я уже собрался спускаться вниз, как вдруг… Вдруг у меня возникло ощущение, что я на чердаке не один. Я хотел резко повернуться и посмотреть, но не стал. Мне вспомнился старый триллер, в котором один негр рассказывал другому, что если вам кажется, что у вас за спиной кто-то есть, – никогда не оборачивайтесь. Как только вы обернётесь, то, чего вы боялись, сразу же окажется перед вами. И нападёт.
Поэтому я не стал оборачиваться. Я замер и сделал вид, что внимательно разглядываю пыль на своих ботинках. Ощущение постороннего присутствия усилилось. Мне даже начало казаться, что я чувствую на затылке тёплое тяжёлое дыхание, будто у меня за спиной прятался большой и мощный зверь.
Руки у меня затряслись, и, чтобы успокоиться, я стал перевязывать шнурки и делал это медленно. Я перевязывал шнурки, а что-то дышало мне в шею.
Завязав шнурки косым бантиком, я стал медленно, не делая резких движений, подниматься. Выпрямившись во весь рост, я оглянулся. Никого. Показалось. Тогда я быстро прошёл к люку, спустился вниз и закрыл замок.
Я вышел на улицу и на всякий случай обошёл вокруг дома. Всё было в порядке. Мне хотелось взять да и свалить из дома в село или на речку, но я должен был караулить Катьку, пока не приедет мать.
Караулить Катьку мне не очень хотелось, но делать было нечего, я злобно плюнул и вернулся в дом.
Едва я вернулся в гостиную, как сразу увидел сестру. Она сидела на синем ковре, и вокруг неё вился бинт. Катька мелко тряслась и куталась в плед.
– Ну, что у тебя? – спросил я.
Катька не ответила.
– Что опять? – Я подошёл ближе. – Занозу посадила?
– Гангрена, – всхлипнула Катька.
– Чего? – усмехнулся я.
– Гангрена.
Катька приподняла плед.
Царапина на ноге побелела и вспухла. Теперь это была уже не царапина, а целый рубец. Будто Катьку полоснули ножом.
– Холодно, – сказала Катька. – Мне холодно…
Я взял телефон и позвонил в местную справочную. Узнал телефон фельдшерского пункта. Дежурная сказала, что сейчас врача нет, но я могу оставить координаты, и завтра с утра доктор зайдёт обязательно.
Я набрал по всему дому одеял и отнёс их в комнату Катьки. Сразу двумя накрыл сестру, а на остальных устроился сам.
Ночь прошла спокойно. Катьку перестала бить дрожь, и она проспала до утра.
Утром погода испортилась. В небе прохудились какие-то трубы, и полил сильный дождь. Иногда даже что-то сверкало, но грома слышно не было. Я сидел перед окном и ждал.
В десять часов приехал врач. Он вошёл в гостиную, сложил зонтик и снял галоши. Я в первый раз в жизни видел настоящие галоши, я даже не знал, что они ещё существуют, галоши привели меня в восхищение, и я решил рассмотреть их потом получше.
– Дождь… – сказал доктор и оглядел нашу гостиную, не удивлюсь, если он искал камин, чтобы погреть у него ноги. – Погода как взбесилась…
– Тут всегда так? – спросил я.
– Не всегда… – Доктор сунул мне в руки свой макинтош. – Не всегда…
Врач был старый, похожий на писателя Чехова, только не в пенсне, а в очках. Он вопросительно посмотрел на меня, я кивнул на второй этаж. Доктор вздохнул и стал подниматься по лестнице.
– Родители где? – спросил доктор.
– Нету, – сказал я. – Нас бросили ещё в младенчестве…
Доктор посмотрел на меня как на придурка.
– Да нет, – поправился я. – Это я шучу. Они вынуждены были отъехать по делам службы.
– Ясно, – равнодушно сказал доктор. – Бывает…
– Может, вы чаю хотите?
– Хочу.
Я проводил доктора до комнаты Катьки. Он вошёл, устало опустился на стул и стал мерить себе пульс. Я сбегал в кладовку, взял банку саморазогревающегося чая, сдёрнул клапан, вылил чай в чашку. Поднялся наверх.
Доктор всё ещё слушал пульс.
– Восемьдесят… – Он убрал руку с запястья, взял чашку. – Одышка, однако… Спасибо за чай… Ну-с, где наша молодая леди?
Я указал пальцем на Катьку. Доктор улыбнулся и подсел к ней на кровать.
– Что тут у вас? – доктор пощекотал Катьку за пятку.
Катька тихонечко хихикнула.
– Она ногу оцарапала, – стал объяснять я. – А руки никогда не моет, грязь под ногтями. Вот, видимо, инфекцию и занесла – воспалилось всё. Может, ей укол от столбняка сделать?
– Себе укол сделай! – огрызнулась Катька.
– Сделаем, если надо… – мурлыкал доктор. – Всё сделаем… И укол, и всё, что надо… А ну-ка, покажи ножку.
Катька выставила из-под пледа ногу. Нога была забинтована и походила на белый кокон.
– Давай посмотрим… – Доктор стал осторожно разматывать бинт.
Я обошёл доктора сбоку, чтобы видеть получше.
Он аккуратно сматывал бинт, и я подумал, что, вероятно, в сельской больнице дефицит всего, даже бинтов, и у доктора выработалась привычка экономить.
Бинт был снят.
Нога у Катьки ещё больше побелела, но припухлость не увеличилась. Доктор как-то нехорошо покривился и потрогал Катькину ногу пальцем.
– Болит? – спросил он. – Вот здесь болит?
– Нет, – помотала головой Катька.
– А здесь? – доктор потрогал чуть выше. – Тут болит?
Катька снова покачала головой.
Тогда доктор опять нажал. Он нажал сильнее, я видел, как пальцы его прямо впились в кожу, но Катька даже не поморщилась. Доктор отпустил Катькину ногу и стал чесать подбородок. Он покраснел, и на лбу у него выступил пот, доктор вытер его рукавом. Он жевал губы и потихоньку мычал.
– Вы сделаете укол? – спросил я.
– Что? – вздрогнул доктор.
– Укол, спрашиваю, будете делать?
– Конечно, конечно, – доктор засуетился. – Конечно, сделаю…
– Не хочу укол… – как-то неубедительно воспротивилась Катька.
Но доктор уже вынул из старомодного чемоданчика не менее старомодный шприц с длинной иглой, затем сломал какую-то ампулу, набрал в шприц прозрачную жидкость, выпустил в потолок струйку. Протёр ватой ногу и сделал укол. Катька, всегда боявшаяся уколов, даже не вздрогнула.
– Всё, – доктор подмигнул ей. – Теперь у тебя не будет столбняка. Можешь не бояться.
– Я смогу танцевать? – спросила Катька.
– Не раньше чем через неделю, – хмыкнул доктор и принялся собирать свои медицинские жестянки.
Я вопросительно на него посмотрел. Доктор кивнул и скосил глаза в сторону двери.
Мы вышли в коридор.
Доктор достал из кармана портсигар. Я думал, что он собирается закурить прямо в доме, но в портсигаре оказались лимонные леденцы. Доктор кинул в рот леденец.
– Спустимся вниз, – предложил он. – Внизу поговорим.
Мы сошли в гостиную. Доктор добавил в рот леденцов и бухнулся на диван. Я присел рядом.
– Вы уверены, что укола достаточно? – спросил я.
– Не уверен, – доктор хрустнул леденцом. – Не уверен и хотел об этом с вами поговорить…
Я кивнул.
– Я видел такое… – говорил доктор. – Два раза. Один раз давно, после войны. Второй раз… второй раз недавно. Я не могу помочь. Я не в состоянии ничего сделать, вы поймите меня…
– Как это не можете? Это не столбняк?
– Это не столбняк. Это вообще не болезнь, понимаете…
– Что вы имеете в виду? – спросил я, хотя догадывался, что он имеет в виду. – Что значит не болезнь? Если не болезнь, то что?
– Понимаете, это несколько… не сочтите меня…
Я молчал.
– Хорошо, хорошо, я скажу. Это не болезнь. Это… Это сглаз. Или порча. Проклятье. Можно называть как угодно.
Я барабанил пальцами по подлокотнику.
– Вы ещё молодой, вы можете мне не верить…
– Я вам верю, – перебил я. – Я вам верю…
– Это дико звучит, но это так, – быстро заговорил доктор и снова забросил в рот леденец. – Я уже давно живу на свете, кое-что повидал… Это не болезнь. Эта ваша соседка… Ладно… Слушай теперь внимательно…
Доктор плюнул на воздержание, достал из своего портсигара целую горсть леденцов и засыпал в рот.
– Это не болезнь, это гораздо хуже.
8. Водокачка
Доктор вышел за ворота. Он постоял, подышал, затем достал из кармана портсигар. Леденцов больше не было, он спрятал портсигар и сунул руку в другой карман. Я думал, он достанет из этого кармана плоскую фляжку с коньяком и сделает глоток, но доктор достал не фляжку, а початую бутылку водки. Вытащил зубами пробку, осушил ёмкость и швырнул её в сторону соседкиного дома.