Страница 2 из 6
Как это было…
Как вообще проводятся расследования? Я редко читаю детективы, и уж тем более никогда не была их автором. Но как я писала в предыдущих моих книгах, часто чувствую себя Шерлоком Холмсом во время консультирования, когда докапываюсь до истинной причины проблем пациентов.
Как это делается? Сначала я выслушиваю версию пациента и воспринимаю ее как упакованный вариант его проблемы. Затем задаю себе вопросы: «Почему он ТАК говорит? Что он хочет на самом деле?» Факторы, которые позволяют мне подозревать второе дно и скрытые смыслы, – это разночтение или противоречие формулировок с истинными потребностями человека.
Например, пациент говорит, что у него болит головка полового члена, и я спрашиваю: «Почему?»
Когда он отвечает, что год назад он перенес операцию по пластике уздечки, и шов не зажил, то я понимаю, что это противоречит срокам заживления раны. Поэтому я подвергаю сомнению его версию и снова спрашиваю: «Почему?»
Тогда он мне отвечает, что до операции у него была коротковатая уздечка, и как следствие, головка полового члена тщательно запеленута в кармашек крайней плоти, поэтому была изолирована от трения о белье или руки и обладала чрезвычайной чувствительностью. Его половой акт был слишком коротким, всего от 2 до 5 минут, в зависимости от продолжительности предыдущего воздержания, и он решил сделать что-то, чтобы его продлить. И я снова спрашиваю: «Почему?»
Тогда он признается, что девушка, с которой он был в отношениях год назад, не получала удовлетворения от секса. Поэтому он решил отрезать что-нибудь на члене, чтобы укрепить свои мужественные качества.
Девушка с проблемами удовлетворенности давно исчезла из его жизни. Но чувство сексуальной некомпетентности, сомнения, что его способностей достаточно для полноценного удовлетворения женщины, превратилось у парня в соматическое расстройство. И он стал испытывать нечто вроде фантомных болей при нормальном половом акте. Теперь эти боли напоминают ему, что он недостоин полноценно наслаждаться жизнью, потому что его член не способен «оживить» девушку. И каждый раз, когда он, следуя влечению, пытается реализовать свою сексуальность в половом акте, он слышит только свои боли и страдает.
Итак, в результате моего «расследования» я узнаю, что проблемы пациента имеют две причины, а преступление против собственной личности – два мотива. Во-первых, это чувство сексуальной неполноценности: его тело слишком уродливо и несовершенно, чтобы в полную силу участвовать в интимной жизни. А во-вторых, это неправильное представление о норме, основанное на дремучем заблуждении, что женская сексуальность – это деревянный сундучок с хитрым замочком, который открывается, только если вставить в него «правильный» член.
Точность моей диагностики и правильность версии – залог адекватной помощи пациенту. Ведь мы не можем ликвидировать симптомы болезни, но способны игнорировать причину. Не можем дать больному гонореей но-шпу для облегчения симптомов мочеиспускания.
«У вас глаза выкатываются из орбит, когда вы писаете? Так и идите к окулисту! Пусть вернет их в орбиты».
Может, гораздо правильнее поискать причину резей? Пролечить гонорейный уретрит?
У вас навязчивая идея, что если девушка не возбуждается, то с вашим членом что-то не так? Но мы не можем ампутировать вам член, чтобы девушке полегчало. Надо сначала попробовать сделать что-то с ее чувственностью и вашим представлением о партнерском взаимодействии в сексе, а уж потом ложиться под нож.
Вот так мы с вами и будем исследовать общественные мифы о сексуальности.
Всеми любима версия о том, что «основной инстинкт» – это половое влечение. Не выживание, не безопасность, а именно половое влечение. Но любой студент первого курса медицинского университета вам скажет, что основной инстинкт – это инстинкт сохранения рода. Под сохранением можно понимать обеспечение безопасности, бегство от врага, борьбу с врагом, выживание. И это объяснимо! В экстремальных условиях (война, погоня, катастрофа) люди бегут от смерти, борются за жизнь и стремятся к безопасности. Человек с инфарктом миокарда или переломанными ногами не инициирует половую близость, ибо его ресурсы направлены на сохранение энергии и восстановление сил.
Но как только начинается романтический фильм или любовно-авантюрный роман, как основной инстинкт превращается в сексуальный, и никто не возражает против такого подлога.
Многие считают, что во всем виновата религия. Она задурила людям мозги и заставила гасить в себе сексуальные импульсы. Заглушенная сексуальность, как шило в мешке, постоянно прорывается наружу и заявляет о себе в жизни. Ведь как писал еще психоаналитик Вильгельм Райх, подавление сексуальных инстинктов лежит в основе массового насилия в истории человечества.
В результате вместо того чтобы думать о родине и о труде, человек носится со своим половым влечением в надежде пристроить его так, чтобы оно не беспокоило. Сдержанные, вытесненные сексуальные устремления просачиваются из всех многообразных проявлений человеческой психики и правят миром.
Так появилась версия, что это религиозные запреты придали половому инстинкту извращенную форму и превратили его в неназываемую силу, исподволь управляющую поведением человека.
А как было до появления заповеди «Не прелюбодействуй»? Обыватель обычно рассуждает так. Это было давно. Был Древний мир, до этого – первобытно-общинный строй, которому предшествовала иерархия в стайке обезьян, где альфа-самец на глазах у вожделеющих и завидующих бета-, гамма- и прочих соплеменников наслаждался самками как хотел и сколько хотел. Потом он отвлекался на сон, охоту или отправление естественных надобностей, и все сообщество обделенных наблюдателей устремлялось к соблазнительным самочкам порезвиться, пока «папа» не видит.
Золотое было время. Захотел – получил. И никаких тебе официальных формальностей, лишних разговоров и прочих социальных условностей.
Но если мы всмотримся в эту доисторическую систему отношений, то и в ней увидим некую закономерность: кому, когда и в какой последовательности можно удовлетворять свои половые потребности.
Привлекательность доисторического секса для современного обывателя заключается в заблуждении, что древний человек, не отягощенный нормами морали, был подобен животному и справлял свою половую потребность сразу при возникновении желания, не утруждаясь мыслями о последствиях своего «безответственного» полового поведения.
Всем было хорошо. И все были счастливы. Как животные. Хорошо быть кискою. Хорошо собакаю. Хорошо быть первобытным человеком, который не умеет читать и не может освоить все множество гигабайт информации, посвященной венерическим болезням и моральным последствиям незапланированной беременности.
Жили же люди! Предавались любовным утехам на лоне природы, вкушали фрукты и запивали вином, писали любовные вирши и томились любовным желанием. Но пришли вредные церковники и все запретили. И вместо того, чтобы не задумываясь пользоваться своими половыми органами, все стали вынуждены делать вид, что половой потребности не существует. А на самом деле, вытесненная в глубины подсознания, эта потребность исподволь руководит поведением людей.
Вот она, цепочка рассуждений, которая приводит нас к истокам идеи о том, что «половой» инстинкт – это «основной» инстинкт. «Основной», потому что естественный, природный и самый главный!
Так ли это? Был ли действительно золотой век сексуальности, где можно было все, всем и в любое время? Или это всего лишь миф, который возник как сказка на ночь для печальных онанистов?
Миф о золотом веке сексуальности опровергает практика клитеродэктомии и инфибулации в Африке, где до их пор сохранились поселения, живущие первобытно-общинным строем. В цивилизованных странах эти зверские обряды тоже практикуются, но нас интересуют именно культуры, которые сохранили свою первозданность и дикость. Выскоблить новорожденной девочке костяной палочкой клитор (инцизия) или вырезать его вместе с малыми половыми губами, а потом зашить (инфибуляция) – это слишком далеко от безусловно доступного секса, служащего только одной цели: наслаждению.