Страница 5 из 303
Получается, что с перепуга, значит, напал на нас г-н Гитлер? Неужели у немецкого фюрера спонтанно проявилось чувство страха. Жаль, что рядом, из числа советников, не оказалось смельчаков.
Ну, то, что эти «Застольные разговоры Гитлера» относят к разряду фальшивок — не беда! Это, как раз, и подтверждает тот факт, что фальсификаторы пытаются всучить обществу просто очередную «клюкву» о причине нападения Гитлера на Советский Союз. Но, согласитесь, насколько легковесен этот аргумент. Захотел — напал! Тем более, из-за боязни. Это какое-то проявление ребячества при игре в «казаки-разбойники», а ни серьезная политика.
Что нам важно понять по факту нападения на нашу страну? Не намерения Гитлера о разгроме Советского Союза — и ежу понятно, желание видеть поверженным потенциального противника, а его, Гитлера, реальные возможности. Чем же хотел «удивить» своего противника Адольф Алоизович? Превознесенным до небес, блицкригом, где фланговые удары по противнику, с образованием «котлов», были подобны охвату удавом своей будущей жертвы, с последующим ее заглатывании и неторопливом переваривании? И это, простите, все?
Да, в количественном составе Вермахт был несколько больше Красной Армии на период нападения, но не настолько, чтобы «шапками закидать». Тем более что нами еще не была проведена полная мобилизация. Да, к нашему сожалению, в полосе наступления германских войск была их определенная кратная численность, но при грамотном оборонительном варианте — гибкой активной обороне и ее можно было «перемолоть» и приостановить.
Еще была, как нас уверяли наши военные, тот же Жуков, якобы, «внезапность» германского нападения. Но, согласитесь, не может же, она быть бесконечной, это, во-первых. А во-вторых, начальнику ли Генерального штаба говорить о внезапном нападении противника? В таком случае, получается, что он просто «прошляпил» подготовку нападения врага. Тогда надо мужественно признаться в этом, а не перекладывать вину, на того же, Сталина — дескать, тот поверил письму Адольфа Гитлера о миролюбии Германской нации.
Для Жукова желательным, видимо, был бы такой вариант развития военных событий июня 1941 года, когда сам Иосиф Виссарионович сподобился бы позвонить ему на московскую квартиру, и сообщить о начале войны, а заодно, и о принятых им своевременных ответных мерах.
Получается, что странным выглядит не только Гитлер, но и наш, бывший начальник Генерального штаба Георгий Жуков. То, понимаешь, у него вооружение «не той системы», то немцы напали не вовремя, то Сталина никак не мог разбудить и т. д. и т. п.
Но вернемся к руководителю Германии. Бытовало мнение, что ко всем прочим обстоятельствам способствовавшим нападению, Гитлер сам считал нашу страну «колоссом на глиняных ногах». Но это можно было отнести, лишь, к идеологическому штампу и использовать, только, как пропагандистский прием, не более того. Можно согласиться с тем, что все это перечисленное выше и вместе взятое, мелковато выглядит для Гитлера, как весомый аргумент для нападения на такую крупную державу, как Советский Союз.
Ведь, упомянутый ранее, фельдмаршал фон Рундштедт, противник войны с Россией, при разработке плана «Барбаросса», лично, высказывал Гитлеру еще и такое, что современного читателя должно повергнуть в смятение. По-моему, неплохой перевод с немецкого? Читайте!
«Война с Россией — бессмысленная затея, которая, не может иметь счастливого конца. Но если по политическим причинам, война неизбежна, мы должны согласиться, что ее нельзя выиграть в течение одной лишь летней кампании. Вы только посмотрите на эти огромные пространства. Мы не можем разгромить противника и оккупировать всю западную часть России от Балтийского до Черного моря, за какие-нибудь несколько месяцев. Мы должны подготовиться к длительной войне и постепенно достигать своих целей».
Видимо, Гитлер все же привел какие-то убедительные доводы (уж не со страха ли?), что подготовку и проведение военных операций против России необходимо начинать, именно, в самое ближайшее время. По-поводу чего, правда, Рундштедт вновь стал возражать и высказывать свое видение войны, основанное на здравом понимании военной стратегии и тактики.
«Прежде всего сильная группа армий „Север“ должна соединиться с финнами, уничтожить красный Балтийский флот и усилить свое влияние в скандинавских странах. Группы армий „Юг“ и „Центр“ должны продвинуться пока только до линии Одесса — Киев — Орша — озеро Ильмень. Если затем окажется, что в этом году (то есть, в 1941-ом. — В.М.) у нас еще останется время, мы будем наступать на Москву: с северо-запада — группой армий „Север“ и с востока (?) (Видимо, неудачное редактирование, — что-нибудь при переводе „потеряли“. Скорее всего, наступали с запада, если упомянута Орша. — В.М.) — группой армий „Центр“.
Все дальнейшие операции можно отложить до 1942 года, когда мы сможем разработать новые планы, основанные на реальной обстановке».
Вы посмотрите, куда по времени заехал господин фельдмаршал? Из 1941 года спокойно и деловито перебрался в 1942-й год. Какой же, в таком случае — блицкриг? И это при самом лучшем военном раскладе сил для Германии, с его точки зрения, как профессионального военного.
И все это, как понимаете, говорил немецкий фельдмаршал, сам, непосредственный участник Восточной кампании, а не какой-то, там, извините, представитель антигитлеровской коалиции! Как же в таком случае понимать Гитлера с его планом блицкрига против нашей страны?
Разумеется, немецкому стратегу, с такими взглядами на будущую войну, нельзя было доверять направление главного удара на Москву. Рундштедту досталось правое крыло нападения, группа армий «Юг». Удар по Украине. Хотя, Гитлер, видимо нашел для фельдмаршала какие-то веские слова убеждения, если тот согласился возглавить войска.
Появились ли у читателя, в связи с прочитанными выше высказываниями фон Рунштедта, вопросы, которые он хотел бы задать данному фельдмаршалу?
Итак, что, в целом, можно сказать о предполагаемом нападении Гитлера? Желания превалируют над возможностями. Нет четкой аргументации, за счет чего планировалось одержать победу. К счастью, на рассуждениях общего порядка военные операции такого уровня не планируют.
Вот если бы у Германии, было что-то, более существенное, типа новейшего вооружения, тогда другое дело: можно и нападать. Ведь, говорил же г-н Гитлер, уже, в конце войны о «чудо-оружие» и прочих военных «прибамбасах», которые, скоро должны появиться у Германии и в корне изменят характер военных действий на Восточном фронте. Правда, это супероружие, так и не появилось, но факт, что оно готовилось, а в некоторых случаях, все же, появлялось в виде опытных новейших образцов, например, реактивный истребитель Ме-262, — неоспорим.
Вот если бы в начале 1941 года у Германии было бы «чудо-оружие», типа того же реактивного истребителя, да плюс к этому, еще и атомная бомба, тогда можно было бы понять главу Германии: «У меня, дескать, есть такое, чего нет у России, и с помощью этой штуки, я хочу и могу, ее победить». В таком случае и Рундштедт, думается, мог бы быть и посмелее, и поактивнее.
Ведь, как только у США в 1945 году появилось ядерное оружие, так Г. Трумэн, тут же, начал шантажировать нашу страну и американцы сразу начали готовить агрессивные планы против нашей страны. Было, как говориться, с чем нападать.
А у Гитлера? Даже, тех же танков было в количественном отношении, примерно, раза в 1,5–2 меньше, чем в Красной Армии. Ко всему прочему, странным выглядел и такой факт, что у немцев, использовавших в нападении многочисленные танковые соединения, не было танков равным по мощи нашим Т-34 и КВ. Лишь по ходу боевых действий, немцы стали искали против них противоядие.
Сам начальник Генерального штаба ОКХ Франц Гальдер немного волнуется в преддверии наступления своих войск, как бы чего не случилось, из-за недостатка вооружения. Пишет в своем дневнике от 21-го июня, то есть, за день до войны, когда уже ничего не поправишь: