Страница 19 из 25
Вдруг горло засаднило, а солнечное плетение взорвалось дикой болью, словно его жгли каленым железом. Перед глазами на миг потемнело, а ржавая клетка, орущая подвыпившая публика и непобедимый противник напротив отодвинулись куда-то далеко, оставляя только воспоминания о давних годах детства… когда у него впервые проявилась демоническая сила. Однажды Шед по большому секрету поведал младшему сыну короля, что у него, Рансеваля, адская сущность проснулась и окрепла гораздо раньше, чем у Рагнара. Однако совет убедил Его Величество, что, если у официально признанного бастарда останется эта сила, в то время как в наследнике не проснется демон, это неизбежно приведет к смуте. Рансеваль знал, каким тяжелым было для отца решение усыпить порождение Хаоса в младшем сыне, даже мог понять необходимость данного шага и искренне поверить, что, если бы у Роланда в глазах тоже зажегся огонь Изначальный, то монарх непременно снял бы ограничение с него… Но простить так и не смог. Он научился скрывать боль глубоко в сердце, душить ярость и ревность на корню, но тут, словно подпитанные неведомой черной силой, они хлестали через край и бередили едва затянувшееся раны.
Роланд — наследник! Подумать только! Да из них троих если и соперничать кому-то за престол, то только им с Рагнаром. А средний то, средний каким боком к короне?! Ни демонической сущности, ни сильной магии, ни навыков воина — и ладно бы только это! Он же еще и проблемы создавал! И старший тоже хорош! Нашелся, видите ли, лучший во всем! Да вся его "лучшесть" заключается в том, что он демон и что он внешностью в отца пошел, только вот ни в первом, ни во втором его заслуги нет!
Весь этот калейдоскоп мыслей пролетел в голове за долю секунды, и Рансевалю с трудом удалось стряхнуть их. Что за наваждение?! Не раз он слышал, как придворные шушукались о том, что ему впору ненавидеть братьев, но эти мысли… Это были не его мысли! Если и жили какие-то обиды в темных уголках души, то они никогда не заглушали голоса разума. Возблагодарив Богов за то, что ставки принимают не за одну секунду и есть время "посходить с ума", Рансеваль сфокусировал взгляд на Рагнаре и наткнулся на такое же ошарашенное выражение, как и у него. Интересно, а какие мысли одолевали его? Что мог старший испытывать к нему?
Прислушавшись к странному потустороннему шепоту, по капли цедившему яд и отравляющему сердце, Рансеваль понял, что если к Роланду неведомая сила будила зависть, то к Рагнару — ревность. Юноша неосознанно потянулся к пряди на шее — символу всех поводов для ревности. Ее достал для него и собственноручно повязал единственный человек, которого Рансеваль считал близким и наедине с которым не стеснялся показывать свои чувства. Шед… за последние годы он стал ему дороже кого бы то ни было. Ему юноша поверял все свои секреты и едва сдерживался, когда с языка Роланда слетало нелестное слово о королевском советнике. И да, Рансеваль ревновал. Жутко ревновал Шеда к его названному сыну. Не раз первый советник Веридора, ласково перебирая распущенные длинные медные пряди, уверял королевского бастарда, что любит его и привязанность к Рагнару ничуть не умаляет его чувств в Рансевалю…
Вдруг рука, так и не дотянувшись до заветной прядки, наткнулась на печатку, так же висящую на шее. Эту вещицу лорд Шеральд, осторожно расчесав водопад его волос и бережно уложив огненные локоны в сложную косу, надел на него несколько дней назад и велел никогда не снимать… И сейчас эта печатка жгла, позволяя самым темным порывам врываться в сознание вместе с чудовищной болью…
Грянул гонг: поединок начался! Целое состояние за Непобедимого против такой же внушительной суммы за его оппонента! В тот же миг Рагнар взревел, срывая что-то с пальца, и, встряхнувшись, принял боевую стойку.
— Давай же! Нападай! Убей! Убей! — вопила толпа, но демон медлил, прожигая взглядом брата.
"Убей!… Убей!… Докажи, что ТЫ лучший среди вас троих!…Он не брат, он твой соперник!… Какой Шанс!" — теперь Рансеваль отчетливо слышал, что шипение, болезненно отдающееся в душе, исходит от подарка Шеда. О, как же он хотел сорвать ее и выкинуть, но что-то мешало ему просто избавиться от нее. "Потому что ты бы не завидовал и не ревновал сейчас, если бы этого не было в твоей душе… Ненависть… Ты задавил ее. Зачем? Выпусти наружу свою злобу, позволь ей расправиться с теми, кто лишь зовет себя твоими близкими, а на самом деле использует тебя и мнит себя намного выше, чем ты… Позволь ярости вырваться на волю, и тогда в тебе пробудится порождение Хаоса! Поставь на колени Рожденного на гильотине! Скинь недостойного с трона наследного принца! Поставь мат собственному отцу, который в угоду собственному удобству, не дрогнув, отнял у тебя львиную долю силы, власти…"
— Нет!!! — Рансеваль даже не понял, что выкрикнул это вслух. Беснующийся за пределами клетки зал все равно не заметил этого, а вот Рагнар услышал, для него юноша и продолжил. — Я не буду драться с тобой. Ты мой брат, Рагнар, и если между нами и было что-то плохое, я тебя за все прощаю. Надеюсь, и ты меня.
Его меч полетел на плохо отёсанные доски клетки под свирепый рев завсегдатаев заведения: "Смерть! Смерть сдавшемуся бойцу!"
Да, это был закон. Из клетки живым выходит лишь один. И Рагнар бросился на него, направляя меч прямо в сердце и одновременно швыряя в него какое-то заклинание, полупрозрачная дымка которого была еле заметна на расстоянии двух метров. Однако едва различимого рисунка чар и одной единственной роковой секунды Рансевалю хватило, чтобы распознать магию Смерти и едва слышно, так, что разобрать его слова смогло бы только демоническое ухо, вымолвить:
— Прощай навек…
Последнее, что он видел перед тем, как провалиться в хладные объятия вечности и почувствовать входящий в грудь, словно кухонный нож в масло, клинок, был вырвавшейся из-за спины Рожденного на гильотине столп огня, облизавшего стены и зардевшегося алым цветом на деревянном потолке…
Его Светлейшество Шанс (5)
Я — от нее, а она — за мной!
Тенью бесшумной мягко крадется,
Огненной птицей в ночи оберенется,
Пламенной вспышкой мелькнет за спиной!
Я — от нее, да куда мне уйти,
Если корабль отошел от причала?
Спутана нить без конца и начала…
Если в тумане — пути не найти…
Я от нее закрываю дверь.
Кто же по следу ее направил?!
Я объявляю войну без правил
И не считаю в бою потерь!
Я на нее поднимаю меч!
Только она надо мною смеется.
Ей бы уйти, а она… остается!
Я от нее, а она… мне встречь!
Вот уж не думала Рони, что первый день ее "царствования" вот так начнется, а если еще и припомнить небезызвестную пословицу "как начнешь… так и проведешь"… Б-р-р-р!
А началось все, собственно, с того, как Роланд, просидев с ней полночи за воспоминаниями и разговорами об их будущей "совместной" жизни, выждал положенное для брачной ночи время (на вопрос, кем это самое время было положено и на чем основывался тот "положитель", Его Высочество только рассмеялся) и ретировался, как он сам сказал, кумекать над своей ежемесячной головной болью. Судя по тому, что первый советник Веридора говорил о финансовых отчетах, не соврал.
Как бы там ни было, а сидеть в покоях до завтрака и "отдыхать после плодотворно проведенной брачной ночи" Рони не собиралась. Стояла та самая сумеречная пора, что серостью и промозглостью предвещает рассвет. На севере это время тянулось достаточно долго, так как светало достаточно поздно. И девушка решила наведаться в ближайший к твердыне Монруа городишко со странным названием Антрополь. Навряд ли ей еще выпадет случай побывать в Северном Пределе, по крайней мере в ближайшее время, да и бродить в одиночестве по пустынным, еще не проснувшимся улочкам она очень любила. Ребята из банды не понимали ее: вестимо, чудит "королева", одна по городу шарахается, нет чтоб со своими ребятами на ярмарке али в таверне! Конечно, с ними она, бывало, веселилась, но при любом удобном случае скрывалась до рассвета, да так, что даже в самом захолустном поселке всей разбойничьей братией отыскать не могли!