Чужая невеста

Лориан всё же сделала попытку бежать, когда роуды собрались возле костра, а Роха не оказалось поблизости. Лучше уж сгинуть среди туманов, чем от руки этого отступника. Лучше утонуть в одном из ледяных озёр, что попадались на их пути, чем лечь под убийцу и добровольно раздвинуть ноги. Лориан трясло, когда представляла, что этот зверь сделает с ней, когда они окажутся на месте, как возьмёт…

Лориан отступала ещё и ещё. Сердце билось молотом, она чувствовала спиной и затылком влажную ночную прохладу и когда оказалась в густой тени, пустилась в безумное бегство прочь от лагеря.

Оно и в самом деле было безумным, Лориан едва не поломала ноги о камни и колдобины, порвала платье, раскроила кожу об острые углы. Безумным и, как оказалось, глупым. Её настигли, накинув на голову мешок, подхватили с земли и понесли обратно. Лориан старалась не плакать, морщась от каждого шага поимщика, и всё же не выходило сдержать слёзы, давясь ими. Всё тело ломило и затекло, пока её донесли до лагеря. Лориан поставили на ноги, боль вгрызлась в левую лодыжку – кажется, всё же подвернула. Девушка пошатнулась, но её удержали, вынуждая беззащитно сжаться. Она даже заскулила от бессилия, а в следующий миг с головы сдёрнули мешок. Лориан поморщилась, заморгала часто и тут же захлебнулась, когда в лицо ударил поток ледяной воды. Она всхлипнула, содрогнувшись всем телом, замечая сквозь пелену влаги высившегося над ней словно сотканного из тумана Роха. Он гневно смотрел на неё, глаза яростно вспыхнули в сумерках, будто два уголька, прожгли.

Лориан глубоко и шумно задышала, плотно сомкнув губы, чувствуя, как вода стылыми ручейками стекает с волос за ворот платья, на грудь, посмотрела исподлобья ему в глаза, ожидая. Она всё же отшатнулась и зажмурилась, когда Рох поднял хлыст, коснувшись концом лица Лориан, поглаживая грубой плетёной кожей скулу, потом шею и меж грудей. Она здесь, у кривого уродливого дерева, наедине со зверем, чуть в стороне горит костёр и бродят роуды, им нет дела до беглянки, сейчас Рох вправе делать со своей добычей всё, что захочет.

– Куда ты собралась бежать? – его голос прозвучал холодно, почти равнодушно, причиняя большую боль, чем раны на теле.

Лориан промолчала, чувствуя, как всё больше её охватывает дрожь – стало вдруг холодно.

– Здесь водятся дикие звери они, могли бы тебя разорвать, – продолжил он, медленно опуская хлыст ниже к животу.

К лицу Лориан теперь хлынул жар. Она вздёрнула подбородок, едва сдержала колкость – кого ей стоило опасаться, так это его. Самого опасного зверя, угрожающего ей, сделавшего её своей пленницей. А скоро сделает и своей подстилкой.

– Ты ведь должна знать, запах крови может привлечь самых опасных хищников, – Рох опустил хлыст поддев, им подол платья,

– Нет! – Лориан отшатнулась, её затрясло, она сглотнула и прошипела: – Не трогай.

Рох усмехнулся. Животное, самый настоящий хищник, играющей со своей добычей. Забавлялся ей.

– Если не хочешь добровольно, что ж, придётся принять меры, Лориан. Я платил не за то, чтобы ты сломала себе шею в очередном побеге.

Лориан снова смолчала. Ей было обидно и больно, а ещё стыд грыз изнутри, вынуждая её краснеть, ощущать свою ничтожность из-за своего жалкого вида и попытки бежать.

– Сколл! – крикнул Рох, сотрясая воздух и Лориан. – Собирай людей.

Она и опомниться не успела, как ей на голову снова был надет мешок. Лориан задохнулась от возмущения, гнева и бессилия. Отчаяние и унижение скрутило жгутами. Девушка забилась в сильных руках. Она ничего не видела. Что он хочет сделать? Куда собирать? Для чего? Что этот выродок задумал? Лориан попыталась вырваться, извивалась и шипела, делала вновь и вновь попытки, но её держали, и никто не спешил трогать. Лориан сходила с ума, начиная подвывать. А в следующий миг – она не ожидала – её так же, с мешком на голове, водрузили на седло. Теперь она могла только слышать. Слышать дыхание роудов, короткие переговоры, фырканье коней. Её руки привязали вперёд к луке седла. Она согнулась пополам от бессилия и зарыдала. Самая ужасная ночь. Топь, в которую она погрязала с головой. И нет выхода.

Путь продолжился. Лошадь понесла безвольную ношу за другими, Лориан только оставалось сжимать коленями бока и терпеть. Но тяжесть усталости наваливалась непосильным грузом, и Лориан проваливалась в пустоту, изредка выныривала, оказываясь во мраке, втягивая в себя жадно воздух, что стал будто чуть солоноватый, холодный и промозглый, как в недрах подземелий. Монотонный шаг, перекатывание мышц лошади и скрип щебня под копытами коней – всё, что она могла уловить. Больше Лориан не слышала и не чувствовала ничего. Вязла в мареве, как ни пыталась держаться прямо, но слабла с каждым вдохом, пока один из роудов, ехавший рядом, не приблизился, подхватил, стаскивая Лориан с седла, пересаживая на своего скакуна, сжимая в руках. Лориан, уловив мужской запах с особой горчинкой, поняла, что это Рох. Поняла и хотела отстраниться, но даже не пошевелиться, не смогла – руки и ноги отнялись, и она провалилась в небытие.

***

Она упала ему в руки, едва Рох приблизился, почуяв скорее инстинктом, что Лориан вот-вот свалится с седла. Хрупкая, маленькая, её всю трясло, лихорадило. Проклятая девчонка немного разочаровала его своим побегом. Он уже поверил, что Лориан достаточна умна, чтобы не делать глупостей. Зачем она побежала, едва не искалечив себя? Такая же глупая, как и все остальные.

От гнева он даже хотел бросить её там, пусть проваливает куда хочет. Но её взгляд дикой волчицы и вздымающаяся грудь вынудили кожу штанов натянуться, едва не лопнуть от того, как напрягся его член, от этого взгляда, этой спеси яростной, отчаянной. Он хотел её. Ни одна не вызывает такой реакции его тела, как эта девчонка. Он всю дорогу думал, чем она могла так привлечь его, зачем он тащит чужачку в Шеит? Мог бы просто отыметь её в одном из дворов и выбросить. Но он везёт её в место, которое сокрыто от всех, показывая тайную дорогу. Безумие и глупость. Рох противоречит сам себе.

И этот Вильер, пьяная мразь! Когда Рох пришёл забрать её, выяснилось, что отчим отдал Лориан за долги уже давно, да и не одному ублюдку. И скоро за ней должны были прийти, если бы не он. Пришлось выкупить Лориан, хотя Рох мог просто прирезать этого пьянчугу как свинью и забрать свою добычу. Рох даже жалел, что не сделал этого, но тогда этой шлюхе Тине слишком будет сладко житься.

Сейчас, держа Лориан в руках, Рох никогда не был так близок к потере контроля.

Они въехали в каменную арку раскрытых ворот, и только тут Рох снял с её головы мешок, который сам и надел. И не потому, что хотел наказать беглянку, а для того, чтобы не знала дороги в Шеит. Рох не хотел этого делать, но девица сделала такую глупость, опустив себя в его глазах.

Их сразу окружили слуги и воины.

– Целителя немедленно, – приказал первым делом Рох, спешившись, бросив жеребца слугам.

Широким шагом, сжимая лёгкую и слишком горячую Лориан в руках, направился в замок. Рох не помнил, как поднялся в покои, смотря в её лицо, слишком бледное, слишком пленительное, невозможно отвести взгляда. Это плохо, плохо, что Рох не может проявить волю и оставить её, но он и не хочет. Обладание ею, понимание, что она теперь в его руках, в его плену, пьянило крепче исангинского рома.

Рох ворвался в покои, осторожно положил Лориан на постель, оглядел её внимательней. Всё не мог понять, как она жила в этом грязном, пропитанным хмелем городке, не попавшись в лапы выблядкам, с которыми знался её отчим? Попалась бы, если бы не он… От одного представления, что бы те сотворили с ней, в кого превратили, опорочив её невинность и красоту, загубив, от этих мыслей его опалила жгучая ярость.

Он хочет знать о Лориан всё: где родилась, при каких обстоятельствах, и почему её мать приехала в Рагоин. Скорее это было привычкой проверять каждого, кто попадает в окружение. Недоверие. Да, Рох доверял только проверенным.

Он склонился ниже, прислушиваясь к её дыханию, оглядывал её уже открыто и жадно. Дыхание его учащалось, а мышцы каменели, слишком душно становилось рядом с ней. Желание наливало член кровью, делая его твёрдым, чувствительным. Хотелось прямо сейчас впиться в эти розовые чуть припухлые губы, девственные… Он представил, как они порочно будут скользить по его члену, растягиваясь. Но сейчас ему приходится ждать. Это слишком сурово. Но скоро он завладеет этими губами, проникнет языком в горячий ротик, запустить пальцы в волны волос невероятного цвета, как красный рубин, сейчас влажных и спутанных в его пальцах. Голову заволокло туманом, скоро, очень скоро он раздвинет её стройные ноги и ворвётся, взмёт. Рох едва не зашипел от того, как член туго упёрся в ткань, сухо сглотнул, прикрывая веки, втягивая её запах. Да, всему виной был он, аромат её тела, смешанный с влагой, делающей его ещё ярче, будоражащим кровь. Она пахла по-особенному. Запах тумана и чего-то сладко тонкого, льющегося в его тело, наполняющего лёгкие и голову тяжестью.