Страница 3 из 6
Какие сейчас нравы царят в армии, в ходу ли забавы и приколы, мне неведомо, но желаю, чтобы курьезные истории оставались без драматических последствий.
Палатка окуривания
После окончания учебного подразделения, обретя военную специальность «химический инструктор-дозиметрист» и звание «сержант» для дальнейшего прохождения срочной службы я прибыл в понтонно-мостовой батальон инженерно-технических войск, расположенный в селе Парканы на берегу Днестра.
Начальник штаба майор Георгий Дежкин, прочитав мое удостоверение об окончании учебки с общей оценкой «отлично», одобрительно произнес:
– Годится, отличники нам нужны. Большинство призывников в батальон поступили из среднеазиатских и кавказских республик. Для них оружие массового поражения – темный лес, поэтому просвещай и не только в теории, но и на практике. Следуй завету великого русского полководца Александра Суворова: тяжело в учении – легко в бою. Впрочем, и другие мудрые заповеди из его «Науки побеждать» не забывай.
– Так точно! – ответил я.
– Имей в виду, если достигнешь высоких показателей в боевой и политической подготовке, то присвоим очередное звание и предоставим двухнедельный отпуск домой, – обнадежил майор. – Поди, скучаешь, тоскуешь о родне и невесте?
– Так точно, скучаю! Разрешите идти?
– Иди, приступай к обязанностям, – велел офицер.
Начштаба и, конечно, комбат подполковник Сухарев стали моими непосредственными начальниками. Фактически, отвечая за подготовку личного состава к защите от оружия массового поражения, а именно ядерного, химического и бактериологического, я занимал офицерскую должность.
С азартом включился в работу. Используя плакаты, схемы и другие наглядные пособия, рассказывал сослуживцам о ядерном, термоядерном оружии, о водородной бомбе и основных факторах поражения: проникающей радиации, световом излучении, ударной волне и электромагнитном импульсе. Детально поведал о губительном воздействии этих факторов на организм человека, в целом на окружающую среду, флору и фауну, подробно рассказал о средствах защиты и приборах для определения уровня радиации и допустимых для человека нормах, о газосигнализаторе, предупреждающем о типе примененного противником газа.
Приятно было наблюдать, с каким интересом слушатели внимают новым для них знаниям. Таким же образом реагировал и я, будучи курсантом учебки.
Старательно, конспектируя факты, подчиненные слушали лекции о химическом оружие: боевых отравляющих веществах, газах нервнопаралитического, удушающего действия, в частности, зарине, зомане, иприте, фосгене и дифосгене, о зажигательных смесях – белом фосфоре и напалме. Не осталось без внимания и бактериологическое оружие – смертельно опасные бактерии и вирусы природного (холера, чума, сибирская язва, оспа и др.) и искусственного происхождения, созданных во вражеских лабораториях.
Зараженность местности, помещений и каким именно отравляющим веществом, определялась прибором газосигнализатором. Также в арсенале батальона были дозиметрические приборы для определения уровня радиации: ДП-5В, индивидуальные дозиметры ИД-1, ИД-02, ИМД-2С, комплект дозиметров ДП-22В и дозиметрическая линейка ДЛ. Основным средством защиты от химического и бактериологического оружия является общевойсковой защитный комплект с противогазом, а средством разведки – БРДМ – боевая, разведывательная дозорная машина.
Занятия я не ограничивал стенами «ленинской комнатой», так назывался актовый зал для культурно-просветительских мероприятий, где они проводились, а продолжал учебу на полигоне с применением взрывпакетов, дымовых шашек. Убежден, что многим, кто служил в армии и на флоте, запомнились такие учебные команды: «Вспышка слева!», «Вспышка справа!» спереди или сзади, то есть о возможном ядерном взрыве.
При этой команде солдаты ложились плашмя на землю, ступнями по направлению к взрыву, прикрывали глаза и голову от светового излучения и ударной волны. Для укрытия использовали овраги, пригорки и другие особенности ландшафта.
Некоторые из местных старожилов-аборигенов, наблюдая за непонятными для них телодвижениями, вертели пальцами у висков. В их головы не укладывалось, почему вдруг солдатский строй плашмя падает на землю?
Весна была в разгаре. Деревья и кусты утопали в белоснежном, розоватом, лиловом, пурпурном и желтом цветении. Земля покрылась изумрудно-малахитовой травой, проклюнулись хрупкие цветы.
– Товарищ майор, мне необходимо проверить, правильно ли подобраны противогазы для каждого бойца, не пропускают ли резиновые маски воздух, а в случае военных действий газы и опасные бактерии и вирусы, – обратился я к начштаба.
– Понятно, решил проверить их в палатке окуривания?
– Так точно!
– Одобряю и разрешаю, – сказал майор Георгий Дежкин. – У нас не только порох должен быть сухим, но и надежная защита от оружия массового поражения, находящегося на вооружении вероятного противника, каковыми являются армии стран НАТО. Начни проверку с личного состава первой роты. Я предупрежу капитана Моцарского.
– Мне потребуется слезоточивый газ хлорпикрин, – напомнил я. – Он хранится на складе химических средств.
– Прикажу старшине Гармашу, чтобы выдал.
Вскоре по моей команде рядовые установили вблизи плаца палатку цвета хаки. К тому времени прибыл первый взвод в составе тридцати человек во главе с замкомвзвода сержантом Виталием Синельником. Солдаты выстроились в две шеренги.
Я начал инструктаж с вопроса:
– Как проверить надежность противогаза, чтобы в случае применения противником боевых отравляющих веществ он не стал последней предсмертной маской?
Наступила пауза, чтобы не попасть впросак, никто не решился ответить, а я продолжил:
– Для этого существует газ хлорпикрин, воздействующий на слизистые ткани дыхательных путей, на глаза и гортань. Поэтому, чтобы размер маски герметично прилегал к лицу, а гофрированная трубка, соединяющая маску с коробкой с сорбентами, фильтрующими воздух, была целой, без повреждений, проводится их проверка в палатке окуривания, где для этого распылен хлорпикрин.
Облачившись в ОЗК с противогазом, я проник в палатку и распылил хлорпикрин. Пробыл внутри три минуты и, убедившись в надежности своего противогаза, резиновой маски, вылез наружу.
– В палатку входить по двое, – пояснил я. – Находиться в ней следует не более трех минут. Этого времени достаточно для проверки герметичности маски. Если почувствуете, что щиплет глаза и наворачиваются слезы, то, не мешкая, выбегайте из палатки. Ясно?
– Так точно! – хором отозвались они.
– В таком случае, начнем с замкомвзвода, – я указал рукой на сержанта Синельника. – Приступай! Газы!
Он быстро облачился в ОЗК и надел на голову резиновую маску противогаза, скрылся в палатке. Через три минуты благополучно возвратился, снял маску и доложил:
– Противогаз в порядке.
До полудня, когда я объявил перерыв на обед, весь взвод успел побывать в палатке. Лишь у троих солдат маски оказались большего размера, произошло проникновение паров газа. После трапезы я предполагал продолжить процедуру с бойцами второго взвода.
В качестве часового у палатки выставил рядового Федора Стрижа, а остальные строем отправились в столовую, расположенную на территории части в ста метрах от плаца. В этот промежуток времени произошел казус.
У палатки я застал рядового Богдана Кудрю из третьего взвода. Лицо у него было красное, как бурак, из глаз сочились слезы, кашлял, прикрывая рот ладонью.
– Что случилось?
– Очень приспичило. Всего на минуту отлучился в сортир, – оправдывался Стриж, – А его черт понес в палатку без противогаза. Вот и наглотался хлорпикрина. Не лезь в воду, не зная броду. Будет простофиле на будущее наука.
– Товарищ сержант, что со мной случиться? – вопрошал пострадавший.
– Уже случилось. Газ минимальной концентрации, поэтому не смертельный, промоешь лицо, глаза, нос, прополощешь горло и пройдет.