Страница 10 из 11
– Ты здесь прислуживаешь?
Паренёк пожал плечами, не зная как ответить. Моё предложение поесть отверг. И даже оглянулся на дверь, словно опасался, что нас подслушивают. Спросил разрешения уйти, я позволила. Он показался мне таким неприкаянным, что сердце разрывалось. Решила, что как только чуть-чуть отдохну, позову его и расспрошу о родителях. Почему-то была уверена, что мальчик сирота.
Едва я, завершив трапезу, отодвинула тарелку, в дверь снова постучали. В приоткрывшуюся щель заглянула болтливая служанка. Она оценивающе оглядела мой наряд, состоящий из нижней юбки, рубашки и домашних туфель, и весело сообщила:
– Повезло вам, госпожа! Печи заработали. Я вам первой воды согрела. Нести? – улыбнувшись в ответ на мой радостный возглас, спросила: – Можно мне Гай поможет?
– Кто? – удивилась я, услышав «Рэй». – Виконт?
– Мальчишка. Подсобник. Он был у вас.
– А! Конечно.
Они вдвоём затащили здоровенный чан в туалетную комнату, оттуда послышался шум наполняемой ванны. Мне требовалась помощь, но с толстухой не хотелось оставаться наедине, а мальчика было неловко привлекать, поэтому я спросила:
– Нет ли в трактире девочки, чтобы помогла мне принять ванну?
– Моя сестра с удовольствием согласится, – обрадовано воскликнул Гай, – Лида.
– Очень хорошо, приведи её.
Мальчишка убежал, а толстуха, уходя, предупредила:
– Деньги не давайте. Хозяин всё одно отберёт.
– И тебе тоже?
– И мне, – печально пожала плечами служанка, – жадный, как сам…
Она вышла, не закончив мысль, так я и не узнала степень алчности хозяина трактира.
Вскоре пришедшая Лида не выглядела такой забитой, как брат, но и разговорчивой её нельзя было назвать. Девочка лишь подтвердила догадку, что они с Гаем двойняшки. Небольшой рост и некая угловатость выдавали в серьёзной и уверенной на вид девочке отроковицу. Я тоже не была расположена к разговорам, поэтому внутренне поблагодарила Лиду за сдержанность.
Тёплая вода, лавандовое мыло, щётка в ловких ручках помогли избавиться и от дорожной пыли, и от усталости. Лишь горечь от потери родных невозможно удалить так просто.
Обтерев меня насухо махровым полотенцем, размером с небольшую лужайку, помощница указала на небрежно брошенный поверх сложенного на стуле платья кошель:
– Видел кто?
Я, натягивая рубаху, неопределённо угукнула. Болтливая служанка точно видела, и хозяин, кажется, тоже.
– А что?
– Худо, – нахмурилась Лида, – в прошлом годе маму с папой ограбили и убили.
Я задохнулась от нахлынувшего густой волной сочувствия:
– Вы сироты? Кто заботится о вас?
Лида зыркнула на меня сердито:
– Я могу позаботиться и о себе, и о брате. Кошелёк напоказ не выставляйте.
Её покровительственный тон умилял. Так выговаривают младшей сестрёнке, но никак не взрослой малознакомой тёте. Лида занялась уборкой в ванной комнате, а я приготовилась ко сну. Кошель спрятала в котомку. Поразмышляв с минуту, достала револьвер и сунула его под подушку. Девочка, завершив дела, пожелала доброй ночи, велела запереть дверь и, громыхнув на прощанье жестяным ведром, ушла.
Спала я урывками. То проваливалась в бездну, то, выныривая, оказывалась в каменной воронке, стремительно закручивавшейся в гипнотический вихрь. Пугающие картины сменялись улыбчивыми лицами родных. Мама и папа старались утешить меня ободряющими взглядами, но едва я устремлялась кому-нибудь навстречу, как видение отступало, и я обнаруживала себя в неосвещённой комнате трактира.
Очередное пробуждение вызвал грохот и последовавший за ним скрежет. Я села в кровати, мигом стряхнув сонливость.
– Кто здесь? – В дверном проёме, тихо переругиваясь, толкались две тени. Как я поняла по их судорожным движениям, непрошеные гости запутались в растянутой у входа верёвке. Это дало мне время. Нашарив пистолет, я взвела курок и сказала хриплым спросонья голосом: – Прочь пошли! Буду стрелять.
Один из мужчин замер, второй резво рванул ко мне:
– Врёшь, паскуда!
Я нажала на спусковой крючок. Выстрел испугал меня едва ли меньше грабителей. Те на секунду застыли, потом оба бросились ко мне. «Промазала», – с облегчением подумала я и снова взвела курок. Выстрелила бы опять, ведь сердце замерло от страха: что на уме преступников – банально ограбят или придумают похуже? Меня спас звонкий визг и высокий девичий голос:
– Убили! Уби-и-и-или!
Тёмные фигуры попятились и кинулись прочь из комнаты. Я лишь успела разобрать угрозу:
– Ничего, птаха, не уйдёшь! Брательник твой умотал, защитить некому.
Я сидела, держа в трясущихся руках пистолет, и заливалась слезами. Сквозь охвативший меня ужас едва пробивалась мысль: меня с кем-то спутали.
– Госпожа! – Из коридора плыл свет газового фонаря. Я узнала голос Гая.
– Заходи, не бойся.
Чтобы случайно не выстрелить, я вернула пистолет в нейтральное положение.
– С вами всё хорошо? – мальчик перебежал к столу, устроил на нём фонарь и прибавил яркость. Сразу стало будто теплей, страхи исчезли.
Я кивнула.
– Мне послышался голос твоей сестры.
– Лида устроила ловушку у вашего порога, мы караулили по очереди, – ответил Гай быстрым шёпотом и добавил чуть спокойнее: – испугались, что это они стреляли.
Не знаю почему, но подвинувшись и предложив мальчику сесть на край кровати, я спросила:
– О каком ещё брате они говорили?
– О вашем, – паренёк удивлённо вскинул брови, – о том, что снял для вас комнату. Он сказал, что сестра поживёт здесь. Заплатил вперёд.
– Разве он уехал?
– Ещё до заката.
Вчера я мечтала избавиться от общества виконта, но его бегство почему-то огорчило. В надежде отвлечься, попросила Гая рассказать о себе. История двойняшек трогала струны души, отзываясь печальной мелодией.
Год назад их родители, распродав имущество, направились в замок герцога Далеор. Они надеялись найти работу и забыть о злоключениях, преследовавших на родине. Путники остановились в этом трактире на ночлег. Отец, расплачиваясь с хозяином, неосмотрительно продемонстрировал туго набитый кошелёк. Рано утром тронулись в путь, намереваясь уже следующую ночь провести в замке доброго герцога. Телегу, груженную скарбом, поверх которого восседали дети, тащила бойкая лошадка по имени Зорька. Родители шли пешком. За поворотом дороги путь у рощицы перегородил ствол упавшего граба. Пока отец осматривал препятствие, из-за кустов выскочили бандиты.
Возможно, отдай путники имущество без борьбы, остались бы живы. Но случилось то, что случилось: дети осиротели. Подробностей Гай не помнил, лишь ужас и беспомощность охватывали его при попытке восстановить те события.
– Вижу только, – говорил мальчик, глотая надоедливый ком в горле и поспешно вытирая слёзы, – короб с нашим барахлишком в пыли, мама и папа лежат без движения, Лида мечется между ними, а нашу Зорьку уводят в сторону реки.
Жалость стиснула сердце шершавыми ладонями. Я не сразу заметила, что взяла мальчика за руку и поглаживала её в тщетной попытке утешить.
– Нас подвёз молочник, – продолжил рассказывать Гай. – Он как раз направлялся в трактир после утренней дойки.
– Хозяин приютил тебя и Лиду? – спросила я, проникаясь уважением к этому человеку, но юный собеседник хмыкнул и криво улыбнулся:
– Приютил, как же! В рабстве мы. Целыми днями работаем за кусок хлеба и каморку без окон на двоих. Я бы сбежал, но Лида не хочет.
Он вздрогнул от громкого стука в дверь и замолчал, плотно сомкнув губы. Получив позволение, Лида вошла в комнату и сердито взглянула на брата – слышала последние слова.
– Здравствуйте, госпожа, я принесла ваши вещи.
Она положила вычищенное дорожное платье на кресло в углу. Тут же пристроила кулёчек с выстиранным и выглаженным бельём. По комнате распространился аромат лавандового мыла. Гай вытянул руку из моих пальцев, встал с виноватым видом.
– Иди отсыпайся, пока тебя не хватились, – строго велела ему сестра. Когда мальчик шмыгнул за дверь, она объяснила: – Глаз всю ночь не смыкал.