Страница 3 из 12
– Прошу прощения, Роман Аркадьевич! Я и не думал вам грубить. Но проект трудоемкий, мои люди работают без выходных… – сказал Травкин.
– Похвально! – смягчился чиновник. Он потрогал пальцами узел галстука, повязанный так крепко, что при случае его хозяин мог без хлопот удавиться. – Мы тоже не казенные чинуши. В случае положительного результата испытаний все сотрудники лаборатории будут премированы, а вы лично, Алексей Семенович, можете рассчитывать на высокую должность. Не говоря уже о квартире в столице и прочих привилегиях.
– Спасибо, господин Хорьков! Большое спасибо… – Травкин поклонился, словно вернулись времена рабовладельческого строя.
Чиновник высокомерно наклонил плешивую голову.
– Благодарить потом будете. А пока необходимо первые образцы сыворотки отправить в Москву.
– Это непросто сделать…
– В чем дело?! – Хорьков уже намеревался покинуть лабораторию, но последние слова ученого заставили его остановиться.
– В воздухе PL-14 окисляется, в герметичной среде споры быстро погибнут, потому что им требуется кислород. Замкнутый круг!
– Чушь какая! – воскликнул Хорьков. – Как же вы его фиксируете?
– Мы подобрали физиологический раствор наподобие плаценты. Искусственно насыщаем его макрофагами, кислородом и питательными веществами. Эндометрии, столь богатые гликогеном, требуют поддержания стабильного атмосферного давления и температуры…
– Советую перейти на родной язык! – перебил ученого Хорьков.
– Проще говоря, транспортировка препарата на данном этапе нежелательна. Самолет исключен – в салоне пониженное давление. В поезде или на автомобиле не избежать вибрации, мы не можем знать наверняка, как это скажется на сыворотке.
Чиновник подозрительно покосился на Травкина:
– И что вы предлагаете?
– Я проведу еще серию тестов, возможно, следующий образец PL-14 окажется стабильнее предшественника.
Хорьков скользнул бесцветными рыбьими глазами по сверкающим стерильной чистотой никелированным шкафам. Ученый старался не дышать, благоговейно взирая на высокого гостя. Травкин был скорее похож на киноактера в малобюджетном американском фильме, чем на гения! Широченные плечи, густые черные волосы без намека на седину. Такому место на пляже, а не в скучной лаборатории! В классическом понимании московского чиновника настоящий ученый должен был выглядеть как замызганный сварливый старикашка с дрожащими пальцами и засаленными лацканами пиджака. Травкину было от силы сорок лет, а он уже являлся автором сенсационного препарата! Причем найденного дедовским методом в провинциальном институте города Ставрополя. Изыскание запросто тянет на Нобелевскую премию, но едва ли оно станет достоянием общественности. Нечто подобное уже пробовали совершить американцы. Истинно говорят, земля русская богата талантами! Москва с нетерпением ожидала первых образцов сыворотки.
– Ладно, – прервал паузу чиновник. – Что-нибудь придумаем.
Он протянул ладонь, Алексей Травкин пожал ее с великой осторожностью, рука Хорькова на ощупь напоминала остывшую сардельку и утонула в огромной лапе ученого.
Из окон вливался безудержно яркий солнечный свет. Травкин достал сигарету, щелкнул колесиком зажигалки. Выдохнул колечко дыма, внимательно проследил за растекающимся в пыльном воздухе голубым облачком. Неприятно зудела губа, он тронул пальцем подсыхающую «простуду» и громко выругался. Идея возникла неожиданно. Как озарение. Из соседней двери выскочила аспирантка Люда, недавняя выпускница университета. Она ворковала над толстой крольчихой. Молодые ученые окрестили животное Самантой. Жирная, неуклюжая крольчиха выжила в результате действия сыворотки и приобрела нетипичную для миролюбивых зверьков злобу. В настоящий момент Люда пыталась накормить непокорную крольчиху.
– Алексей Семенович! Что случилось?!
– Как чувствует себя Саманта?
– Очень агрессивная. Едва не откусила мне палец! – На щеках милой девушки заиграли чудесные ямочки.
– Может быть, уколоть ее транквилизатором?
– Еще не хватало! Предложите ей водки налить в мисочку. Вы хотели что-то спросить, шеф? – Девушка кокетливо поправила русый локон.
Как ему это сразу в голову не пришло?! Колечко дыма медленно растаяло, оставляя рваные клочья тумана.
– Немедленно возьмите пять миллиграммов опытного вещества и смешайте с образцами плазмы крови.
– Мы прививали вещество крысам, кроликам, почти все сдохли, только Саманта живет и еще две крысы. И где мне взять образцы крови?
– Черт побери! У меня возьмите!
Он быстро закатал рукав халата, обнажил мускулистое загорелое предплечье. Заразившись энтузиазмом шефа, Люда сорвала упаковку с одноразового шприца, выхватила из шкафчика пузатую склянку, в ноздри ударил ядреный запах спирта.
– Будет немного больно! – улыбнулась девушка.
– Колите! – прорычал ученый.
Тонкая игла впилась в вену, прозрачная колба наполнилась алой жидкостью. Крупицы сигаретного дыма рассеялись, не оставив следа, и только опальная взвесь кружилась в солнечных лучах.
Уборщица вынесла мусор через черный ход института. Это являлось нарушением мер секретности, все отработанное сырье надлежало запечатать в специальные емкости и сжигать. Но инструкции создаются для того, чтобы их нарушали. Женщина выбросила два черных полиэтиленовых мешка и, равнодушно оглядев залитый солнцем пустырь, захлопнула дверь. К отбросам тотчас устремился бродячий рыжий пес. Собака осторожно протянула к пакетам черный нос, едко запахло формалином, известью и еще чем-то гадким, несъедобным. Пес рванул зубами пакет, сквозь прореху высыпались одноразовые стаканчики, остатки еды, битое стекло и пластиковые шприцы со следами мутных пузырьков на колбах. Неприязненно косясь на шприцы, собака жадно лизнула засохшую мясную подливку. Громкие шаги заставили бродяжку зарычать, черная губа обнажила желтые клыки.
Двое молодых парней подошли к свалке.
– Глянь, Артур, сколько баянов! Расточительная халатность, как базарят в новостях!
– Отбросы из института, дерьмо всякое! – выругался худощавый черноволосый парень, по виду кавказец.
– Зараза к заразе не пристает! – хмыкнул белобрысый мужчина. У него на лбу зрело багровое родимое пятно. – Готовь централ! – Человек подобрал шприц, сдул с иглы невидимые крошки пыли, уверенно закатал рукав свитера.
– Я – пас! – Артур брезгливо покосился на мутные пузырьки в колбе.
– Если хочешь, топай в аптеку! Мне не резон в центр города на ломах тащиться!
Белобрысый присел на корточки, достал столовую ложку, в руках запылал синий огонек зажигалки.
– Сейчас, сейчас…
В ложке закипела бурая смесь.
– Ты еще грустишь, мой сладкий беби… – прогнусавил он строчку из песни.
– Ну тебя на фиг, помоечник!
Артур зашагал по направлению к автобусной остановке.
Солнце стояло почти в зените. Пес увидел, как человек вонзил острие себе в вену, губы исказила счастливая ухмылка. Казалось, рассмеялся клоун, только родимое пятно на бледном лбу выглядело как чернильная клякса на листе бумаги. Собака зарычала, потрусила прочь. Через пять минут пес позабыл и про свалку, и про бледного человека. Говорят, собаки не могут помнить отдельные события больше пяти минут. В памяти животного сохранился лишь жутковатый запах, который исходил от незнакомца. Запах смерти…
Москва. 8-е управление Генерального штаба Российской Федерации. Двенадцать часов до начала операции «Красный жук». 10:35.
Кондиционеры работали на полную мощность. Пятеро мужчин не отрывали глаз от большой плазменной панели, висящей на стене. Съемки отличались скверным качеством. Заурядного вида лысеющий мужичок подтягивался на перекладине. Люди смотрели видео уже полчаса, и до сих пор никто не проронил ни слова. Человек на экране продолжил физические упражнения, губы собравшихся возле экрана людей шевелились, считая движения.
– Фу, дьявол! – первым нарушил молчание приземистый коротышка с генеральскими погонами. – Я сбился со счета!