Страница 4 из 12
Ирина покрутила головой:
– Всерьез. Кода в конце августа ей отказали в приеме на работу в частную гимназию, Вероничка на пару месяцев духом пала. Потом вроде бы опомнилась. Начала опять искать работу… А тут смерть Воронцова. Встреча с Линкой. Все один к одному сложилось, Вероничка в расследование всерьез вцепилась. Хотела доказать, что видит то, чего другие пропускают.
Она ж у нас упорная. Была.
– Ей кто-нибудь угрожал?
– Нет.
– Она тебе что-нибудь о своем расследовании рассказывала?
– Да когда? – повела плечом сестра. – У меня работа, дети, дом… Почти не виделись.
– Понятно. Прости.
– И ты о ней, Дуся, плохо не думай. Вероничка не врушка, она просто хотела выйти замуж. За хорошего человека.
Мама Евдокии Землероевой утверждала, что основной отличительной чертой ее дочери является Упрямство. Именно с прописной буквы. (Паршин, скрытно уважавший это же свойство подруги, в эпитетах не скромничал и больших букв ей не присваивал, мог приласкать «козой упертой», «ослицей» или «самой упертой девицей Москвы».)
Набычившись и стискивая зубы, Евдокия ехала к пятиэтажной брежневке, располагавшейся в пятнадцати минутах ходьбы от площади у трех вокзалов. От Павлова она уже узнала, что реанимировать дело о смерти Воронцова по вновь открывшимся обстоятельствам ему навряд ли позволят. Дело изначально – тухлое, в архив списали и забыли. Максимум что сделал Дима – это отправил с утра двух оперов по адресам для выяснения алиби братьев Карпухиных.
И уже отзвонился по одному из фигурантов:
– Геннадий был у подружки с вечера по утро. Вместе с ними до часу ночи заседали еще три типажа, Гену и соседи видели, так что алиби – подтверждено. Увы.
– Он мог не сам убить.
– Заказать? – усмехнулся Павлов. – О чем ты, Дуся, Карпухины – голь перекатная!
– Но старший Карпухин имеет определенные связи.
– Да я не спорю… Покопаться надо.
– Вот я и еду… рыть.
– Бог в помощь. Если что – звони.
«Рено» сыщица приткнула к мусорным бачкам за двести метров от нужной пятиэтажки. Погода разгулялась, выглянуло солнце, на улицу могли просыпаться старушки-кумушки – лучшие болтливые свидетели. Но вот подруливать на дорогой машине к этим бабушкам негоже. Стереотип «богатое – сплошь наворованное» в них не изжить, проник он до костного мозга за благодушные десятилетия социалистического равенства. Прижился, стал второй натурой.
Евдокия пробралась по неметеным тротуарам до расчищенной лавочки на детской площадке. Пока брела, поглядывая на серую кирпичную пятиэтажку, изобрела легенду. Решила не пугать старушек россказнями об убийстве, прикинуться овечкой в поисках наемного жилья. (И Диму, что немаловажно, подставлять нельзя. Участковый на районе – не простой товарищ, сталкивались. Доложит, что по убийству работает детективное агентство – что в принципе противозаконно! – и взгреют старшие товарищи Димона по самое не балуйся.)
На мягких лапах, стряхивая снег с сапожек, Евдокия подкралась к греющимся на морозном солнце бабушкам.
– День добрый, – расцвела улыбкой. – Можно вас спросить?
Непростые столичные старушки – числом четыре – дружно прищурились. Две из них кивнули.
– Я тут жилье ищу, – смущенно приступила Евдокия. – Сказали, в вашем доме можно квартиру снять? Либо комнату.
В удачно расположенном доме, что в шаговой доступности от трех вокзалов, квартиру можно было снять даже на час. Половина жильцов подобным промыслом не брезговала, сдавали и освобожденные под «это дело» комнаты. Вторая половина квартир вообще использовалась исключительно под съем. Как не использовать момент, раз уж расположение такое везучее да прибыльное, не слишком пыльное?
Старушки тотчас оживились.
– Дак комнату или квартиру? – поинтересовалась бабушка в шикарном пуховом платке.
– А это зависит от того, сколько попросят за наём, – пуще прежнего «смутилась» якобы провинциалка. Евдокии – кровь из носа! – надо было получить легендированный доступ в третий подъезд дома! Тот, в котором жил и умер Воронцов, по которому ходила Вероника. Работать дальше станет просто: новая жиличка примется лихо знакомиться с соседями, о столичных буднях задавать вопросы. С дальним прицелом на криминальную обстановку района временного проживания.
Топать же проторенным покойницей путем и представляться сыщицей может быть опасно. Либо бесполезно, в подобных случаях сдатчики жилья (не все из которых налоги платят) встают единым фронтом и вешают замки на языки.
…Внимательно приглядываясь к бабушкам, Евдокия старалась засечь невольный взгляд какой-нибудь старушки, брошенный на нужный подъезд.
Пока не получалось, поскольку бабки жадновато, все как одна, таращились на гостью.
– За комнату не много попрошу, – заявила кумушка в платке и назвала фантастическую сумму.
Евдокия крякнула.
– А посмотреть ее можно?
– Чего ж не посмотреть, – сказала ушлая старушка, встала с лавочки и, отряхивая зад от снега, повернулась к пятому подъезду.
– Подождите! – попросила Дуся. – А квартиры кто-нибудь сдает?! Желательно не угловые.
– Ишь ты, – разочаровано поджала губы вставшая бабушка. – Не угловые всем подавай.
Три остальные кумушки переглянулись.
– У Ивановны вроде бы жилец съехал, – предположила тетушка в вязаной ушанке. Автоматически переместила взгляд на третий(!) подъезд дома. – Но у нее, девонька, двухкомнатная. Дорого возьмет. Да и не всех пускает, привередливая.
– Не важно. Ко мне скоро сестра приедет, вместе – осилим. Подскажите, пожалуйста, номер квартиры.
Заканчивая разговор, Евдокия собиралась заплатить некой Ивановне сполна за недельное проживание. А после вновь выйти на улицу и потолковать с бабушками на предмет: ближайших магазинов, транспортных развязок, возможного устройства на работу, криминальной обстановки… С временной соседкой разговор пойдет уже по-свойски, живенько.
Но пока Евдокия лишь повернулась к дому, поглядела на окна третьего подъезда…
На четвертом этаже едва заметно колыхнулась занавеска. Евдокии показалось, что от окна кто-то быстро отошел, овал лица мелькнул.
Зураб
Зураб резко отпрянул от окна! Ушел в тень комнаты.
Все утро он приглядывал за улицей, надеялся, что в «Герде» все прошло гладко и к дому у трех вокзалов следствие интереса не проявит. Кокаин, подсунутый в руку мертвой девушки, уведет ищеек по другому следу. Иных привязок киллер не оставил.
И вроде бы пока все было ровно. Возле дома не крутились опера, никто не появился опросить жильцов о сыщице Матвеевой, неразумно сунувшей нос в серьезные дела.
Зураб был абсолютно уверен, что опознает оперов. Уловит их повадки, не пропустит.
Но к дому пришла девчонка. Вторая из частных ищеек детективного агентства. Исключительное зрение снайпера помогло Зурабу опознать девчонку даже с высоты.
Киллер выругался сквозь зубы.
Жесть! И неожиданность. Приманка с кокаином не сработала как нужно.
А должна была!
«Где же я прокололся? Что не учел?»
Наемник метнулся к компьютеру, вскрыл файл с записью последних разговоров Вероники, которые он писал через ее сотовый телефон. И держа планшет в руках, надев наушники и слушая, вернулся к подоконнику. Осторожно глянул вниз…
Вторая сыщица детективного агентства Евдокия Землероева шагала к третьему подъезду. Зураб досадливо скривился. Без устранения помехи «Вероника Матвеева» обойтись никак не получалось! Риск был оправданным. И горе-сыщицу киллер убрал – чисто. Абсолютно.
Заказ на устранение Михаила Вячеславовича Пухового признавали архисложным даже наниматели. Оплата шла по двойному тарифу, хотя Зураб и так всегда просил немало. Считался исполнителем экстра-класса и брался за работу предельной сложности с выездом в любую точку шарика. Мог «отработать» эскимоса ясным днем на ровном насте и не оставить следа.