Страница 2 из 12
Но это – лирика, картинки с выставки. Несколько этих визиток сегодня ночью нашли в сумочке убитой в клубе девушки.
…Евдокия отняла ладонь от губ и прошептала:
– А может быть, это не Вероника? Может быть, подаренные визитки у кого-то нашли?
– Нет, Дуся. На ее телефон пришел вызов от сестры, я ответил и пригласил в «Герду»… Все в масть, подруга, сестра убитую опознала.
– Твою ма-а-ать… – прошептала Дуся. – Ирка в клуб приехала?!
– Да.
Старшую сестру Вероники сыщица тоже знала, Ирина училась в классе на три года старше в той же школе.
– Дим. Какие-то версии уже появились?
От вопроса у Павлова кисло дернулась скула.
– Появились. И поганые. Я потому к тебе и приехал. В руке Вероники был зажат пакет с «коксом».
– Что-что?! – опешила Землероева. – У Моти «кокс» нашли?!
– Нашли, – безапелляционно заявил следак. – Я потому к тебе и приехал. Спросить хотел: баловалась ли ваша Мотя дурью?
– Да ты чё, Димон, офонарел?! – Евдокия вскочила с табурета. – Матвеева – идейная! Она…
– Угомонись, – прервал хозяйку хмурый гость. – Сестра и друзья Матвеевой о том же говорят. И посему есть рабочая версия: Матвеева наткнулась на дилера, пригрозила его сдать, тот ее и успокоил. Навечно.
– Шилом? – хмыкнула сыщица. – Дим, я в «Герде» бывала. Там не полный пафос, но место приличное, а шило либо заточка – зэковский инструмент. «Герда», Дима, не пивнушка, где урки собираются.
– Согласен, – вздохнул Павлов. – Несоответствие выплывает. Удар – профессиональный, четко в сердце. А вокруг молодняк.
– Информацию с камер наблюдения уже проглядели? – быстро уточнила Евдокия.
– Второй сюрприз, – печально хмыкнул следователь. – В клубе ослепили две камеры: ту, что показывает определенный столик, и другую – на выходе из танцзала. Использовали лазерную указку. Очень ловко, из толпы сработали.
– Ого. Получается… профессионал?
– По всему, Дусенция, по всему, – опять вздохнул приятель. – Я Олега спрашивал, он говорил: вы девочку к своим делам еще не пристегнули, так что с вашей стороны прилететь не могло… Но откуда тогда «чистая» работа, Дуся?.. Девочку не перетрушенный наркот убрал. А кто-то шибко подготовленный и, вероятно, умный, убивавший. Скажи, что там за история с квартирой вашего одноклассника? Сестра о ней упомянула, и Паршин что-то промычал… Там черными риелторами не пахнет?
– Теперь не знаю, – созналась Дуся.
Четыре дня назад Вероника пришла в агентство не просто так – в работники наняться, а с просьбой. Уговорила Евдокию помочь разобраться в гибели их одноклассника Кирилла Воронцова. Не верила Матвеева, что Киря умер сам собой, считала, будто руку приложила жадная воронцовская родня.
История на первый взгляд и вправду выглядела мутной. Кирилл получил в наследство от бабушки двухкомнатную квартирку в центре столицы. Переехал от родителей, живших вместе с его старшей сестрой Натальей, ее многочисленным потомством и слегка трудолюбивым мужем.
И зажил Киря – весело. Спивался, правда. Одну комнату сдавал, и на дешевое пойло вполне хватало.
– Евдокия, – сообщала неугомонная Мотя, – я уже была в полиции, там меня… послали. Куда мне еще сходить, раз ты сыщица и всех подозреваемых с детства знаешь?
Действительно. Куда? Все фигуранты из одного района, большинство училось в школе с нынешней беззаветной сыщицей Евдокией Землероевой.
И Наталью Дуся знала распрекрасно. Ее мужа Толика Карпухина помнила в лицо и слышала, что у того занятная родня: три брата Карпухиных имели на районе репутацию завзятых дебоширов. Старший брат Геннадий недавно отсидел, вернулся пару месяцев назад – жить негде, дома все друг у друга на головах стоят.
И посему жилище молодого пропойцы Воронцова всем не давало спать спокойно.
– Вот голову на отсечение, Землероева, – клялась Матвеева, – Кирюху братья Карпухины пристукнули! Вот посмотри. Генка только что вернулся из тюрьмы, и глядь – двух месяцев не прошло, а Кирю уже находят в подъезде с пробитой головой! Не подозрительно, скажешь?
– Согласна. Подозрительно.
И тут надо добавить, что именно искреннее неравнодушие к судьбе спившегося одноклассника и позволило Паршину благожелательно отнестись к потенциальной подчиненной Моте. Поскольку бывший капитан милиции и сам был несколько идейным и полагал: все корни современного злодейства зарыты во всеобщем равнодушии и сребролюбии. Погряз мир в безразличии и жажде легких денег.
А Мотя выступила пылко. Неуспокоенно. Искала правду и за ближнего радела, пусть тот и спившийся, ленивый обормот.
Так что когда Моте и Евдокии понадобился поводырь-толкач в правоохранительной среде, Олег нашел приятеля, через которого вышли на участкового, потом на опера: потолковали.
…Евдокия тоскливо поглядела на Павлова и невразумительно повела плечом.
– Дим. Там все – прозрачно. В смерти нашего одноклассника Воронцова черным по белому: несчастный случай, смерть от падения с высоты собственного тела. Я дело читала. Кирилл был в стельку пьян. Вероника, правда, к этому и прицепилась, мол, зачем смертельно пьяному человеку бродить по лестничной площадке? Но… На подъезде камера наблюдения, никто чужой в подъезд не заходил.
– То есть, – прожевывая бутерброд, невнятно чавкнул Павлов, – привязаться не к чему?
– Угу. Вероничка побегала по подъезду, попоказывала бабушкам и кумушкам фотографии Карпухиных… В тот день никто их там не видел. Воронцов упал на лестнице и треснулся башкой о ступеньку в двенадцать ночи. За час до этого в подъезд никто не заходил, а позже не показывался! А эксперт точно говорит – след от удара по голове совпадает с конфигурацией ступени! Там все, Дима, совпадает – и рост, и вес, и высота падения, и брызги крови, и свидетельские показания!
Евдокия горячилась. Переживала, что проглядела нечто в истории гибели одноклассника и допустила смерь Вероники!
Ведь не исключено, что активистка Мотя не успокоилась и не поверила экспертам-профессионалам. Продолжила расследование и нарвалась.
На шило в клубе.
– Господи, какая дурь, – пробормотала сыщица. – Чего она там на пустом-то месте накопала?!
– Где? – отпивая кофе, уточнил следак.
– Да там же. – Дуся огорченно махнула рукой. – В смерти нашего Кирюхи.
– То есть… Вариант «нарвалась на шустрого наркодилера» ты уже отметаешь?
– Нет, конечно. Мотя – правдоискательница. Вполне могла рогом в землю упереться и пригрозить, что сдаст дилера в полицию. Но раньше… бывая в «Герде», я не замечала, чтобы там кокс толкали. Дешевку – экстази, траву – толкают, куда ж без них. Но вот кокос… Откуда он у Моти?! – Евдокия огорченно подергала себя за мочку уха и, глядя в стол, сказала: – Дим, слушай. Позволь мне в смерти Воронцова покопаться, а? В дела «главдури» я не полезу, не моя делянка, понимаю. Но вот Кирюха… – Дуся подняла прищуренные глаза на друга-следователя. – Там я, Дима, плотно в теме. Даже вспоминать и уточнять ничего не надо, всего три дня прошло. Везде сплошь однокашники и земляки.
– Ожидал, что спросишь, – усмехнулся Павлов. – Паршин-то отпустит?
– А ты сам с нашей колокольни погляди, – жестко предложила Евдокия. – Если Мотя по-случайному нарвалась… что ж, всякое бывает. Вечная ей память. Но если это мы хорошей девочке помощь пообещали, а ничего не сделали… да нагадили еще, поиграли в «типа сыщиков» и бросили… Дим, это по-людски, а? Скажи.
Павлов сумрачно поглядел в чашку, покрутил остатки кофе по ее краям и скривил лицо.
Ответить не успел, из прихожей раздался звонок домофона.
Евдокия утыкалась носом в расстегнутую куртку шефа. Паршин тихонько терся подбородком о встрепанную девичью макушку, довольно высокая Дуся свободно поместилась бы и под мышкой громадного бывшего оперативника. Погладил ее по спине.
– Ну ладно, ладно… Не плачь. Давай встряхнись, работать надо.
– Угу, – хлюпнув носом, буркнула Землероева и отлепилась от командира. – Пойдем, я кофе тебя напою. Яичницу сделать?