Дитя погоды

По телевизору показывали центр города: скопления зданий были раскрашены светом и тенями. На другом канале дети бегали по улицам с блестящими пятнами луж.

«Как будто не было вчерашнего дождя. Температура воздуха в восемь утра превышает двадцать пять гра...»

«Бо́льшая часть территории около реки Аракава затоплена. Глубина воды на них около десяти сантиметров, на низменностях доходит и до пятидесяти...»

«На JR и частных железных дорогах в черте города в настоящее время проводятся восстановительные работы. Пока что полный масштаб нанесённого вчера ущерба неясен, но, по общему прогнозу, на восстановление транспортной инфраструктуры должно уйти несколько дней...»

«Тем не менее люди радуются тому, что видят ясное небо, ведь такого не было уже давно...»

В самом деле, прохожие на экране все до одного улыбаются.

«Неужели настроение людей так сильно зависит от погоды?» — рассеянно размышляю я. Почему-то я не чувствую особой радости. На душе какой-то неприятный осадок, как будто я нечаянно убил насекомое.

«У тебя тоже так?» — хотелось мне спросить Нацуми, но она куда-то ушла.

Я сделал глубокий вдох, понимая, что нет никакого смысла слушать оживлённые голоса незнакомых людей и думать о том, чего всё равно не объяснишь. Выключил телевизор, встал с места и подошёл к окну. За стеклом воды набралось, как в бочке. Между окном, расположенным наполовину ниже уровня земли, и внешней бетонной стеной собралась дождевая вода на один метр в высоту. На тонкой оконной раме виднелись трещины, через которые сочились капли.

Я бездумно положил ладонь на раму, но окно, придавленное снаружи водой, не открывалось. Я чуть-чуть надавил, и тогда стекло вдруг треснуло, вода хлынула прямо в офис. Поток обрушился на стопку книг, лежащих на подоконнике, и смыл документы, лежавшие сверху, в центр комнаты. Я растерянно оглядывался, а вода тем временем залила весь пол в офисе и остановилась, только когда поднялась мне до лодыжек.

— Папа, ты видел, что на улице? — Мне позвонила Мока. Когда я её слышал, каждый раз думал, что голос маленького ребёнка — это сама жизнь. — Там такая классная погода! Давай опять сходим поиграть в парк!

Её радостный голос звонко бил мне в уши. Она думает, что всё на свете существует именно для неё, и уверена, что весь мир смеётся, когда смеётся она, а если она плачет — значит, мир на неё ополчился. Пожалуй, это удивительно счастливый период жизни, и я задался вопросом, когда же он для меня закончился. А мальчик... Ходака, кажется, до сих пор из него не вышел.

— Да, — ответил я. — Папа может пойти в парк хоть сегодня. А ты попроси бабушку, чтобы отпустила.

— Да! Ой, а ещё я такой сон видела, пап!

— Мм? Какой же? — спросил я, а руки тут же покрылись гусиной кожей.

Чёрт, я ведь старался убедить себя, что это ничего не значит...

— Сон о том, как Хина призывала ясную погоду!

Я смирился и позволил себе вздохнуть. Ночью мне приснилось то же самое. Солнечная девушка поднималась в небо с крыши здания, на котором стояли тории.

«А что, если это приснилось всем жителям Токио?» — вдруг подумал я. Тогда они в глубине души понимают, что ясное небо появилось не просто так, а в обмен на чью-то жизнь.

— Да уж. Наверное, — хрипло откликнулся я, но сам твердил про себя, будто яростно строча по бумаге ручкой, что этого не может быть.

Патрульная машина остановилась у полицейского участка рядом со станцией Икэбукуро.

Меня почти силком вытащили из машины и затем под конвоем полицейских привели к узкому тёмному коридору с дверями по обеим сторонам. На дверях висели таблички: «Кабинет для допроса».

— Простите... — решительно обратился я к детективу.

— Чего? — Мужчина с «утиным носом» обернулся и окинул меня холодным взглядом.

Я сделал глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, и выдал речь, подготовленную в машине во время поездки:

— Мне нужно найти Хину. Пожалуйста, отпустите меня. Раньше она постоянно меня выручала, теперь мой черёд прийти ей на помощь. Я найду её и сразу вернусь сюда, обещаю вам. Честное слово...

Мужчина даже бровью не повёл и открыл дверь перед собой:

— Это всё мы внутри обсудим. Иди уже!

Он подтолкнул меня ладонью в спину, и я, машинально сделав шаг вперёд, оказался в маленькой комнатке для допросов — точь-в-точь такую я видел в сериалах: с маленьким столом и настольной лампой, по обе стороны стоит по пластиковому стулу.

Детективы тихо переговаривались за моей спиной:

— А Ясуи где?

— Раскалывает этого, из квартала Ямабуки.

— Передай ему, что я буду в комнате для допросов.

— Понял.

И тут я решился. Склонил голову, прошмыгнул в щель между детективами и дверью и выскользнул из комнаты. Изо всех сил я припустил по коридору в ту сторону, откуда меня привели.

— Что!.. А ну стой! — крикнули мне вслед чуть погодя.

Я не обернулся, только бежал по лестнице, прыгая через несколько ступенек. Приземлившись на лестничную площадку, не удержал равновесие и упал на ладони, быстро вскочил на ноги и стремительно спустился на первый этаж.

— Ловите его!

Несколько человек удивлённо обернулись в мою сторону. Участок маленький, выберусь из лобби — сразу окажусь у выхода.

Откуда-то сбоку выскочил охранник с палкой в руке и загородил проход:

— А ну, стой!

Я попытался прошмыгнуть мимо него, но поскользнулся.

— Ай! — Я упал, проехался по полу и каким-то чудом проскочил между ногами охранника.

Не медля ни секунды, я поднялся и припустил по дороге, не обращая внимания на машины. Вокруг завизжали клаксоны, и из грузовика, завернувшего влево, кто-то заорал: «Дурак!» Мне было наплевать — не оглядываясь, я нёсся вперёд сломя голову. Бежал и сам не верил, что всё это происходит со мной. Ну надо же — сумел улизнуть из полицейского участка! Только этак меня очень быстро поймают, вот бы сесть в машину или ещё как-нибудь ускориться!

На углу улицы я заметил оставленный кем-то велосипед и одним прыжком преодолел расстояние до него. Пинком убрал стопор и двинулся вперёд, но тут со стуком за что-то зацепился. На колесе висел тросовый замок.

— Чёрт!

Меня охватила паника. Обернувшись, я увидел мужчину с «утиным носом», он приближался, и выражение его лица не сулило мне ничего хорошего. Другие полицейские бежали ко мне с двух сторон обочины.

— Ходака! — вдруг раздалось где-то рядом.

Я удивлённо обернулся на голос. Ко мне приближался розовый мопед, на нём сидела женщина, и концы её жёлтого платка развевались на ветру.

— На!..

Это была Нацуми. Она остановилась, чуть не сбив меня, и встревоженно крикнула:

— Что ты натворил, а?!

— Мне нужно к Хине!..

Нацуми удивлённо вытаращилась на меня, а затем... Возможно, я ошибся, но, кажется, уголки её губ радостно приподнялись.

— Садись!

— Эй вы, а ну стойте!

Как только я уселся позади Нацуми, мопед рванул с места прямо на глазах у полицейских.

— Ах ты, сопляк!.. — Крик детектива с «утиным носом» доносился мне в спину.

Нацуми влетела в узкий переулок. Он пестрил лужами, и мопед пронёсся по нему, поднимая брызги. Я заметил, что солнце, раньше больно слепившее глаза, светило чуть менее ярко, привычно глазу.

— Нацуми, откуда вы... — спросил я, вцепляясь в мопед, чтобы не упасть: Нацуми лихо вела его по переулку.

Она ответила, глядя вперёд:

— Наги позвонил! Сказал, что Хина пропала, а тебя увели в полицию!

— А он сам?

— Его держат в центре опеки.

Тут пронзительно завыли сирены на патрульной машине. Я слышал, как она приближается сзади.

— Неужели они за нами...

— С ума сойти! — Нацуми захлебнулась смехом, надела мотоциклетные очки, крепившиеся к шлему. — Теперь мы с тобой преступники! — сказала она и нажала на газ.

— Ну, и куда тебе надо? — весело спросила она.