Страница 23 из 37
В поисках крыши над головой мы постоянно ходили через подземный тоннель, соединяющий восточный и западный выходы станции. Мы все несли большие рюкзаки, надев поверх них дождевики. Было до дрожи холодно, шёл ледяной дождь, будто на улице стояла зима, к тому же из переполненной дождевой канализации вытекала вода, и городские улицы превратились в мелкий водоём. Наши кроссовки промокли насквозь. Холод, мокрые ноги и тяжёлые рюкзаки доконали нас, мы ужасно устали. Я чуть не плакал от злости на себя: предложил бежать, а в итоге даже не смог найти место для ночлега.
— Эй, смотрите! — вдруг воскликнул Наги и показал на выход из подземного перехода. — Это же снег?
Мы удивились и вышли из перехода. Действительно, в свете фонарей кружился и сверкал снег. Я посмотрел на Хину и заметил страх на её лице. Вероятно, у меня был такой же взгляд, — в конце концов, на улице стоял август.
Прохожие тоже в изумлении уставились на небо. Крупные снежинки падали на затопленную дорогу и беззвучно поднимали рябь на воде. На железнодорожных путях остановились поезда, и воцарилась непривычная тишина. Температура воздуха продолжала опускаться.
«А что, если это наказание небес?» — вдруг подумал я, потирая под дождевиком руки, не закрытые короткими рукавами. Изменяя погоду, мы навлекли на себя гнев какого-нибудь божественного существа? Всё потому, что люди были недовольны дарованной им погодой и эгоистично желали ясного неба.
Я помотал головой. Быть такого не может. И всё же... Я вдруг вспомнил слова Хины: «Мне кажется, именно тогда и возникла связь между мной и небом».
Я посмотрел наверх. Над моей головой в летнем небе фейерверком плясали бесчисленные снежинки.
Неужели Хина как-то со всем этим связана?
Невероятно: к тому моменту, как я добралась до офиса Кея, вместо дождя пошёл снег.
Я оставила мопед на заднем дворе и, досадуя, что выскочила на улицу в шортах, сбежала по лестнице в офис, отворила дверь и зашла внутрь.
— Холодрыга! Кей, ты представляешь, в августе снег пошёл! — крикнула я, смахивая снежинки с плеч. — А?
Мне никто не ответил. Я присмотрелась и заметила, что Кей сидит возле работающего на минимальной громкости телевизора, положив голову на барную стойку.
«Невероятно, но в центре Токио идёт снег. Сегодня вечером все районы города пострадали от затопления, и сейчас, в девять часов вечера, дождь сменился снегом на обширной территории. По прогнозам, после полуночи должен вновь начаться дождь».
Я выключила телевизор. На стойке заметила недопитый виски, пепельницу и несколько окурков. Я гадала, что случилось, глядя на спящего Кея. Он же бросил курить и до сих пор держался. Во сне он недовольно хмурился и тихо похрапывал. Я заметила, что кожа у него сухая и грубая, а в волосах и щетине проглядывает седина. Я подумала, что он даже чуточку постарел. На стульчике рядом с Кеем котёнок Дождик спал, свернувшись клубком. На его мордочке застыло какое-то обиженное выражение, и это сходство с Кеем меня насмешило.
— Кей, проснись. Простудишься же. — Я потрясла его за плечо.
Он недовольно свёл брови и пробормотал:
— Аска...
Нечто тоскливое и щемяще беспомощное слышалось в его голосе. Я удивилась: неужели он до сих пор видит во сне жену?
Я вдруг вспомнила, что было четыре года назад, тоже летом. Я пришла на вечеринку в честь открытия компании Кея. Только что закончили переделывать закусочную под офис, и он сверкал новизной, заставленный поздравительными букетами. Моке тогда и года не исполнилось; я играла с ней, пока Кей и Аска развлекали гостей. В то время я ещё училась в старших классах и наверняка ходила в школьной форме. Кстати, после того как ушли гости, я сфотографировала всю семью. Аска держала Моку на руках, а Кей гордо приосанился на фоне окна с надписью: «К&А Pla
— Нацуми? — Кей наконец проснулся и оглушительно чихнул. — Ух, холодно-то как. Надо включить отопление.
Пультом он включил обогреватель, и в комнате, где стоял затхлый запах, подуло тёплым воздухом.
Я подошла к стойке и сказала, разбавляя виски водой:
— Знаешь, а ты уже совсем немолодой.
— Понимаешь, с возрастом... — Кей потёр щёки, совсем как пожилой человек, — ...люди учатся расставлять приоритеты.
— А? Ты к чему это? — Я села на стул напротив него. — Кстати, где Ходака? Не вернулся ещё?
Кей сразу помрачнел.
— В смысле — выставил? Да как так-то?!
— Да говорю же, полиция ко мне приходила. Как будто я мог его оставить у себя после такого, — заявил Кей.
Когда Кею было стыдно, выражался он так, что ни у одного слушателя не возникло бы мысли встать на его сторону.
— В конце концов, своя рубашка ближе к телу, правильно?
— Чего-чего? А теперь ты, значит, сорвался и закурил, напился и грызёшь себя?
Я подняла со стула спящего Дождика и ткнула им в лицо Кею:
— «Какой унылый дядь-мяу». Вот видишь, даже Дождик так говорит.
Дождик неохотно мяукнул.
— Просто это правда уныло, ты ведёшь себя прямо как житель прошлой эпохи. Не садись рядом, а то подхвачу от тебя запах старости.
Я посадила Дождика на прежнее место и отошла к самому дальнему стулу. Теперь мы с Кеем сидели за противоположными концами стойки. Неужели он выгнал Ходаку в такую погоду, ночью?
— И вообще, ну кто так делает? Если уж ты его бросаешь, не надо было подбирать. Строишь из себя подлеца, тогда как на самом деле ты просто малодушный обыватель. Такие хуже всех.
— Что? Да кто бы говорил, сама сбежала ко мне от отца. Если тебе так тошно от обывателей, нечего ходить по собеседованиям, сочиняй стихи или путешествуй.
Я сердито посмотрела на Кея. Он отпил виски из стакана, поймал мой взгляд и заявил:
— Если уж я унылый, то ты такая же. Взять хоть девочку, как её там... Хина?
Я вздрогнула. Он всё понял. Стыдно было нам обоим.
— Ты ведь рассказала ей, что небесной мико уготовано стать жертвой? Если это правда, то девочка рано или поздно исчезнет. А ты ей всё передала и думаешь, что с тебя теперь взятки гладки?
— Ну... А что мне было делать?
— Ладно, расслабься. В конце концов, это же байка.
Посмеиваясь, Кей сунул в рот сигарету. Уходит от разговора. Он подкурил и выдохнул облако дыма.
— Но всё-таки если вдруг... — Голубоватый дым расползался по комнате, как краска в воде, и таял в воздухе. — Если вдруг можно вернуть нормальную погоду, пожертвовав кем-то, я только за. Да и не только я, ты ведь тоже? Все мы так думаем. Такое уж у нас общество — построено на жертвах. Всегда нужны люди, которым приходится страдать ради других. Хотя мы этого не видим.
— Ты о чём вообще? — недовольно спросила я.
Меня трясло от злости. Раздражало всё: и безответственное отношение Кея (он этого даже не стыдился!), и испорченная погода, и моя готовность признать его правоту. Не усидев дома, я прибежала сюда, но в итоге просто напиваюсь и поддерживаю бессмысленный разговор.
Я одним глотком осушила стакан: думать больше ни о чём не хотелось.
— Эй вы!
Кто-то вдруг схватил меня за плечо, я обернулся и вздрогнул, увидев двух патрульных.
Случилось это в тот момент, когда мы втроём шагали по торговому району.
— Вы чего ходите одни в такой час? Опасно же. Что вы тут делаете? Вы родственники? — наседали патрульные.
Я растерялся, но тут вперёд вышла Хина:
— Мы уже домой идём. Я учусь в университете, а они мои младшие братья.
— Хм, то есть ты старшая. Покажи-ка студенческое удостоверение.
— У меня с собой нет.
И тут я встретился взглядом с патрульным. На миг мне показалось, что он удивлённо вытаращился, и по моей коже побежали мурашки. Плохое предчувствие охватило меня, а патрульный повернулся ко мне спиной, сказал что-то по рации и встал прямо передо мной, загородив обзор.