Любовь моя

Теперь, читая свою книгу, я понимаю, что редактор был не в состоянии чувствовать текст, ему удавалось только схватить его суть. Возможно, он даже не осознавал происходящего с ним. Всё это я уже «проходила» в больнице. Я не могла вспомнить даже абзаца из прочитанной страницы или в моей голове крутилось невесть что. Но мне повезло выжить… Но полностью я до сих пор не восстановилась. Так что винить или хвалить можно только судьбу.

Когда я малость очухалась от стресса, то об этом злосчастном случае с компьютером рассказала знакомым писателям, чтобы они были внимательней к своему рабочему инструменту и не напортачили себе как я, — сказала Лена, вглядываясь в черный экран окна так, будто за ним стояло ее неотвязное невезение.

— В назидание потомкам, — грустно усмехнулась Инна.

Лена горестно махнула рукой и отвернулась.

— После стресса я очень плохо себя чувствовала и думала, что больше никогда не смогу сесть за компьютер. Меня тошнило от одного только взгляда на него.

— Ох уж эта наша повышенная чувствительность!

— И потом… ты же знаешь, хотя «усердие всё превозмогает», но «одного яйца дважды не высидишь». Козьма Прутков сказал. Я подумала и не стала возвращаться к уже написанному.

— Прутков. Какая прелесть! Его абсурдистские изречения и пародии часто бывали породистыми.

— Лена, какая была поломка в компьютере? Почему он глючил? И никто за это не получил нахлобучки? — полушутя спросила Инна подругу после некоторой паузы.

— Мои знания компьютера, увы, на уровне пользователя. Конечно, хотелось бы не быть прикованной к сыну, и не приставать к нему по малейшему пустяку, только мне некогда углубляться в изучение тонкостей его работы. Но даже сын не смог объяснить, отчего компьютер «колбасило». В его обширной практике подобного не случалось. И почему компьютер не сохранял новую и даже частично стирал старую информацию до сих пор не понятно. Когда я продемонстрировала сыну странный дефект, он сменил клавиатуру, и фокусы прекратились. Может, в процессе работы появлялась какая‑то несовместимость с основным блоком?

— И всего‑то? Детективная история!

— Как ты доказала дефективность своего компьютера?

— Очень просто. Трижды в присутствии сына впечатывала одну и ту же фразу, а через некоторое время она бесследно исчезала.

— А почему раньше не обнаружила потери в тексте?

— Во-первых, я не возвращалась к уже отредактированным страницам. Во-вторых, даже если и замечала, то не верила своей памяти. Ты же знаешь, какая она у меня после болезни. Я успокаивала себя тем, что устала и не чувствую текста. Такое со мной нередко случалось по вечерам. Да и сын шутливо утверждал, что это мои фантазии, и даже поддразнивал лишь только я заводила речь о потерях текста. И я отступала. И поделом мне. Надо было настаивать на проверках. А теперь сын сам в шоке.

Ты же знаешь мою невезучесть, Я повисаю на крючке даже чужой беды. Со мной происходят вещи, которые ни в коем случае невозможны с другими. Только ко мне в полупустом автобусе подсаживается какой‑нибудь гад. И отделавшись от него, я испытываю чувство схожее с тем, когда долго болея, вдруг выздоравливаю. Именно меня обвешивают на рынке и поражаются, если я напористо возражаю. Аура моя такая? Беззащитность что ли от меня исходит, та, которая глубоко сидит во мне, которую я прячу.

— Ставишь на седьмую лошадь — на твое счастливое число, — а она приходит седьмой? — усмехнулась Инна. — В этом мы с тобой разительно схожи.

— И, тем не менее, что поразительно… я часто чувствую, что кто‑то свыше держит мою судьбу в своих руках и спасает в самые опасные моменты жизни.

— Приклепала к себе клеймо неудачницы? И ты миришься с подобным статусом? Может, еще скажешь, что существуют некие нити, отрицательные связи, в которых ты запутываешься? А почему именно ты? Так запрограммирована? Ты непроизвольно так себя ведешь, и свои действия интерпретируешь соответственно настрою. Начни к себе лучше относиться. У тебя же полноценное объемное существование личности. Ты из‑за болезни хандришь. В тебе говорит мнительность. Разве ты не притягиваешь к себе то, к чему стремишься?

— Если бы то. Я его догоняю.

— Скажешь, обреченность рифмуется со всей твоей жизнью, но тебе не хочется сохраняться на обочине? Не только с тобой случаются всякие провалы. Мой знакомый юрист жаловался, что у него за несколько секунд «слиняла» вся база данных о клиентах, собранная им в течение пяти лет, потому что он забыл переписать ее на отдельную дискету. И жалобы от бухгалтеров я получала, чуть ли не каждый месяц. Да что далеко ходить! Моя знакомая работает в типографии, так у нее компьютер постоянно «глотает» пробелы, а то и вообще какую‑то муру выдает, добавляя работы и без того загруженным корректорам. — Инна не стала приводить в пример себя, но попыталась успокоить подругу, указав ей на тривиальность подобного явления в повседневной практике пользователей. Только неудачный подход она выбрала.

— У юриста причина другая: его личная неаккуратность. Меня в этом нельзя упрекнуть. Я не забывала постоянно записывать свой новый текст, а он все равно стирался. Неприятности неотступно преследуют меня. И за что меня проведение наказывает? Может, в каких‑то моих действиях видит злой умысел? — усмехнулась Лена. — Кто бы открыл мне эту мистическую тайну? И хотя я не охотница до подобного рода сентенций, но в данном случае, наверное, прислушалась бы. Мой дед рассказывал, что в армии везучесть ценилась больше смелости. К везучим солдатам льнули.

— А к тебе почему люди стремятся, если ты огнеопасная?

— Видно, только для себя. И, тем не менее, посмотри на мое окружение: можно подумать я коллекционирую неудачниц.

— Ты всем слишком много отдаешь хорошего, а невезением ни с кем не делишься, для себя приберегаешь, — усмехнулась Инна.

— Таковы мои персональные отношения с людьми.

— А вот завистников привлекаешь. Успех человека — это месть тем, кто его не любит.

— Было бы чему завидовать.

— Хотя бы писательству.

— Да ну тебя…

— Ленка, не скули, как только начнешь сомневаться в ценности того, чем занимаешься, сразу все покатится к черту. Недолюбленные и неудовлетворенные жизнью люди опасны!

— Как много мы в жизни пропускаем… — задумчиво отреагировала Лена на шутку подруги. — Мы часто не знаем, какая череда событий приводит нас к тому или иному поступку. Как, почему и зачем это случается?..

— С моей знакомой «интересный» нехарактерный случай произошел. Приняли в ее организацию сотрудника, с которым она в молодости на заводе работала и знала его, как не очень порядочного и патологически жадного человека. Ну и предупредила свою коллегу об особенностях характера новичка, с тем, чтобы та имела их в виду при общении с ним, и, по крайней мере, денег ему не занимала. Но коллега проболталась мужику, всё ему выложила. И он отомстил моей знакомой. Тайком переделал ее клавиатуру так, что в ней образовалась перемычка, запускающая программу обратного хода, стирающую вновь написанное. Компьютер стал съедать всю информацию, но не сразу, а спустя некоторое время, поэтому моя знакомая долго не могла отследить причину ее полного исчезновения. Дело чуть до увольнения не дошло. Вот такие «чудеса» в жизни случаются, — рассказала Инна.

Но Лена не слушала подругу. На нее «нашла» редкая минута откровения.

— Не удается мне от проклятий отбиваться. Будто во искупление чужих грехов кем‑то назначаются мне неудачи, как неустранимые препятствия. И я безропотно поджимаю хвост, точно загнанная в ловушку волчица, и оказываюсь крайней.