Любовь моя

— Не делала я этого! — истерично взвизгнула Жанна. — Не своди меня с ума!

— Успокойся, грязь смоется, боль уйдет. Я знаю тебя и верю, бедная моя, оболганная праведница. Я просто анализирую варианты.

— Даже если его обманули, настроили против меня, подсунув ложную информацию, это не повод оговаривать меня. Мог бы поговорить со мной, все выяснить.

— А ты смогла бы подойти к сексоту?

— Ради Бога, хоть ты не обзывайся! — со слезами в голосе воскликнула Жанна.

На ее красивом лице обозначились резкие глубокие морщины, по которым побежали ручейки безудержных слез. Она с головой накрылась простыней. Из-под нее стало доноситься тихое прерывистое бульканье, похожее на кипение воды в чайнике.

Инна заерзала на своей импровизированной постели и растерянно забормотала:

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я же, как лучше…

— Каждая вещь таит в себе загадку, каждая судьба хранит в себе тайну, — многозначительно заметила Аня.

*

— Откуда в людях эта пакостливость? Недавно звонят мне из ЖСК, мол, соседи жалуются, что вы краны на батареях отопления у себя в квартире перекрываете, а у них холодно. Я вздохнула и ответила, что и в прошлом году они тоже жаловались, и я уже объясняла, что у меня вообще нет никаких кранов, регулирующих тепло, потому что я мерзлячка. Пришли бы, сами посмотрели и успокоились. Так нет, обязательно надо лишнюю работу людям создавать. А на следующий день соседи мне кабель в общем коридоре оборвали, и я два дня сидела без телевизора и компьютера, пока не пришел мастер. Я много лет живу в этом доме, никому ничего плохого не делаю, а мне постоянно подбрасывают горькие пилюли. Почему? — задалась вопросом Аня. — А как‑то пожилая соседка, бывший врач, удивила. Вообразила, что мой компьютер влияет на работу ее телевизора и усиливает ее головные боли. Я сначала пыталась ей объяснить, что она не права. Потом отнесла компьютер в школу и там по вечерам на нем работала. Мне все равно, где пялиться на экран. Так не поверила соседка в мое благородство, посчитала, что я вру, а сама под шумок все равно его включаю. И вместо того, чтобы в гости ко мне зайти и убедиться в моей порядочности, что‑то нарушила в подводе питания к моей квартире — на это ума ей хватило, — а когда я вызвала электрика, она его перехватила и попросила обратить внимание, есть ли у меня компьютер. И надо же было мне выйти к лифту именно в то время, когда электрик отчитывался перед ней о проделанной «работе»! Мне повезло: сын захотел поменяться с мамочкой квартирами, и она переехала в другой район.

— …А может, и правда тогда, при Сталине, когда кругом были враги, не всё было так просто… Но ведь крайности, перегибы… О, Бог ты мой… — зашептала Аня. И замолчала, не уверенная в аргументации, которую приготовилась высказать.

— И теперь враги? — спросила Инна.

— Извне? Может быть. Мы — кость в горле многих государств. Вокруг нас конфликтное окружение стран. Давно зубы на нас точат, изнутри хотят разложить и победить без оружия.

— Конфуций писал: «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть проплывающий труп врага», — усмехнулась Инна.

— На самом деле есть над чем задуматься, — обижено не согласилась Жанна.

— А ты у своего Бога спроси. Пусть подскажет что делать, знак подаст. Не решать же тебе такой трудный вопрос самой, не меряться же силой с самим Создателем? Мой любимый Сальвадор Дали сказал: «Небо в сердце человека, если он верует. А я не верую». Он глубоко погружался в стихию подсознательного, бросал вызов Богам и не верил, что тело Христа излучает эманацию Божественного света.

Напрасно Инна проехалась по чувствам растревоженной Жанны.

— Не богохульствуй. Не верить в кровь Христа, пролитую во имя человека и мира на земле?! — возмущенно забурчала она из‑под подушки.

— Мира? А не войн? — Инна раздраженно заиграла удивленно приподнятыми бровями. — Разве в тяжелую годину Он не отворачивался от нас?

— Он наказывал, урок давал. Не оскорбляй благих намерений Небес недоверием! Не нам оценивать уровень милосердия Всевышнего. Бог думает о нас не нашим умом. Сомневаться сомневайся, но не наступай, владей собой. Не нагнетай!

— Наказывал защитников родины?! — не поняла Аня. — А теперь, что касается твоей беды…

— Не надо, — попросила Лена.

*

— …Пить кровь Христа. Этот странный обряд в детстве навевал мне мысли о каннибализме. Я сопротивлялась, воевала с бабушкой, посмеивалась над одноклассником, сыном нашего непутевого священника. Считала этот факт позорной страницей его биографии. А Сенька вырос и пошел по стопам отца, несколько лет работал в Америке, сделал удачную карьеру в России. Наверное, каждому свое… А мне теперь терять нечего, — сказала Инна тихо и печально. Но эту тоскливую интонацию услышала только Лена. Подруги не заметили и не почувствовали ее потому, что верили в непоколебимость духа энергичной и решительной Инны.

— Жанна, что еще привело тебя в скорбные стены церкви? Тебе было мало своей любви к людям? Или ты окончательно ее потеряла? Может, была такая беда, что небо показалось с овчинку? То, о чем ты рассказывала мне, было случайным совпадением, везением или объясняется крепким организмом твоего внука. И только.

Ну не поймалась же на красное словцо? Ты для этого слишком умна. С возрастом у тебя потребность в религии проявилась? Духом воспрянуть помогла? Или ты захотела познать секрет жизни и смерти? Пытаешься приблизиться к Божественной Тайне, не умаляя ее величия? Стремишься прочувствовать саму суть христианства, православия… чтобы оградить себя от власти демонов, остаток дней провести в благости и со временем уснуть праведницей, а может, и вымолить себе вечную жизнь? Ведь религия, насколько я помню, утверждает, что жить ради жизни на земле — мало, а вот ради будущей вечной, потусторонней — это уже серьезная цель. (Инна цепляет Жанну или отвлекает от грустных воспоминаний?)

А для меня рай на земле, на природе, рядом с любимым человеком. Любящий и любимый человек может многое. Любовь очищает от корысти, от обид и огорчений. Для меня любовь — способ существования в пространстве бытия. Не зря вся мировая литература построена на любви. Вернее, на несостоявшейся любви и нелюбви. Я не верю в церковного Бога, но понимаю, что есть в природе что‑то, чего мы пока постичь не можем. А вот в предопределение и в судьбу верю. Она подает нам знаки. Ее не надо ни испытывать, ни игнорировать. Если камень один раз пролетел мимо твоей головы, это не значит, что в тебя его больше не бросят.

— После тяжелой болезни часто возникает новый взгляд на жизнь. А может, все‑таки стресс на тебя повлиял? — спросила Лена. — Как‑то, будучи в командировке, на научной конференции, я услышала от своего хорошего знакомого, умнейшего физика из Липецка Николая Михайловича Пухова, историю его старичка-соседа. «Вез снаряды на передовую, а тут обстрел с воздуха. Бомба в его телегу попала. Лошадь — в мелкие ошметки, на месте телеги — яма, а возница живым выбрался. С тех пор он в Бога стал верить».

— Все‑таки неудовлетворенность жизнью? Или она в череде многих… бед?

Несмотря на легкую иронию, звучащую в вопросе Инны, Жанна ответила серьезно:

— Я не уверена, что могу рассчитывать на твое понимание, но ладно, расскажу в двух словах.

Видно зачатки религиозности во мне уже с детства были в виде неглубокой веры. Может, оттуда потек ручеек моей веры… и мне только казалось, что я и в мыслях не держала… Я чувствовала, что одним рассудком жить мне мало, не хватало чего‑то, дисгармония в душе была. Я, будто в плену находилась. Но что‑то требовалось, чтобы оно проявилось…. Я и марксизм-ленинизм пыталась на себя примирять, но он был мне как корове седло. Не принимала его моя душа.